Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин. Страница 94

Когда она скончалась, Великий Понтифик велел служащим похоронного бюро поставить lectus funebris в храм, так как умершую нельзя было отнести домой для торжественного прощания. И показывать ее нельзя было никому. Далматику посадили как положено, с головой накрыли черной тканью, отороченной золотом. Вокруг lectus funebris на коленях стояли профессиональные плакальщицы. Покойница сидела на фоне этой странной богини в козлиной шкуре, с копьем, перед стоящей на хвосте змеей.

— Тот, кто писал закон, регулирующий расходы населения в интересах государства, может позволить себе проигнорировать его, — заявил потом Сулла.

В результате похороны Цецилии Метеллы Далматики обошлись в сто талантов. Более двадцати актеров ехали в колесницах с восковыми масками предков Цецилиев Метеллов и двух патрицианских семей — Эмилия Скавра и Корнелия Суллы. Но толпа, наводнившая Фламиниев цирк (было решено, что вносить тело в черту померия было бы неблагоразумно, учитывая статус нечистой), отнеслась к такой роскоши значительно прохладнее, чем к виду трехлетних близнецов Далматики, Фавста и Фавсты, одетых в черное и сидящих на руках у огромной женщины родом из Дальней Галлии, в черных траурных украшениях.

В сентябрьские календы пошел поток новых законов, и так стремительно, что Сенат дрогнул.

— Сегодняшние суды неуклюжи, требуют много времени и не соответствуют действительности, — сказал Сулла со своего курульного кресла. — Народные собрания не должны слушать гражданские или уголовные дела: процедуры слишком длинные, слишком подвержены политическим манипуляциям и находятся под чрезмерным влиянием славы или популярности обвиняемого, не говоря уже о его адвокатах. А жюри, количество членов которого может достигать несколько тысяч выборщиков, громоздко и неразумно.

Лишив таким образом народные собрания права участвовать в судебных процессах, Сулла продолжал:

— Я дам Риму семь постоянных судов, которые будут рассматривать дела об измене, вымогательстве, растрате, взяточничестве, поджоге, насилии и убийстве. Все эти дела, кроме последнего типа, некоторым образом затрагивают государство или казну. Суд будет проводиться под председательством одного из шести младших преторов, назначенного по жребию. Суд по делам об убийстве будет рассматривать все дела об убийствах, поджогах, колдовстве, отравлении, лжесвидетельстве и о новом преступлении, которое я назову «юридическое убийство», то есть незаконная ссылка лица по решению суда. Я думаю, что суд по делам убийств будет самым загруженным, хотя и самым простым. И я прослежу, чтобы председателем такого суда стал человек, который уже занимал должность эдила, хотя и не был еще претором. Его будут назначать консулы.

Гортензий слушал в ужасе, ибо свои самые громкие победы он одерживал на народных собраниях, где стиль его выступлений и способность управлять большими массами сделали из него легенду. Жюри, сведенное до размера суда, было слишком однородно по составу и не подходило ему.

— Истинная защита отомрет! — крикнул он.

— Какое это имеет значение? — с удивленным видом осведомился Сулла. — Намного важнее юридический процесс, и я намерен отобрать его у народных собраний, Квинт Гортензий, запомни это! А от Трибутного собрания я добьюсь закона, санкционирующего созданные мною постоянные суды, и согласно этому закону все три народных собрания официально передадут свои юридические обязанности моим постоянным судам.

— Отлично! — воскликнул историк Луций Корнелий Сизенна. — Каждый человек, судимый таким судом, будет тем самым осужден с согласия народных собраний! Это значит, что человек не сможет апеллировать к собранию после вынесения приговора.

— Вот именно, Сизенна! Этим аннулируется процесс апелляции. Народные собрания лишаются права судить людей.

— Это возмутительно! — крикнул Катул. — Не только возмутительно, но и неконституционно! Каждый римский гражданин имеет право на апелляцию!

— Апелляция и суд — одно и то же, Квинт Лутаций, — отозвался Сулла, — и это является частью новой конституции Рима.

— Старая конституция была достаточно хороша для таких дел!

— В таких делах история ясно показала нам одно: положения старой конституции привели к тому, что многие из тех, кто должен был быть осужден, получил оправдание, потому что какое-нибудь народное собрание методом хитрой риторики убеждали отменить законное решение суда. Политический капитал, нажитый такими апелляциями и судами народных собраний, был одиозен, Квинт Лутаций. Сегодняшний Рим слишком велик, чтобы следовать обычаям и процедурам, придуманным в те времена, когда он был не больше обычной деревни. Я никого не лишаю права на справедливый суд. Фактически я сделал суд справедливее, а процедуру упростил.

— А жюри? — спросил Сизенна.

— Жюри будет состоять только из сенаторов — еще одна причина, почему мне потребовалось иметь в Сенате хотя бы четыреста человек. Обязанность быть членом жюри — тяжелая нагрузка. И будет тяжелой нагрузкой, когда придется укомплектовывать семь судов. Но я намерен уменьшить состав жюри. Старый, из пятидесяти одного человека, будет сохранен только при рассмотрении тягчайших преступлений против государства. В будущем состав жюри будет зависеть от количества людей, имеющихся в наличии. И если по какой-то причине окажется четное количество членов жюри и голоса разделятся поровну, тогда в итоге приговор суда будет оправдательным. Сенат уже разделен на декурии по десять человек, во главе каждой декурии стоит сенатор-патриций. Я предполагаю считать эти декурии основой жюри, хотя ни одна декурия не будет постоянно приписана к определенному суду. Жюри для каждого отдельного слушания в любом суде будет назначаться по жребию, после того как объявят день слушания.

— Мне это нравится, — сказал младший Долабелла.

— А мне ненавистно! — опять выкрикнул Гортензий. — Что делать, если моя декурия будет выполнять обязанности жюри, когда я сам буду занят в качестве защитника на другом слушании?

— Ну, тогда ты должен будешь научиться успевать и там, и там, — невесело улыбаясь, ответствовал Сулла. — Шлюхи это умеют! И ты должен научиться!

— Слушай, Квинт, заткнись! — прошипел Катул.

— А кто будет решать, сколько человек войдет в жюри для определенного слушания? — спросил младший Долабелла.

— Председатель суда, — объяснил Сулла. — Но следует установить максимальный предел состава жюри. Каждый раз это будет зависеть от количества декурии, имеющихся в наличии. Я считаю, оптимальное количество присяжных должно колебаться между двадцатью пятью и тридцатью пятью человеками.

— Шесть младших преторов будут по жребию председательствовать в судах, — заметил Метелл Пий. — Значит ли это, что при назначении преторов по делам римлян и преторов по делам иностранцев все еще будет преобладать прежняя система?

— Нет. Я отменю обычай назначать претором по делам римлян человека, получившего наибольшее количество голосов, и претором по делам иностранцев — человека, занявшего второе место. В будущем все восемь должностей будут раздаваться по жребию.

Но Лепида не интересовало, какому претору что достанется. Он задал вопрос, ответ на который уже знал. Просто он хотел, чтобы Сулла ответил сам.

— Получается, что ты намерен полностью лишить всадников права участвовать в работе судов?

— Совершенно верно. Поясню кратко. Контроль за составом жюри Рима находился в руках всадников со времен Гая Гракха. Этого больше не будет! Гай Гракх не включил в свой закон пункт, который позволял бы судить коррумпированного всадника-присяжного. Сенаторы соблюдают законы, и я строго буду следить за этим!

— Так что же остается делать обоим преторам? — спросил Метелл Пий.

— Они будут отвечать за судебный процесс в целом. А также, в случае претора по делам иностранцев, — за судебные процессы по уголовным делам между неримлянами. Но я лишаю обоих преторов права выносить судебное решение самостоятельно. Вместо этого они будут передавать дело судье, определенному по жребию из списка сенаторов и всадников, и этот человек будет действовать как iudex. Его решение будет обязательным для всех сторон дела, хотя и тот и другой преторы могут наблюдать за процедурой суда.