Девять миров - Семенова Мария Васильевна. Страница 9

Тогда Асы не на шутку встревожились. Даже отец с матерью не отважились расспросить сына, что с ним случилось: рассердится Фрейр – и не миновать голодной зимы на Земле и на Небесах. Решили послать к нему слугу Скирнира, с которым Фрейр вырос вместе, как с братом. Неохотно пошёл Скирнир, боясь услышать от друга недоброе слово. Но всё-таки пошёл и спросил:

– Отчего ты, хозяин и побратим, день за днём сидишь в пустой палате один? Расскажи, а я постараюсь помочь твоему горю.

Вздохнул Фрейр и ответил:

– Не знаю, как и поведать. Не светит мне Солнце, нет в мире места моей любви. Зачем жить?

– Доверься мне, – сказал Скирнир. – Мы с тобой с детства не разлучались и верим друг другу. Или так велика твоя любовь, что для неё и слова не подобрать?

Тогда рассказал ему Фрейр о дочери Великана и о том, отчего нет надежды на счастье. Выслушал Скирнир и дал разумный совет:

– Поговорить бы с этой Герд, дочерью Гюмира, что ещё скажет. Ибо сдаётся мне, Асы и Альвы рады будут согласиться на ваш брак, чтобы только ты не сидел здесь, как неживой.

Не ошибся слуга. Сам Один погладил длинную бороду и припомнил, как некогда в молодости проводил ночь за ночью в сырых тростниках, дожидаясь свидания, и как всё не мог встретиться с возлюбленной наедине: пришёл первый раз – дом был полон гостей, пришёл второй раз – воины стояли на страже, а когда наконец сумел пробраться к любимой, увидел, что девушка обманула его, владыку Богов: сама спряталась, а к лавке, в насмешку, привязана была собачонка…

Решили Боги послать свата к Гюмиру и Аурбоде, просить Герд для Фрейра. И снова выручил Скирнир. Знал он, что Великаны не потерпят в своей стране ни Аса, ни Вана, ни светлого Альва: отправятся свататься – не приключилось бы сражения вместо свадьбы! Он же, слуга, был простым Человеком, родом из Мидгарда. Дал ему Фрейр славного коня, не боявшегося даже мрачного пламени Муспелля, дал солнечный меч-самосек. И поскакал Скирнир.

Долго ли, коротко ехал – до самого Иотунхейма добрался верный слуга, подскакал к дому дочери Великана. Не испугался ни пламени, ни злых псов, лаявших у ворот. Пригласила Герд гостя в палаты, налила ему мёду, пошёл у них разговор. И так хотел Скирнир скорее обрадовать Фрейра, что позабыл совет мудреца: не заводить речей сразу о деле. Достал он подарки, что приготовили Асы:

– Вот одиннадцать золотых яблок, дарующих молодость всякому, кто их отведает. Это Фрейр, мой хозин, прислал их тебе, потому что ты ему полюбилась.

– Знать не хочу твоего хозяина, – ответила Герд.

Скирнир продолжал:

– А вот золотое кольцо, его послал сам Один – каждую девятую ночь порождает оно восемь себе подобных…

Едва глянула на подарки гордая Великанша:

– Не бывать Фрейру никогда моим мужем. Не выменяет он моей любви за яблоки и кольцо!

– А вот меч у меня в руке, – сказал Скирнир в отчаянии. – Видишь руны на его лезвии? Снесёт он тебе голову, если будешь злословить!

Герд молвила:

– Никогда ещё в моём роду не терпели угроз! Мало поможет тебе твой меч, когда вернётся отец.

Не стал разумный слуга затевать схватку с Гюмиром – ибо мечом не берут любви, не рождают счастья убийством. Вышёл он за ограду двора в дубовую рощу и начертал священные руны, а потом произнёс песнь, полную приворотных заклятий:

Было в той песни обещание праздника, были и кары упрямице. А когда вышел Скирнир из рощи – увидел: бежит Герд со двора, всюду ищет его, посланца Богов.

– Прими, гость, мой привет, – сказала, переведя дух. – Была я с тобою невежлива, разговаривала не подумав. Неправду я молвила. Пал мне на сердце Фрейр – вот уж не мыслила я, дочь Великана, что полюблю Вана…

Так и не понял Скирнир, что помогло: могучие руны, которым научил его Один, или Любовь, которой от века нет дела до распри племён – на Небе и на Земле…

Один у Вафтруднира

Великан Вафтруднир прослыл в своём племени мудрейшим. По всем девяти мирам прошёл слух о его уме и неисчерпаемых знаниях. А ещё – о том, что каждого гостя он заставлял состязаться с собой в мудрости, не выпускал из дому, не разведав, кто носит в груди больше знаний – он сам или путник, забредший к порогу. На любой вопрос Вафтруднир отвечал без запинки, зато сам в конце концов всегда спрашивал что-нибудь такое, чего не знал гость. Оттого стали звать Великана Вафтрудниром – Сильным в запутывании. И так по душе пришлась ему игра, что начал он биться об заклад с каждым, с кем состязался. И бывало, что гибель ждала проигравшего.

Услышал про то Отец Богов и надумал проведать грозного Великана, решил сам взглянуть, кто такой Вафтруднир и где он живёт.

– Не ездил бы ты лучше, – молвила мудрая Фригг, когда Один пришёл к ней за советом. – Великаны родились прежде Богов, и кое-кто из них унаследовал древнюю мудрость. Вафтруднир старше тебя. Может, он вправду знает что-нибудь из прежних времён, неведомое тебе?

– И всё-таки я поеду, – сказал вождь Асов. – Не дело терпеть, чтобы хвастался враг Богов и Людей!

– Что ж, поезжай, коль надумал, – вздохнула светлая Асинья. – И вот тебе доброе заклятие в дорогу: здоровым отправься и возвращайся здоровым, будь невредимым в пути! И пускай в селениях Турсов не изменит тебе мудрость, Властитель Побед!

Фригг, пожалуй, сама посрамила бы в споре не одного мудреца: много тайн было в её власти, она даже провидела судьбы, как Норна, – хотя и не делала предсказаний. Потому и не стала особенно отговаривать мужа: знала, что не теперь суждена ему гибель…

Дом Вафтруднира стоял далеко на востоке, в Утгарде. Увидел мудрейший из Великанов гостя на пороге:

– Что там за пришелец, так неожиданно появившийся? Уж не состязаться ли со мною пришёл? Что ж, садись на скамью, если есть мужество поставить в залог свою жизнь, а если нет – уходи, иных условий я не приму! Да скажи сперва, кто ты таков?

Тогда вспомнил Один, как назвала его жена, напутствуя на дорогу.

– Зовут меня Гагнрадом – Властителем Побед… И во мне достаточно мужества, чтобы заплатить головой, когда проиграю. А на скамью сяду, когда признаешь меня достойным соперником и вновь пригласишь!

– Что ж, тогда отвечай, – начал Вафтруднир. – Как зовётся тот конь, что вывозит День в небо поутру?

– Скинфакси ему имя, – ответствовал Один. – Я слышал, немного найдётся коней, подобных ему: огнём горит его грива и освещает весь мир!

– А как, – спросил Вафтруднир, – имя коня, что привозит нам сумрак ночи из-за восточного края Небес?

– Это конь Хримфакси, – ответил тотчас же Один. – Вот кто вывозит к нам Ночь, и росой опадает на Землю пена с его удил…

И ещё много вопросов задал ему Великан: о далёком прошлом Вселенной, о древнем Имире, обо всех девяти мирах и о судьбах, что ждут живущих на свете. Но сколько ни спрашивал мудрейший из Турсов, гость отвечал без труда. Не мог Вафтруднир запутать его, как привык.

– Садись на скамью, я вижу, что встретил достойнейшего из достойных, – вновь пригласил он Одина. – Теперь твой черёд спрашивать, но запомни: не выдумаешь, чем меня удивить – домой не вернёшься!

И вновь пошло у них состязание, игра в жизнь или смерть. Расспросил Один Вафтруднира, светлого разумом, о Луне и о Солнце, о рождении Ночи и Дня, о родине ветра и почему зимой холодно, а летом тепло. Без раздумья рассказывал древний Турс, помнивший ещё чуть ли не Имира:

– Боги дали Луне изменчивый облик, чтобы отсчитывать время. А ветер дует из Утгарда, ибо там сидит Великан Хресвельг, принявший облик орла, и беснуется море, когда взмахнёт он крылами. Отцом Лета был Свасуд – Ласковый, и оттого оно благонравно. Отцом же Зимы был Виндсваль – Холодный-как-ветер, сын Васада – Неприятного, и у них в роду все жестокосердны и злобны…