Алмаз темной крови. Книга 2(неокончена) - Арден Лис. Страница 32

Повторять Моховику не пришлось. Его сын кивнул и опрометью бросился бежать обратно. Сам лесовичок повернулся к Амариллис:

— Так-то. Вставай, цветочек. Если не ошибаюсь, тебе не впервой от судьбы удирать. Отведу тебя к нашему старому дому, на ваш-то глаз он не больше, чем холмик, мхом поросший…там и спрячешься. Как остроухие уедут — помогу из лесу выйти, там, глядишь, и до своих доберешься. Ну… пошли, что ли?

И он зашагал, оглядываясь, успевает ли за ним хромающая девушка. Она старалась изо всех сил не отставать и не шуметь. Они успели пройти не больше двух сотен шагов, как вдруг Моховик остановился, прислушался… и Амариллис не успела опомниться, как он шагнул вперед, будто загораживая ее собой, рывком распустил завязки маленького мешочка, висевшего у пояса, выхватил пригоршню какого-то порошка и швырнул его в воздух. Через мгновение из-за деревьев неслышно вышли эльфы.

Моховик приложил пальцы к губам, взглядом умоляя Амариллис молчать. Она съежилась, как под ледяным дождем, но проглотила тонкий, рвущийся из горла крик.

— Странные здесь места… — Эльф, опустившись на колено, пристально разглядывал землю. — Не пойму… Геран, если это и следы, то не те, что мы ищем. Мы уже проходили здесь… или нет?

— Лесовички чудят… — Геран усмехнулся. — Конечно, проходили. За дичком — тут он указал прямо на замершую Амариллис, — спуск в овраг, за ним молодой лесок. Не поиски, хоровод какой-то. Вернемся к болоту.

Когда эльфы так же неслышно скрылись, Моховик, знаком приказав Амариллис стоять, побежал вслед за ними. Вернувшись минут через десять, махнул рукой — пошли, мол. Девушка не стала его расспрашивать, понимая, что сейчас не время для расспросов и разговоров. Она поспешила вслед за лесовичком. Он шагал быстро, то обходя поваленные стволы, поросшие мхом и поганками, то ныряя под лапы вековых елей, то перепрыгивая ниточки ручеков; несколько раз он позволял девушке отдышаться, попить воды, — и снова вел за собой. К вечеру они вышли на небольшую поляну, на которой возвышался моховой холм — высотой не более самой Амариллис, зеленый, украшенный бусинами брусники. Подойдя поближе, Моховик притопнул ногой, как-то затейливо подпрыгнул, стукнув в воздухе пяткой о пятку, — и в ответ в глубине холма что-то зашумело, глухо стукнуло, и прямо перед ними в земле открылся ход.

— Спускайся. Понимаю, нелегко тебе под землю лезть. Но по-другому никак. Давай, я первый полезу.

Амариллис пришлось присесть на корточки, потом и вовсе встать на четвереньки и ползти вслед за лесовичком вглубь холма. К счастью, лаз оказался недлинным и вскоре она смогла выпрямиться — хотя и стоя на коленях. При свете собранных в корзиночки светляков она увидела залу, из которой вели несколько коридоров; как Амариллис поняла, это было что-то вроде передней. Из крайнего левого коридора вышел лесовичок, волосы его, не в пример Моховику, завивались тугими кудрями, а основным цветом одежды был бурый.

— Доброго здоровья, Вьюн, — приветствовал хозяина Моховик.

— Благодарствую, братец… Приключилось что? — и Вьюн удивленно глянул на Амариллис, старающуюся усесться поудобнее, не повредив при этом обстановки.

— А то как же. Вот что, Вьюн. Мне сейчас недосуг все как есть рассказывать, домой заглянуть надо. Ты девицу приюти, накорми, напои, да устрой ей постель здесь потеплее. Притомилась она совсем. Да, и ногу она ударила. Я утром вернусь. Тогда и решим, что к чему.

Вьюн согласно кивнул головой. Амариллис умоляюще посмотрела на Моховика, но он ободряюще потрепал ее по плечу (как раз дотянулся) и исчез в лазе.

Ну, что ж… — кашлянув, сказал Вьюн. — Сначала еда. Посмотрим, что я найду в кладовке…

Через несколько минут Амариллис за обе щеки уплетала принесенный хозяином старого дома ужин: ореховые лепешки, мед, копченое мясо, нашпигованное ягодами можжевельника, горячий травяной чай. Не беда, что и чашечки, и тарелки лесовичков были малы для девушки, — хозяин не ленился и не жадничал, знай подкладывал и подливал. Единственное, от чего Амариллис отказалась, сморщив нос, — так это от плошки с черникой… Пока наевшаяся девушка отдыхала, Вьюн натаскал из комнат перинок, одеял, плетеных камышовых циновок и устроил для нее вполне сносную, хотя и маленькую постель. Поблагодарив, девушка улеглась, накинула на плечи плащ и даже не успела пожелать Вьюну доброй ночи — сон подкрался на мягких кошачьих лапах, дунул ей в затылок и она уснула, крепко и спокойно. Она даже не почувствовала, как Вьюн растирает ее опухшую ногу мазью, пахнущей болотными травами, и туго перебинтовывает полосками простыни.

На следующее утро Амариллис разбудил хозяин холма, и, прежде чем накормить завтраком, помог выбраться наружу, указал тропку к ручью и подал чистое полотенце и мыльный корень. Девушка, мысленно представив себе свое лицо — после ползания под землей, слез, долгой дороги, — охнула и поспешила умываться. Пока она отмывалась, Вьюн перенес завтрак из холма на его вершину, и вскоре они уже пили чай, наслаждаясь теплым утром. Тут их и застал вернувшийся Моховик.

— Доброго утра. Не боитесь так открыто рассиживаться? Ладно, ладно, не пугайся… если Вьюн из холма вылез, значит поблизости никого нету. Налейте чаю, что ли… — и Моховик сел рядом с Амариллис. — Как твоя нога?

— Спасибо, намного лучше… — девушка улыбнулась Вьюну. — А как у вас дома? Все ли благополучно?..

— Боишься? Как бы нам твое спасение не аукнулось? — Моховик отхлебнул чай, поставил чашку на колено. — Ничего, цветочек, не тревожься. Ночью остроухие уехали, назад к северу повернули… и я так понял, они тебя живой уже не ищут.

— Если бы не вы… — голос Амариллис дрогнул.

— Ну-ну… погоди благодарить-то. Вот доберешься до своих, там видно будет.

— Я хотела спросить… — Природное любопытство девушки взяло верх. — А что это было вчера? Я Герана как вот эту сосенку видела, а он меня за дичок принял.

— Это пишог. — Гордо ответил Моховик. — Он же заклятая дерновина. Есть еще названия, но они не для женских ушей. Удобная штука, цветочек. Ты своего недруга видишь, а он ну совсем не соображает, где находится. А что видит — все не то. Остроухие еще добрый час плутали, пока их отпустило.

И он довольно ухмыльнулся.

— Почему вы мне помогаете? — Амариллис вытянула ногу, помогая Вьюну снимать повязку. — А что это за мазь такая? Никогда прежде не видела такой…

— Помогаем почему? Да потому что только изверг или живодер какой такую, как ты, травить будет. Нам эльфы с их спесью не указ, и князь тоже. Мы от века сами по себе. — Вьюн одобрительно покачал головой — опухоль на лодыжке почти спала, и Амариллис могла пошевелить ногой, почти не морщась. — А мазь такую еще моя прабабка делала, от нее и научился. На болотных травах делаю, за основу гусиный жир беру. Однако поразительно быстро ты поправляешься…

— Мои ноги тоже сами по себе… — Усмехнулась Амариллис. — Я танцовщица. Благодарствую за все, только я ж ведь вас объем… обычно-то я ем немного, но сейчас… — И она виновато развела руками.

— Ничего, как-нибудь справимся. Тебе раньше, чем через три дня, идти нельзя. Не пущу. Срок-то когда?

— Меньше месяца осталось. А может, и скорее.

— Так это не первый? — Удивился Вьюн.

— Не первый. — И Амариллис закрыла глаза.

Лесовички не стали расспрашивать ее дальше; Вьюн растер ногу девушки мазью, снова туго перевязал и велел оставаться у холма. По правде сказать, она и сама не помышляла о прогулках — и без того устала; вскоре после перевязки Амариллис спала на пригретом солнцем холме.

Три дня, назначенные Вьюном, пролетели как одна минута; этого ему показалось мало, и он потребовал еще и четвертого. Утром пятого дня к моховому холму пришли Моховик с сыном.

— Вдвоем сподручнее. — Пояснил лесовичок. — Это вот Багульник, мой старший. Вьюн, моя хозяйка тебе велела к ней поспешать, мы твои запасы все подчистую заберем.

— Ага… Сам сбегаешь, а меня к ней снова под начало… — И Вьюн пояснил — Его жена мне сестрой старшей приходится. Ладно уж, к вечеру соберусь. Ну что, пошли, что ли, мои кладовые опустошать.