Радость. Счастье, которое приходит изнутри. - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 12

И когда весь гнев, жадность, амбиции, ревность, собственничество, похоть исчезают, высвобождается вовлеченная в них энергия. Эта энергия становится вашим блаженством. Теперь оно не приходит извне; теперь оно случается внутри вашего существа, в глубочайших тайниках вашего существа.

И когда эта энергия оказывается доступной, вы становитесь восприимчивым полем, становитесь магнетическим полем. Вы привлекаете запредельное — став магнетическим полем, когда вся энергия, которая понапрасну тратилась вашей бессознательностью, собирается внутри вас, разливается озером. Когда вы становитесь озером энергии, вы начинаете привлекать звезды, вы начинаете привлекать запредельное, вы начинаете привлекать самый рай.

И встреча вашего сознания с запредельным — точка блаженства, истинного счастья. Это блаженство ничего не знает о несчастье; это сущее счастье. Оно ничего не знает о смерти; это сущая жизнь. Оно ничего не знает о темноте; это сущий свет, и знать его — вот в чем цель. Гаутама Будда отправился на поиски его, и однажды спустя шесть лет, полных борьбы, он его достиг.

Вы тоже можете его достичь, но позвольте мне напомнить: говоря, что вы можете его достичь, я не пытаюсь вызвать желание его достичь. Я просто констатирую факт: если человек становится безбрежным озером энергии, не тревожимым ничем мирским, это происходит. Это более происшествие, чем действие. И лучше назвать это блаженством, чем счастьем, потому что слово «счастье» создает впечатление чего-то подобного тому, что вы понимаете под счастьем. То, что вы понимаете под счастьем, — не более чем относительное состояние.

Бенсон пришел в одежную лавку Крантца купить себе костюм. Найдя тот самый фасон, какой ему хотелось, он снял с вешалки пиджак и примерил его.

Крантц подошел к нему.

— Да, сэр. Он прекрасно на вас выглядит.

— Может быть, он выглядит прекрасно, — сказал Бенсон, — но он ужасно жмет. В плечах так и режет.

— Так наденьте штаны, — сказал Крантц. — Они такие узкие, что вы о плечах больше не вспомните!

То, что вы называете счастьем, — только дело относительности. То, что называют счастьем будды, — нечто абсолютное. Ваше счастье — относительное явление. То, что называют счастьем будды, — нечто абсолютное, не связанное ни с кем другим. Оно не определяется сравнением ни с кем другим; оно — просто ваше, оно принадлежит внутреннему.

В американской конституции содержится очень глупая идея. В ней говорится, что преследование счастья — это врожденное право человека. Люди, писавшие эту конституцию, не имели понятия о том, что пишут. Если преследование счастья — врожденное право человечества, тогда что можно сказать о несчастье? Чьим врожденным правом является несчастье? Эти люди совершенно не осознавали, что если вы просите счастья, то в то же самое время просите и несчастья; и неважно, знаете вы это или нет.

Я называю это глупостью, потому что никто не может преследовать счастье, и если вы преследуете счастье, определенно одно: вы его не получите. Счастье — это всегда побочное следствие. Это не результат прямого преследования. Оно происходит, когда вы даже о нем не думаете , — что говорить о преследовании? Оно происходит внезапно, из ниоткуда. Вы были заняты чем-то совершенно другим.

Может быть, вы рубили дрова — безусловно, это не преследование счастья: рубить дрова — но под солнцем раннего утра, когда все еще прохладно, стук топора, врезающегося в дерево... Щепки летят во все стороны и производят звук, оставляющий за собой тишину... Вы покрываетесь потом, и прохладный ветерок приносит вам чувство еще большей прохлады... Внезапно — счастье, неудержимая радость. Но вы просто рубили дрова — и рубку дров вряд ли стоит вносить в конституцию как занятие, являющееся врожденным правом человека, потому что, сколько занятий придется тогда в нее включить?..

Я не могу забыть один день... Есть некоторые вещи, которые не имеют никакого логического смысла или значения, но почему-то продолжают витать в памяти. Невозможно понять, по какой причине это происходит, потому что с тех пор случились миллионы вещей, гораздо более важных, гораздо более значительных, и все они исчезли. Но некоторые незначительные вещи — нельзя найти тому никакой причины, но они сохранились в памяти; они оставили за собой след.

Одну из таких вещей я помню. Я шел домой из школы — моя школа была почти в миле от дома. Как раз на полпути росло огромное дерево бо. Я проходил мимо этого дерева бо каждый день, по меньшей мере, четыре раза: по пути в школу, затем в середине дня по пути домой на обед, затем снова по пути в школу, затем снова возвращаясь домой. Тысячи раз я проходил мимо этого дерева, но в тот день что-то случилось.

День был жаркий, и, приближаясь к этому дереву, я вспотел. Мой путь проходил под деревом, и там было так прохладно, что без всякой особенной мысли я ненадолго остановился, сам не зная почему. Я просто приблизился к стволу дерева, сел и ощутил ствол дерева. Я не могу объяснить, что произошло, но я почувствовал себя таким безбрежно счастливым, словно между деревом и мной что-то передалось. Сама прохлада не могла быть причиной, потому что много раз, вспотев от жары, я по пути оказывался в тени этого дерева. Я останавливался и раньше, но никогда раньше я не приближался и не касался этого дерева, не сидел рядом с ним так, словно встретился со старым другом.

Этот миг для меня остается сияющим как звезда. В моей жизни случилось столько событий, но я не вижу, чтобы этот миг хоть сколько-нибудь уменьшился в своей важности: он по-прежнему со мной. Каждый раз, когда я оглядываюсь назад, он по-прежнему со мной. И как в тот день я не осознавал ясно, что именно случилось, так не могу сказать и теперь — но что-то случилось. И с того дня между мной и этим деревом возникло определенное родство, которого я никогда не чувствовал прежде, не чувствовал даже с человеческим существом. Это дерево стало мне ближе, чем кто-либо другой на свете. Это вошло в обыкновение: каждый раз, проходя мимо, я садился рядом с ним на несколько секунд, или несколько минут, и просто его чувствовал. Я по-прежнему это вижу — что-то между нами продолжало расти.