Адвокат – невидимка - Борохова Наталья Евгеньевна. Страница 39

Подруга оказалась права. Он чувствовал, что попал на небеса, а экстаз был таким продолжительным и ярким, что после него обычный секс для Кренина потерял свою привлекательность и стал казаться нудной и монотонной работой. Луиза владела этой техникой превосходно. Она доводила любовника до нужного состояния, а когда ее возбуждение сливалось с его готовностью, разрядка была такой мощной, что их тела долго бились в конвульсиях. Кренин пользовался шарфом не столь умело, как Луиза, но под ее руководством дело шло, как надо. Парочка парила в небесах, не ведая, что происходит тем временем на земле. Кренин был готов бросить Василису и связать свою судьбу с Луизой, даже если это будет стоить ему карьеры. Понятно, что жену, внутренне чувствующую такую решительность супруга, подобный поворот никак не устраивал. А тут еще подоспела возможность повышения по службе, и Василиса поняла, что ее возможность упускать нельзя. Время расплаты пришло.

Все закончилось внезапно. Девушку нашли в своей квартире погибшей в результате передозировки. Оказалось, что она давно баловалась, и не только травками, поэтому ее состояние, вечно возбужденное, если не бесшабашное, так нравившееся Кренину, было прямым следствием наркотической зависимости. Накануне ее смерти чья-то добрая душа сделала Луизе королевский подарок – месячный запас героина. Девица переусердствовала и улетела на небеса, раз и навсегда отрезав себе путь обратно. В ее квартире обнаружили кое-что из вещей Кренина, и правоохранительные органы заинтересовались им. Вот тогда-то чиновник опомнился и по-настоящему испугался! Летая в любовном угаре, он едва не совершил глупость, которая могла стоить ему карьеры. Он собирался жениться на наркоманке и пустить под откос свою успешную карьеру! В общем, дело не без труда, но замяли, а имя Луизы Кренин не произносил больше и во сне. Впрочем, он так и не узнал, какую роль сыграла Василиса в его спасении. Она оставалась такой же, как всегда, властной, но заботливой, и Кренин понял, что от добра добра не ищут.

Время шло, страх от пережитого стресса потихоньку улетучился, а воспоминания о пережитых некогда удовольствиях остались. Чиновник хотел повторить эксперимент с шарфом, но все знакомые девицы шарахались от него, как от чумы. Проститутки казались неумелыми и пошлыми. Порядочные девушки не воспринимали женатого ухажера всерьез. Тогда он и взял на работу Лару Лежневу, девушку тихую и покладистую, из небогатой семьи, остро нуждающуюся в деньгах. Она была настолько слаба и зависима от его воли, что согласилась отдать свое тело едва ли не в первый день их знакомства. Кренин был человеком, которого нужно было ограничивать, давать ему отпор, ставить на место. Но Ларочка этого делать не умела. Она побаивалась важного чиновника, не смела ему перечить, боясь потерять работу. Таким образом, Кренин пользовался услугами новой личной секретарши беззастенчиво, заставляя выполнять все его прихоти, не особо при этом стесняясь своих подчиненных, ту же Ковалеву, проработавшую в администрации больше тридцати лет. Служебный роман оборвался внезапно и трагически. Лару Лежневу обнаружили задушенной в постели. По всей видимости, эксперимент Кренина не удался…

– И вы говорите об этом так спокойно? – поразилась Лиза, дослушав рассказ адвоката до конца. – Вы знали, что защищаете убийцу, но тем не менее допустили его оправдание?

Лещинский усмехнулся.

– Милочка, я не понимаю. Вы работаете адвокатом или это мне только показалось?

– Разумеется. Но я не смогу поступать так, как вы!

Известный адвокат посмотрел на нее пристально, даже сложил на груди руки.

– Давайте разберемся, – предложил он. – Итак, по вашему утверждению, я не прав. Что бы сделали вы на моем месте?

– Я?! – воскликнула Лиза. – Я бы…

– Смелее, – подбодрил ее адвокат. – Ваш план действий. Дайте отгадаю? – Он поднял вверх указательный палец. – Вы заявили бы во всеуслышание, что Кренин – убийца.

– Нет. Так нельзя, – пробормотала Дубровская. – Существует Кодекс адвокатской этики, который запрещает адвокату говорить о виновности его клиента, если тот придерживается иной позиции по делу. За это запросто можно лишиться работы!

– Тогда я не понимаю. Вы отказались бы от защиты?

– Это тоже невозможно, – проговорила Елизавета, чувствуя, что от былой уверенности не остается и следа. – В Уголовно-процессуальном кодексе прописано четко: «Адвокат не может отказаться от принятой на себя защиты». Кажется, это точная цитата?

– Боюсь, тогда у вас не остается выбора, – криво усмехнулся Лещинский, наслаждаясь ее беспомощностью.

– Выбор всегда есть, – упрямо проговорила Дубровская. – Вы могли не брать на себя защиту такого подлеца, как Кренин.

– Милая моя! – воскликнул адвокат, по всей видимости, крайне уязвленный ее последним заявлением. – Каждому подлецу гарантирована квалифицированная юридическая помощь. Это, как вы помните, написано в Конституции.

– В Конституции речь идет о человеке, – набычилась Елизавета.

– Хорошо. Так оно и есть. Но как же вы можете работать адвокатом, если каждого своего клиента вы будете проверять с точки зрения того, заслуживает ли он вашей помощи или нет? «Это хороший, правильный человек. Я им займусь. А этот нехороший. Пусть идет к Владимиру Ивановичу. Тому вся грязь нипочем». Так, что ли?

Дубровская вспомнила, что последнее выражение юристы часто цитировали, применяя его именно к Лещинскому. Неужели речь все же не шла о банальной зависти к чужому успеху, а злопыхатели имели основания говорить так?

– Я много лет работаю в адвокатуре, – продолжал он тем временем. – Могу сказать, что мы имеем дело со специфическим материалом. Сколько бы правозащитники ни голосили по поводу невинно осужденных, мы-то знаем, что большинство наших клиентов, которые кричат о своих нарушенных правах, на самом деле виновны. Кроме того, далеко не все из них являются Робин Гудами и совершают преступления во имя благого дела, по мотивам жалости и сострадания, из чувства оскорбленной добродетели или из желания восстановить справедливость. Ими движет все, что угодно: корысть, зависть, месть, жажда наживы, неудовлетворенная страсть, желание покуражиться над слабым и зависимым. Если вы, сидя в своей захудалой конторе, будете дожидаться «правильных клиентов», то наверняка положите зубы на полку, прежде чем ваш порог перешагнет один из них.

Он остановился, чтобы перевести дух. Елизавета молчала, сломленная его натиском. Она не находила нужных аргументов, понимая, что ее защита откровенно слаба.

– Вы не думали, милочка, о том, чтобы построить свою карьеру в прокуратуре? – внезапно спросил он. – Возможно, стать судьей? Может, это лучше бы отвечало вашим внутренним чаяниям?

– Я связала свою судьбу с адвокатурой и об этом не жалею, – произнесла Дубровская уверенно.

– Но тогда принимайте правила игры, – пожал он плечами. – И запомните, люди ждут от адвоката чудес, как от волшебника. Им не нужно справедливое наказание. Они надеются на оправдание даже тогда, когда совершили преступление. Вы должны им дать это. Ну, или уйти со сцены, уступив место людям с более гибкой психикой.

Дубровская со всей уверенностью знала, что ей не хочется уходить со сцены, равно как уступать место другим, напористым и беспринципным. И только один вопрос, назойливый и неразрешимый, вертелся у нее в мозгу, пока она следовала по крутой лестнице из подвала суда наверх, на свободу. Неужели нельзя быть хорошим адвокатом, оставаясь при этом порядочным человеком?