Адвокат – невидимка - Борохова Наталья Евгеньевна. Страница 4

Председательствующий невольно поморщился. Он видел эти снимки. Молодая девушка, задушенная в своей постели, с лицом, искаженным смертельной судорогой. Ужасная картина!

– Мнение защитника?

Лещинский оторвался от своих бумаг.

– Как посчитаете нужным, ваша честь! – небрежно бросил он.

– То есть вы ставите разрешение такого важного вопроса на усмотрение суда? – поразился председательствующий.

– Я безгранично верю в вашу мудрость, – ответил Лещинский.

С ним определенно было что-то не так. Обычно защитники горячо протестовали против обнародования в суде присяжных шокирующих фактов, к которым, прежде всего, относили фотографии с места происшествия. Дело в том, что заседатели, увидев залитый кровью пол и обезображенное тело жертвы, легко поддавались своим эмоциям. Что бы потом ни говорил защитник, какими бы цитатами он ни сыпал, они видели перед глазами только страшную картину злодеяния. Все аргументы о возможной невиновности подсудимого пролетали мимо ушей, не цепляясь даже за краешек сознания. Зная эту особенность присяжных, судья не раз удовлетворял ходатайства защитников и запрещал показывать снимки прокурору. Но сегодня адвокат в своей безалаберности явно хватил через край.

Судья посмотрел на Кренина и внезапно принял решение.

– Я разрешаю показать присяжным фотографии…

Государственный обвинитель, взяв в руки пухлый том уголовного дела, подошел к скамье присяжных. Те, вытянув шеи, уставились на злополучные снимки. Некоторые заседатели, с последнего ряда, даже встали со своих мест для того, чтобы лучше разглядеть ужасающие подробности.

– Не беспокойтесь, – увещевал их прокурор. – У каждого будет возможность посмотреть фотографии.

Он победоносно взглянул на Лещинского. Но тому не было дела до всеобщего ажиотажа. Кажется, на этот раз он изучал собственный ежедневник.

Между тем присяжные разволновались не на шутку. Наиболее впечатлительные ахали, поднося руки к лицу. Те, кто покрепче, хранили молчание, но при этом выразительно посматривали на подсудимого.

В общем, когда председательствующий объявил перерыв до понедельника, накал напряжения в зале уже достиг своей высшей точки.

– Зачем перерыв? – услышала секретарь недовольную реплику. – Мы бы осудили его уже сегодня.

Глава 3

В понедельник, когда должен был начаться допрос свидетелей защиты, уже никто не ожидал сенсаций. Наблюдатели сходились во мнении, что подсудимый, конечно же, виновен. Вопрос был в одном, как скоро ему вынесут обвинительный вердикт и какую меру наказания определит судья. Интерес к делу заметно поостыл, и журналисты, имеющие особый нюх на жареные факты, уже разбежались по другим делам.

Когда за несколько минут до начала процесса в зал заседания вошла свидетельница Кренина, ее встретили не смешками и перешептыванием, а сочувственными взглядами и почтительным молчанием. Над ее головой, казалось, светился невидимый нимб мученицы, и зрители жалели ее от всей души. Не так легко быть женой богатого извращенца! Кто-то из женщин уступил ей место в первом ряду, и Василиса Павловна поблагодарила ее слабым подобием улыбки.

Процесс продолжился.

– Госпожа Кренина, прежде чем я начну допрашивать свидетеля, позвольте вам задать небольшой вопрос, – сказал Лещинский.

Кренина поднялась со своего места, невозмутимая и уверенная в себе, как и раньше.

– Сколько книг Агаты Кристи вы прочитали, прежде чем прийти на процесс?

Василиса Павловна недоуменно уставилась на адвоката, а потом уже и на судью:

– Я что, должна отвечать на такие вопросы?

– Протест, ваша честь! – спохватился Немиров. – Ответ не имеет отношения к делу.

Судья посмотрел на защитника:

– Адвокат может объяснить свой вопрос?

Лещинский улыбнулся:

– Конечно, ваша честь! – Он достал из своего портфеля небольшую потрепанную книжку и выразительно прочитал: – «Она по-прежнему сидела в кресле спиной к ним. Лишь обойдя его, они увидели ее лицо – распухшее, с синими губами и вытаращенными глазами. „Вот те на! Да она мертва!“ – воскликнул Блор». Похоже на то, что вы нам говорили, не правда ли, Василиса Павловна?

– Именно так оно и звучало, – подтвердила она.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Ну, что же! – пожал он плечами и, перевернув книжку, показал присяжным ее обложку, на которой витиеватыми буквами было написано «Агата Кристи. Десять негритят».

– Ну и что вы хотите этим сказать? – не выдержал прокурор. – Какой в этом смысл? Это же Агата Кристи!

– Верно, – согласился Лещинский. – Свидетельница воспроизвела нам дословно цитату из «Десяти негритят» Агаты Кристи, но в распечатке, которую вы нам представили в процесс, значилось, что транслировалась постановка по роману «Убийство в доме викария».

– Все равно, ничего не понимаю. Куда вы клоните?

– Сейчас все прояснится, уверяю вас. Но для начала я вызову в зал заседаний свидетеля Константина Проскурова…

Константин Проскуров был молод и красив. «Как картинка», – думали про себя женщины, оглядывая его ладную спортивную фигуру и смазливое лицо. Золотистые кудри, голубые глаза, пухлые розовые губы делали его похожим на большого ребенка. Между тем «мальчику» еще несколько лет назад минуло двадцать.

– Константин, кого вы знаете из присутствующих в этом зале?

Проскуров кинул настороженный взгляд в сторону подсудимого.

– Знаю вон того! – ответил он, ткнув пальцем в Кренина. – Видел его в телевизоре, а еще на фотографии в газете.

– А еще, Константин, кого вы знаете? – спрашивал Лещинский. – Будьте благоразумны, ведь вы находитесь под присягой.

– Еще? – розовые губки надулись, как у ребенка.

«Э-э! Да он туп, как пробка», – с облегчением вздохнули мужчины. Им не доставляло удовольствия созерцать мужскую красоту, а осознание того, что прелестный юноша обладает ко всему прочему куриными мозгами, приятно грело душу.

– Я знаком с ней! – Он ткнул пальцем в Василису Павловну.

Лицо женщины приобрело цвет томата.

– И кто же это? – спросил защитник.

– Василиса, – бесхитростно ответил свидетель. – Она, в каком-то роде, моя невеста!

По рядам пробежал шепоток. Судья стукнул молоточком.

– Тишина в зале!

– Подождите, Константин, – остановил Проскурова защитник. – Я правильно вас понял: вы собирались заключить брак с гражданкой Крениной? Когда же?

– Да когда закончится этот процесс! – выложил Проскуров.

– Минуточку, Константин! – недоумевал защитник. – Но Василиса Павловна, между прочим, замужем. А вон тот господин на скамье подсудимых – ее муж.

– Знаю, – ответил свидетель. – Но она разведется с ним, когда его посадят, и выйдет замуж за меня.

– Что, она сама так и сказала?

– Да, она сказала. Еще она говорила, что я намного лучше его… во всех отношениях. Ну, вы понимаете, о чем я говорю?

– Не совсем. Поясните.

– Ну, в смысле секса. – Он облизнул пересохшие губы.

– Ах, вот оно что! – воскликнул защитник. – А ее муж, стало быть, уже никуда не годится?

– Примерно так она и говорила. Полный ноль! Ей приходилось даже покупать кассеты для того, чтобы удовлетворять себя. Представляете?

– А что это за кассеты? – осторожно поинтересовался защитник.

– Ну, специальные кассеты с групповухой. Понимаете?

– Вздор! Это кассеты ее мужа, – возмутился Лещинский.

– Ну, конечно! – захихикал свидетель. – Зачем бы тогда она их прятала в ящике со своим нижним бельем?

– Дурак! – раздался громкий и отчетливый голос с первого ряда.

– Госпожа Кренина, потрудитесь держать эмоции под контролем, – сказал судья. – Недолго вас вывести из зала.

Присяжные уставились на Василису, пытаясь осознать только что услышанные факты. Как эта ангелоподобная женщина умудрилась вляпаться в самую грязь? Сидевшие рядом с ней мужчина и женщина отодвинулись в сторону, словно боясь испачкаться.

На лицо Константина набежала тучка. Он затравленно посмотрел на свою госпожу, ожидая очередной нахлобучки.