Шахидки по вызову - Байкалов Альберт. Страница 39

Костя не мог понять, сколько времени находился в состоянии непонятного и доселе не испытанного им транса. Может, секунду, а может, час. Окрик чеченца и шум шагов вернули его в реальный мир.

Он обернулся. Со стороны аула в их сторону спускался человек. Он догадался – это разведчик, которого отправлял Канташ. Он еще раз удивился своему состоянию. Прошло не меньше часа, как этот чеченец ушел.

– Вставай, – его толкнули в спину. – Чего сидишь?

Он поднялся, забросил за спину мешок и догнал уходящего вверх боевика.

Глава 10

В селении Омагли, где разместил Рамхзана и девушек встретивший после перехода человек, кроме грузин жило много чеченцев. В основном это были женщины, старики и дети. Все они оказались здесь из-за войны. Одни бежали, потеряв кров и устав от непрекращающейся бойни, в надежде найти в Грузии вторую родину. Других переправили отцы, мужья и братья, вернувшись обратно воевать. Часть из них уже давно сгинула в огненном месиве, оставив выживать семьи в мире, который никак не изменился с их гибелью, другие мотали огромные сроки в тюрьмах и лагерях, третьи собирались пополнить эти ряды. Сейчас, перед наступлением холодов, в село потянулись боевики. Соблюдая негласную договоренность с грузинскими силовиками, они вели себя относительно тихо. Не появлялись на виду у местных с оружием, не хвастались своими подвигами в Чечне, что могло расцениваться как пропаганда войны. У многих здесь были семьи. Кто-то селился у знакомых и родственников, кто-то снимал комнату. Часто можно было увидеть относительно молодых инвалидов. Без рук, ног, одноглазые, они ничуть не стеснялись своих увечий, даже напротив – гордились. Впрочем, зачастую это было все, что дала им война. Рамхзан не хотел признавать бессмысленность существования этих чеченцев, выброшенных из-за ненадобности на обочину жизни. В первый раз он оказался в этом селе пять лет назад. Тогда ему казалось, что пройдет немного времени, и все они вернутся на родину, где станут уважаемыми и заслуженными людьми, а новая страна назначит им пенсии, построит дома. Но время шло, а долгожданная победа становилась просто несбыточной мечтой. В этом виноваты сами чеченцы, считал он. Несмотря на слабую образованность, он понимал: за деньги невозможно победить. Когда за войну платят, ее конец будет оттягиваться, а идеи отойдут на второй план, потому как она становится источником обогащения. Он мечтал собрать и объединить людей, которые не будут преследовать корыстных целей, но постоянно наталкивался на непонимание. Да, все громко говорили о высоких идеях, только и всего. Стоило появиться Англичанину, как авторитет Рамхзана упал, и вскоре он стал объектом беззлобных насмешек. Что было бы, если таких, как он, были не десятки, а тысячи? Разве посмели бы русские второй раз прийти в его страну? А сейчас? Даже женщины, которых он привел, умрут по принуждению. Что бы там ни говорили, но прежде всего они будут не жертвовать собой, а убегать от позора, преследуя собственные интересы.

Он проснулся на рассвете от крика петухов. Здесь, в Грузии, их было много, в каждом дворе. Потянулся, ощутив боль в натруженной спине и ногах. Откинув одеяло, сел. В доме было холодно. На стене тикали часы со сломанной кукушкой, показывая начало седьмого.

Кроме старинной кровати с панцирной сеткой в комнате стояли почерневшее от времени трюмо, шифоньер и стол-«раскладушка». На стенах, где не было окон, – ковры. Он вышел на улицу. Под сколоченным из сгнивших досок навесом, у печи, возилась хозяйка. По двору расползался запах дыма. Женщина была глуха. Когда-то она жила в Грозном и работала на железнодорожном вокзале. Имела большую семью. В дом попал снаряд и поставил точку на старой жизни. Старший сын вывез ее сюда и на последние деньги купил эту развалюху. Сам вернулся назад. Она ничего о нем не знает. Человек без прошлого и будущего, живущая одним днем и надеждой, что он, может, еще вернется. Если бы не боевики, которые до этой поры останавливались у нее, старуха бы уже умерла с голоду. Теперь она будет получать деньги за то, что в ее доме будут учить террористов. Она даже не догадывается об этом, считая поселившихся поздним вечером женщин такими же жертвами войны, как и сама. Хотя, наверное, так оно и есть.

Из комнаты, где спали девушки, появилась Комета. В руках она держала кувшин с водой и полотенце. Вопросительно посмотрев на Рамхзана, она вдруг улыбнулась. Сделав вид, что не заметил этого, он направился умываться.

После завтрака пришел Майбек. Они уселись за недавно убранный стол.

– Как прошла ночь на новом месте? – проводив взглядом пропорхнувшую мимо Хеду, сощурился Илисханов. – После перехода у тебя хватило сил на этих красоток?

Рамхзан, не скрывая неприязни, посмотрел на Майбека. Это был крепко сложенный сорокалетний чеченец с высоким лбом и широким носом. Маленькие глаза в глубоких глазницах делали его внешность отталкивающей. Нижняя часть лица была покрыта щетиной, но не более. Майбек никогда не носил усы и бороду, словно демонстрируя свой уродливый подбородок, разделенный глубокой ямочкой, причем на две неравные части, отчего лицо казалось искривленным. Когда Рамхзан впервые увидел этого человека, то подумал, что ему попросту вырвало часть плоти осколком.

– Зачем так говоришь?

– Скажи еще, что ты ни одну из них не пробовал? – продолжал допытываться чеченец, следя за выражением лица Хадаева.

Рамхзан вскипел:

– Ты пришел говорить о деле или трепаться, как женщина?

– Не горячись, – поспешил его успокоить Майбек. – Я пошутил. Ты совсем злой. Это виновата дорога. Но я не сержусь.

Он слегка отодвинулся от края стола, словно опасаясь, что Рамхзан ударит его.

– У тебя есть для меня новости? – стараясь побыстрее узнать цель визита Илисханова, а заодно поставить точку на неприятной для него теме, спросил Рамхзан.

– С завтрашнего дня к тебе будет приходить Гамлет. Он займется женщинами. Это духовный наставник, – сменив развязную речь на деловой тон, заговорил Майбек. – Кроме этого, с ними буду заниматься и я.

– Кто такой Гамлет? – насторожился Рамхзан не столько незнакомому имени, сколько его оригинальности.

– Это кличка, – пояснил Майбек, заметив у него в глазах недоумение. – На самом деле его зовут Гафур. Он араб. Воевал на Ближнем Востоке, в Таджикистане и у нас. Сейчас занимается обучением диверсионных групп. Насколько мне известно, все поедут в Россию. Куда конкретно, не знаю, но уже через месяц мы повезем девушек в Тбилиси. Сюда они не вернутся. Там, на конспиративной квартире, будут ждать оформление документов и виз. Дальше, по-видимому, в Турцию. Оттуда легче, не привлекая внимания спецслужб, оказаться где угодно. Ко всему, если у Москвы появится компромат на грузин, они могут прекратить смотреть сквозь пальцы на нашу деятельность. – Он внимательно посмотрел на Рамхзана и, убедившись, что пока тому все ясно, продолжил: – Пока планируется подготовить и отправить три группы. По числу женщин. В каждой будут еще несколько мужчин. Шодди настаивает, чтобы по возможности они были кем угодно, только не чеченцами. Ты старший. Пока это все, что мне известно.

– Скажи, – пристально глядя в глаза Майбеку, едва слышно проговорил Рамхзан, – сколько тебе платят?

– Зачем ты хочешь это знать? – нахмурился Майбек. – Не больше, чем тебе.

– Откуда ты знаешь, сколько я зарабатывал? – растягивая слова, удивился Хадаев.

– Всем платят, – пожал плечами Майбек, уходя от ответа.

С того момента, как Антон доложил о результатах работы группы и свои предложения по поводу базы подготовки террористов в Грузии, прошли сутки, а ответа из Москвы так и не было. Он не удивлялся этому. Легче принять решение о проведении специальных мероприятий в любой другой стране, чем на территории большинства бывших союзных республик. Приобретя самостоятельность, политические карлики по поводу и без него поднимали визг о нарушении суверенитета. Объяснялось это потворством террористам всех мастей взамен спокойствия на собственной территории. Руководство таких стран прекрасно понимало: стоит только дать слабину, как тут же всплывут каналы поставки оружия и боеприпасов боевикам, их зимние квартиры, базы, незаконное оформление загранпаспортов и виз, лечение после ранений и многое другое.