Ра - Хейердал Тур. Страница 61

За одни сутки правый угол нашей кормы осел настолько, что конец рулевого бруса то и дело зарывался в волну и тормозил. На кормовой палубе вода стояла по щиколотку, а иные гребни докатывались до ящика со спасательным плотом, уложенного под мостиком. Всякий раз ящик ерзал и тер веревки.

На следующий день море продолжало бушевать, а с крепнущим нордом вернулся и холод. Регулируя крепление рулевого бруса, который все время врезался в воду, Юрий увидел на нем какой-то голубой пузырь и схватил его руками, чтобы сбросить. Юрий в жизни не встречался с "португальским военным корабликом" и даже не понял, что происходит, когда его руки вдруг оказались опутанными длинными жгучими нитями физалии - одной из самых опасных, несмотря на малые размеры, тварей Атлантического океана. Этот каверзный пузырь не единичная особь, а целая колония мельчайших организмов, объединенных сложными взаимоотношениями, и у каждого свои особенности и функции. Единственная задача самой крупной особи, пузыря - поддерживать эту удивительную артель на плаву. За ним волочится пучок многометровых арканчиков, составленных из маленьких граждан сообщества. Кто-то добывает пищу для всей колонии, кто-то отвечает за размножение, есть и солдаты, они буквально стреляют едкой кислотой в добычу и врагов. Самые крупные "португальские военные кораблики" могут даже парализовать и убить человека, такие случаи известны.

Жгучая боль через кожу распространилась по нервам, сковала мышцы правой руки нашего судового врача и подобралась к сердцу. Бедняга полез в аптечку и перебрал все: от мазей до сердечных и нервных таблеток. Четыре часа понадобилось ему, чтобы укротить боль и восстановить подвижность руки.

Тринадцатого июня в щелях и вантах свистел леденящий норд-норд-ост, и море ярилось пуще прежнего. Лодка извивалась, рыча, визжа и скрипя всеми суставами, волны беспорядочно громоздились друг на друга и накрывали корму "Pa". Иные гребни обрушивали на папирус по несколько тонн воды, и мы видели, как корма все больше поникает под натиском самых тяжелых каскадов. И ничего нельзя поделать, стой и смотри, когда лишняя вода скатится через оба борта, и останется наш популярный бассейн, где теперь было по колено. Абдулла только смеялся и уверял, что все это ерунда. Пока веревки целы, мы не потонем. Продрогший от холода, но веселый, он бродил в штормовке по палубе, прижимая к уху свой карманный приемник. Какая-то арабская станция рассказывала на французском языке о событиях в Чаде: там пока что верх взяли мусульмане.

Почти весь день вокруг лодки резвилась великолепная сине-зеленая корифена, она оборвала леску и уж после этого не клевала, и гарпуном ее взять не удалось. Карло затеял готовить обед из вяленой рыбы, в это время что-то шлепнуло его по загривку и забарабанило по каюте. Одиннадцать летучих рыб корчились на палубе - собирай и клади на сковороду.

С 14 по 17 июня море неистовствовало, с разных сторон наперерез друг другу шли волны, высота которых никак не соответствовала ветру. Очевидно, здесь сталкивались течения, отраженные невидимыми берегами. Жорж жаловался на боли в спине, его уложили в постель. Абдуллу тошнило, но он сам себя исцелил снадобьем из двенадцати головок чеснока. Начал кряхтеть и шататься мостик, пришлось срочно укреплять его новыми узлами и растяжками. Юрий догадался переселить Симбада на корму, и тот принялся радостно плавать в нашем бассейне. У Сафи от досады расстроился желудок, и она поминутно бегала на край палубы. Просто поразительно, какой чистоплотной стала наша обезьянка. Вдруг из воды выскочил косяк огромных, чуть не двухметровых тунцов, Сафи дико перетрусила и забилась в корзину, откуда ее так и не удалось выманить, пока Жорж с наступлением темноты не пересадил трусишку в ее персональный чемодан-спальню в каюте.

"Ра" судорожно корчилась и выписывала немыслимые кренделя, прилаживаясь к хаотической пляске волн, и колена мачты снова запрыгали в своих плоских деревянных башмаках. Лодка скрипела не так, как прежде, - казалось, что дует могучий ветер, когда сотни тысяч связанных веревками стеблей раскачивались на волнах. Пол, стены и крыша каюты тоже скрипели на новые голоса. Ящики под нами перекосились, крышки заклинивались; где ни ляжешь, ни сядешь, ни станешь, под тобой все корежится. Ванты нещадно дергали мачту, и при таком волнении мы не решались даже взяться за них, чтобы ослабить или подтянуть. Как ни холодно было, Жорж, Юрий и Норман прыгнули в воду, чтобы проверить днище. Стуча зубами, они доложили, что папирус в отличном состоянии, только корма висит, играя роль огромного тормоза. Надо было что-то предпринимать.

Неожиданно правое рулевое весло сорвалось с поперечины внизу и бешено задергалось, силясь оборвать и верхнее крепление, на мостике. Нам пришлось изрядно повозиться, стоя по пояс в бурлящей воде, прежде чем удалось поймать весло и закрепить его тросами. Причем рыбы кругом было столько, что Жорж ухитрился, не сходя с лодки, пронзить гарпуном корифену.

Надо что-то предпринимать, как-то обуздать ярость могучих каскадов, обрушивающихся на корму. Сколько еще она выдержит эту чудовищную нагрузку? Деревянная лодка давно переломилась бы.

Попробуем воздвигнуть барьер на пути волн... Мы собрали все обрезки папируса, и Абдулла с помощью Сантьяго и Карло, стоя по колено в воде, принялись сооружать из связок преграду. Могучий гребень захлестнул их по грудь, Абдуллу несколько раз смывало за борт, но страховочный конец крепко держал его, и он, смеясь, вылезал на палубу. Талисман не подкачает! Закончив работу, он поблагодарил аллаха.

Случилось то, чего я боялся. Чем выше мы делали барьер, тем больше воды застаивалось на корме, ведь разбухший папирус ее не пропускал. Придавленный огромной тяжестью, ахтерштевень все сильнее оседал. Тогда мы убрали барьер, воздвигнутый Абдуллой, но фальшборт уже успел прогнуться настолько, что на корму врывались целые горы воды, подмывая ящик со спасательным плотом. Пришлось поспешно восстанавливать преграду. Мы обрезали ножом веревки, крепившие две аварийных лодочки из папируса, и нарастили борт этим материалом, пошли в ход и папирусные спасательные круги, сделанные по фрескам в древних погребениях. Словом, мы использовали все растения до последнего стебля и подняли борта еще выше, а пруд на корме стал еще глубже. Теперь он занимал всю кормовую палубу, зато нас уже захлестывало не так сильно, середина лодки и нос по-прежнему оставались сухими.