Я был на этой войне (Чечня-95, часть 1) - Миронов Вячеслав Николаевич. Страница 101

Мы радостно улыбаемся друг другу. Живы! Живы сейчас, значит, долго будем жить! Я ору, что я начал слышать, он также кричит что-то в ответ, но не разобрать, грохот от стрельбы стоит невообразимый. Плечом к плечу продвигаемся вперед.

Часть объединенного войска спустилась в подвал. Стрельбы оттуда не слышно, значит, духов нет. В своем углу загнали душманов наверх. Нет ни малейшего желания идти на второй этаж. Стремительно наступающие сумерки, опускающаяся темнота и пороховые газы сделали свое дело. На первом этаже почти ничего не видно. Бойцы вытаскивают окровавленные тряпки из всех углов и выбрасывают их на улицу. Это все, что осталось от оборонявших первый этаж. Нам здесь ночевать, и нет ни малейшего желания проводить время рядом с останками своего врага.

Послышался шум, возгласы, крики. У входа в подвал замаячило пламя факелов. Все подались туда. И увидели, как выносят на руках и самодельных носилках трупы наших солдат. Кто-то был в бушлате, кто-то раздет донага. На телах многих следы страшных пыток. У многих перерезано горло – типичная казнь боевиков. У кого-то выколоты, выбиты глаза. Пальцы рук превращены в кашу. У двух человек ступни отпилены. Злость, гнев, рев, рык, крик ужаса одновременно пронесся по этажу. Не будет духам пощады. Только смерть.

В этом же подвале сидел со своей свитой всемирно известный демагог Королев. И в этом же подвале мучили, пытали до смерти наших солдат. Таких же граждан, что и он, его соплеменников. Какое же право он имеет говорить о наших бесчинствах?! Он такой же моральный урод, как и те, что находятся сейчас выше нас в этом здании! Гад он!

Все стояли и смотрели. Рев сменился глубоким молчанием. Кто был в касках, подшлемниках, шапках, сняли их и молча, скорбно провожали своих товарищей в последнюю дорогу. Домой. Мы не успели, не смогли вас спасти. Простите нас.

А трупы все выносили и выносили. Никто не считал, сколько их было. Но не меньше пятидесяти. Когда скорбная вереница вышла на улицу, сверху раздалась стрельба. Духи стреляли по тем, кто нес своих убитых товарищей. Кто-то закричал. Так могут кричать только раненые или те, кто находится рядом с ними.

Крови врагов, крови. Жажда мести овладела нами. Вперед, вверх!

Никто не давал команды, но все побежали к двум лестницам, ведущим на второй этаж. Сверху духи попытались встретить нас плотным огнем, но злость, как и взаимопонимание, были настолько сильными, что все стреляли залпом из подствольников. Не было уже криков победы, упоения боем. Месть – только одно это слово струилось у всех сквозь сжатые зубы. Плевать на все. Они не дожны жить.

Шаг за шагом, мы медленно продвигаемся на второй этаж. Прямо на ступенях лежат трупы боевиков. Шагаем по ним. Для нас уже это не люди, они вещи. Все внимание сосредоточено только на предстоящей цели. Забывая смотреть под ноги, я наступаю на труп боевика. Нога утопает в чем-то мягком и противном. Не смотрю вниз, брезгливо отталкиваю труп в сторону. Почти ничего не видно, только в разбитых окнах первого и второго этажей гуляет ветер. Противника не видно. Темно. Сейчас начнется игра под названием «У кого не выдержат нервы». Духам нас тоже не видно. Кто первым выстрелит, тот и покажет свое местоположение, тот первым и погибнет. И поэтому никто из наших не курил, не разговаривал, ступали осторожно. Кто-то из бойцов подобрал и кинул банку из-под консервов. Звякнув, она покатилась дальше. Тут же из трех углов раздались очереди. Мы тут же зафиксировали эти три ярко горящие в полумраке звезды и открыли огонь. Со второй лестницы, по которой тоже поднимались наши люди, открыли огонь. И тут же зажглись новые звезды, длинными очередями мы прошивали пространство второго этажа. Пули с противным визгом рикошетили от колонн. На месте оставаться было опасно, и поэтому все рассредоточились.

Кувырок через плечо, выход на колено, очередь, еще одна. Перекат, из положения лежа – очередь. Не разгибаясь, в полный рост короткими перебежками

– вперед. Прерывистое дыхание постоянно сбивается. От напряжения и физических упражнений опять вспотел. Под ногами и телом во время маневров скрипит битое стекло, ноги часто разъезжаются на стреляных гильзах. Но только вперед, только движение. Остановка – смерть. За спиной слышу топот ботинок – поднимаются наши бойцы. На первом этаже было легче. Там свободное, простреливаемое пространство, а здесь много кабинетов. Коридор имеет углы. Метр за метром, сдерживая бешеное сопротивление духов, отрезая их от лестниц, лифтовых шахт, мы продвигаемся вглубь. Когда дошли до кабинетов, начали, как обычно, зачищать помещения. Дверей почти не было, их не надо выбивать. Одна-две гранаты, очередь, следующий кабинет. Слева кто-то громко вскрикнул, и раздались отчаянные маты на чисто русском языке. Наши. Судя по репликам, кого-то ранило осколком собственной гранаты. Было слышно, как его потащили на первый этаж. Духи тоже кидали гранаты, били почти в упор из подствольников. Все чаще уносили наших. Кто-то из них будет «трехсотым», а кому-то предстоит стать и «двухсотым».

Но не думал я сейчас об этом. Вперед, только вперед. Опять во рту солоноватый привкус крови, опять адреналин бушует в жилах. Страх и азарт – вот те чувства, которые движут мужчинами во время боя. Вместе они образуют гремучую смесь, готовую взорваться, выделяя огромное количество энергии.

Вперед. Очередной кабинет. Полусогнувшись, подходим к дверному проему, не доходя пары шагов, выдергиваем кольца и кидаем две гранаты. При этом стараемся забросить их за угол, чтобы осколками не задело нас. Отскакиваем и прижимаемся к стене. Гремят два взрыва. Эхом им откликаются тоже взрывы из другого конца коридора. Прыжком появляемся в дверном проеме и расстреливаем пространство помещения. От души стреляем длинными очередями от живота. Одна, вторая, по всему кабинету. Нет вроде никого. Разворачиваемся, чтобы уходить, и в спину несется очередь. Кто-то остался. Никого не задел, гад. Снова летят гранаты, стреляем из подствольников, порядка шести гранат послали в кабинет. Тихо. Опять врываемся и снова от живота расстреливаем пространство кабинета. Шаг за шагом продвигаемся вперед. Стреляем не жалея патронов и только периодически меняем рожки у автомата. Натыкаемся на полуразорванный осколками гранат труп боевика. Уже темно, чтобы его рассматривать, выворачивать карманы. Выходим в коридор. Остальные наши ушли далеко вперед. В помещении уже ничего не видно. Только вспышки выстрелов и оглушительные в замкнутом помещении разрывы гранат озаряют высокий коридор. Постепенно все стихает. Второй этаж наш!