Движущая сила - Френсис Дик. Страница 52

– Моя сестра, – пояснил я.

– Да? Короче, что ты знаешь о Джоне Тигвуде и его планах насчет престарелых лошадей? Этот тип хочет и меня задействовать. Что мне делать? Скажи честно. Нас никто не слышит. Так что говори.

Я рассказал ей все настолько откровенно, насколько только мог себе это позволить.

– Он вроде фанатика, который уговаривает многих в округе взять на попечение старых лошадей.

Майкл Уотермид согласился взять двоих из новой партии, что мы привезли вчера. И Бенджи Ашер, хотя Дот решительно против. Что тут плохого, если у вас есть место и сено?

– Так ты бы на моем месте согласился?

– В Пиксхилле так принято. – Я немного подумал и добавил:

– Кстати, среди новых животных есть один конь, на котором я когда-то давно выступал. Прекрасный был скакун. И славный парень. Может, вы попросите Тигвуда, чтоб он дал вам именно его? Его кличка Петерман. Если вы будете регулярно кормить его овсом и заботиться о его здоровье, я готов заплатить.

– Значит, и у нас мягкое сердце? – поддразнила она.

– Ну... мы с ним выигрывали скачки.

– Ладно. Я позвоню Тигвуду и договорюсь. Петерман, ты сказал? Я кивнул.

– И не говорите ему про сено. Она дружелюбно взглянула на меня.

– Знаешь, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Мэриголд поспешила к джипу, мотор взревел, покрышки лишились еще одного миллиметра протектора. Из отверстия, когда-то бывшего окном, она крикнула, одновременно поддав газу:

– Мой секретарь свяжется с тобой насчет Донкастера!

Я прокричал ответное спасибо, которое она скорее всего не расслышала за скрежетом древних шестеренок коробки передач. Я подумал, что Пиксхиллу с ней повезло, и в душе пожелал ей удачи.

Пришедшие на работу водители собрались в столовой. Рассказ Харва о моих ночных злоключениях снова выгнал их на улицу вместе с кружками кофе, где они взирали на меня, как на нечто не от мира сего.

Одним из водителей был Льюис, любимчик семейства Уотермидов, специалист по кроликам, который предположительно должен был находиться в постели.

– Что случилось с гриппом? – поинтересовался я. Он шмыгнул носом и хрипло объяснил:

– Решил, что это всего-навсего простуда. Нет температуры. – Тем не менее он кашлял и чихал, распространяя заразу.

– Лучше бы тебе не заражать здесь всех вокруг, – заметил я. – У нас и так чересчур много больных. Посиди еще денек дома.

– Правда?

– Выходи в пятницу и еще поработаешь в воскресенье.

– Ладно. – Он еще раз чихнул. – Посижу, посмотрю скачки в Челгенгеме. Спасибо.

Фил, обязательный, флегматичный, ненаблюдательный, нелюбопытный, надежный, но начисто лишенный воображения, спросил меня:

– Правда, что в твоем доме все переломали?

– Боюсь, что так.

– И “Ягуар”?

– Да.

– Убил бы поганца.

– Попадись он только мне в руки.

Остальные согласно кивали, разделяя мои чувства. Никто, считали они, покусившийся на их собственность, не должен оставаться безнаказанным.

– Полагаю, – сказал я, – что никто из вас не проходил мимо фермы вчера около одиннадцати вечера? Как и следовало ожидать, никто не проходил.

– А ты не видел, кто на тебя напал? – спросил Льюис.

– Даже не слышал ничего. Поспрашивайте вокруг, ладно?

Хоть и с некоторым сомнением, но все охотно пообещали.

Странно, но многие водители чем-то внешне похожи друг на друга, подумал я, разглядывая их. Всем еще нет сорока, все поджарые, с прекрасным зрением, все среднего роста, но ни коротышек, ни верзил выше метра восьмидесяти: такие физические данные больше всего подходили для этой работы. А вот что касается характеров, тут дело совсем другое.

Льюис присоединился к нам два года назад, тогда он носил длинные вьющиеся волосы. Когда другие водители стали звать его “девицей”, он отрастил усики и стал лезть с кулаками на всех языкастых. Потом он обзавелся блондинкой в красных туфлях на шпильках и опять же с помощью кулаков заставил заткнуться всех свистунов. Прошлым летом он подстригся, сбрил усы и вместе с блондинкой произвел на свет сына, над которым оба пускали слюни. “Не могу дождаться, – часто говорил Льюис, – когда смогу играть с сыном в футбол”. Этакая мгновенная трансформация в идеального отца.

– Не чихай на ребенка, – посоветовал я.

– Да ни за что, – заверил Льюис.

Дейв проскрипел через ворота на своем ржавом велосипеде – щекастый, веселый и, как всегда, беззаботный. Его ухмылка и веснушки создавали впечатление вечной молодости, своего рода синдром Питера Пэна. Для жены Дейва он был третьим ребенком, наряду с двумя дочерьми. Она спокойно мирилась с его шатаниями по кабакам и проигрышами на собачьих бегах.

Явился и Азиз, как всегда, сверкая темными глазами и белозубой улыбкой. Харв распределил работу и, сверяясь со списком, уточнил маршрут каждого водителя, каких лошадей грузить и когда отправляться.

Когда я уходил, они наперебой рассказывали Дейву и Азизу о моих ночных приключениях. В повествование уже вкрались некоторые ошибки, но я не стал их исправлять.

– Причал в Портсмуте, – сказал Фил, все перепутав, а Дейв согласно кивал. В Саутгемптон мы лошадей никогда не возили, зато время от времени переправлялись на пароме из Портсмута в Гавр, так что все водители знали Портсмутский причал, хотя я предпочитал отправлять фургоны из Дувра в Кале, где переправа была короче. При длинной переправе многие лошади мучились морской болезнью, а так как их не рвало, то им приходилось еще тяжелее, чем людям. Однажды лошадь умерла в одном из моих фургонов от морской болезни, и с тех пор я стал особенно осторожным.

– Причал в Портсмуте... – И все водители кивали. Портсмут, расположенный немного дальше Саутгемптона, звучал более знакомо. – Бульдозером смял “Ягуар”... Перебил все окна в доме...

В пивнушке, как сказал бы Джоггер, меня бы уже сбросили с парома Портсмут – Гавр, а мою машину вогнали бы прямо в окно гостиной.

Появились Роза и Изабель и снова стали жаловаться на неисправный компьютер. Я вспомнил о еще более неисправном терминале в моей гостиной и с трудом припомнил, что сегодня как раз тот день, когда должен прийти мастер. Изабель и Роза с видом великомучениц расчехлили механические пишущие машинки.