Россия - Век ХХ-й (Книга 2) - Кожинов Вадим Валерьянович. Страница 60

В первом своем утверждении Сталин был не очень точен: не желая, по-видимому, напоминать о том, что к 1941 году Словакия, Венгрия, Румыния, Хорватия, даже Болгария и т. д. фактически влились в Третий рейх, он сказал только о "враждебности" их тогдашних правительств. Но его "оправдание" политики СССР, стремившегося "добиться" наличия в этих странах "лояльных" правительств (для чего, в сущности, был необходим определенный "контроль" над этими странами), являлось всецело обоснованным и вполне естественным,хотя сегодня множество авторов твердит обратное.

Ведь того же самого добивались тогда США! Так, служивший в американской разведке с 1941 года и ставший позднее одним из заместителей директора ЦРУ Рэй Клайн с не лишенной наглости откровенностью рассказал в своем - отчасти мемуарном - сочинении о том, как, начиная с 1947 года, США предпринимали разнообразные меры для того, чтобы в Италии не пришла к власти коммунистическая партия, пользовавшаяся тогда поддержкой широчайших слоев итальянского населения.

Вот приведенные Клайном цитаты из тогдашних американских документов: "США никогда не поддержат запрос об экономической помощи Италии (она находилась тогда в тяжелейшем положении, ярко воссозданном в получивших всемирную известность "неореалистических" итальянских кинофильмах.- В. К.), если в правительстве ее будут партии, враждебные Соединенным Штатам... Если коммунисты выиграют... на выборах, то вся совокупность наших позиций в Средиземноморье, так же как и, возможно, во всей Западной Европе, будет подорвана"31. И "ЦРУ занялось и доставкой денег, и оказанием различного рода технической помощи, необходимой для победы на выборах". Было предписано "начать психологическую войну" (с. 166), но не обошлось и без "поставок довольно хилым вооруженным силам Италии оружия и амуниции, а также оказания им технического содействия" (с. 164).

При этом необходимо учитывать, что Италию отделял от США Атлантический океан, а ряд восточноевропейских стран непосредственно граничили с СССР! Поэтому "контроль" США имел гораздо меньшее "оправдание", чем аналогичные действия СССР...

Принципиально иная проблема - фактическое вовлечение восточноевропейских стран в политико-экономическую систему СССР - то есть, в конечном счете, в геополитические границы России-Евразии, что представляло собой, строго говоря, бесперспективное дело. Весьма показательно, что ранее, в 1939 году, Сталин, возвратив в состав СССР Западные Украину и Белоруссию, отказался присоединить к нему собственно польские земли, хотя Германия, захватив западные территории Польши, предлагала установить границу с СССР по Висле.

Однако после великой Победы, которая даже в глазах Михаила Пришвина ранее крайне или хотя бы весьма критически относившегося к происходившему в стране - представала как победа социалистического строя, Сталин уверовал, что можно и должно создать растущий во все стороны "лагерь социализма", который будет теснить "лагерь капитализма". И это отнюдь не было его личным убеждением (хотя ныне "экспансия" СССР в Восточную Европу толкуется обычно как выражение субъективного сталинского произвола).

Выше цитировалось письмо Александра Солженицына, отправленное с границы Восточной Пруссии,- письмо, в котором с явным удовлетворением говорилось, что армия находится на границе "войны отечественной и войны революционной" - то есть войны, призванной распространить социализм-коммунизм на Запад, включая и саму Германию. И эту настроенность разделяли тогда с Солженицыным множество людей в СССР (о чем ниже), хотя ныне ее пытаются свести к личному экспансионизму Сталина.

Может, впрочем, показаться нелогичным, необоснованным тогдашнее (1944-1945 годов) резко критическое отношение Солженицына к Сталину, который ведь уже тогда, без сомнения, предусматривал продвижение социализма на Запад,- пусть и не в тех масштабах, о которых мечтал в то время "революционно" и "коминтерновски" настроенный Солженицын. Однако Сталин, планируя распространение социализма на страны Восточной Европы, не имел в виду каких-либо революций в этих странах; переход власти к тамошним партиям коммунистического характера представлял собой своего рода дворцовые перевороты, опиравшиеся на дислоцированные в этих странах войска СССР.

Ныне, после ликвидации восточноевропейского "соцлагеря", новые правители этих стран открыто и часто с негодованием высказывают убеждение, что их страны были безосновательно "вырваны" на полвека из Европы, к которой они извечно принадлежали,- и это, надо признать, геополитическая истина,- хотя, вместе с тем, нельзя отрицать, что эти страны - своего рода "окраина" Европы, и они никогда не имели в ней того статуса, который присущ основным европейским государствам. Тем не менее они, если прибегнуть к "недипломатическому" языку, всегда предпочитали быть "задним двором" Европы, нежели "передним крыльцом" Евразии-России,- это ясно, например, из истории Польши в прошлом столетии (отмечу, что мне не раз довелось убедиться в этом предпочтении еще в 1960-х годах, когда я часто и тесно общался со многими литераторами восточноевропейских стран, а в конце 1980-х годов я прямо сказал об этом в своих интервью польской и чехословацкой газетам).

Как уже отмечено, создание "соцлагеря" из стран Восточной Европы подразумевало не "революционные" акции в этих странах, а переход их под эгиду государственной мощи победоносного СССР. Вопреки цитированным словам Солженицына, эта мощь, двигаясь на запад от границы СССР, несла в себе вовсе не "революционность", а, напротив, определенный "консерватизм", что, в частности, выразилось в возрождении (разумеется, частичном и переосмысленном) наследия российского славянофильства ХIХ века. Уже во время войны начал издаваться популярный журнал "Славяне", а вскоре после Победы был восстановлен Институт славяноведения Академии Наук; и в журнале, и в Институте так или иначе оживала славянофильская традиция. Ведь большинство стран и тем более народов, которые вошли в "соцлагерь", были славянскими и потому будто бы естественно тяготели к славянским народам СССР, составлявшим преобладающую часть его населения.