Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 124

Возникла было угроза на западном фланге Добровольческой армии. Группировка Якира из двух стрелковых дивизий и кавбригады Котовского, отрезанная от своих, двигалась по Правобережью Украины на север. С петлюровцами, которыми была занята эта территория, красные заключили что-то вроде перемирия. Большевики не трогали украинцев, а те беспрепятственно пропускали Якира в деникинские тылы. В ночь на 1.10 красные внезапно объявились под Киевом, разметали слабые добровольческие заслоны по р. Ирпень и ворвались в город. Части ген. Бредова отступили на левый берег Днепра, однако сумели удержать за собой мосты и высоты Печерского монастыря. Оправившись от неожиданности и произведя перегруппировку, на следующий день они контратаковали. Трое суток продолжались уличные бои. Добровольцы систематически, улица за улицей, выбивали большевиков и к 5.10 выбили из Киева окончательно. Красные снова отошли за Ирпень и… расплатились с петлюровцами — погромили их войска в районе Попельни, а потом, соединившись с 44-й дивизией Щорса, прикрывавшей это направление, выбили украинцев из Житомира. На базе этих частей стала возрождаться 12-я красная армия.

Правда, вторичное взятие Киева белыми ознаменовалось еврейским погромом. По этому поводу стоит сделать отступление. Вообще говоря, для деникинцев это явление было нехарактерно. Или по крайней мере куда менее характерно, чем для других воюющих сторон — махновцев, петлюровцев, даже красных, устроивших, например, грандиозный погром в Одессе, имевших на своем счету многочисленные погромы комбрига Григорьева и др. Память о деникинцах уже после гражданской увязали с погромами из-за лозунгов крайне правых — "Бей жидов, спасай Россию!". Но не следует забывать, что "крайне правые", как и «левые», "умеренные" и все прочие партии околачивались в глубоких тылах, а следовательно, никаких возможностей для претворения своих лозунгов в жизнь не имели. Не имели они и какого-либо влияния на фронтовое офицерство — как и все остальные партии, варившиеся в собственном соку. Что касается большинства добровольцев, то особой любви к евреям они, конечно, не питали — уж слишком много их было среди комиссаров и коммунистического руководства. Но и к черносотенным настроениям русская интеллигенция, из которой вышла основная часть фронтового офицерства, традиционно относилась с крайней неприязнью. Надо ли говорить, что командованием подобные действия, как и любые грабежи, воспрещались под угрозой военно-полевого суда и расстрела?

Тем не менее отдельные погромы были. Пополняясь при освобождении Украины, армия впитывала с мобилизациями бывших красноармейцев, петлюровцев, махновцев, григорьевцев. Иные успели послужить поочередно в нескольких армиях и сохранили старые привычки. Нельзя забывать и о настроениях граждан, которые пришли в Белую гвардию, пережив большевистскую оккупацию, натерпевшись от произвола чекистов и комиссаров, среди которых большинство составляли евреи. А как раз из частей, вновь сформированных на Украине, в основном состоял корпус Бредова. В Киеве погром начали сами обыватели — натерпевшись страху от возможности возвращения коммунистов, спешили отыграться на ком угодно под предлогом, что евреи стреляли в спину добровольцам. К обывателям в неразберихе уличных боев присоединились некоторые солдаты, а также горцы — для которых было все равно кого пограбить.

Как бы то ни было, Киев остался за белыми. Успех сопутствовал им и на других фронтах. В октябре 10-я красная армия Клюева, усиленная за счет Восточного фронта, предприняла второе наступление на Царицын. Несмотря на то что войска Врангеля были ослаблены непрерывными боями, отвлечением сил на Дагестан и Астрахань, они устояли. Большевики были остановлены корпусом Улагая, а после девятидневных боев добровольцы нанесли контрудар. Офицерские полки — кубанский, осетинский, кабардинский — вел в конную атаку сам Врангель. Красные были опрокинуты и отошли в беспорядке на 70 км к северу.

Одновременно перешла в наступление и Донская армия Сидорина. Под прикрытием стариков и юнцов-добровольцев, полмесяца державших оборону по правому берегу Дона, сосредоточились для удара кадровые казачьи дивизии, 3-й корпус в составе 14 тыс. чел. форсировал Дон в районе Павловска, разбил 56-ю дивизию красных и стал продвигаться на восток. Советское командование бросило из своего резерва сильную 21-ю дивизию, которая смогла остановить его, но в районе Клетской переправилась через Дон другая группировка из 1-го и 2-го казачьих корпусов. 2-й, под командованием ген. Коновалова, являлся главной ударной силой, в нем сосредоточились лучшие конные части. Он глубоко внедрился в расположение противника, соединился с 3-м корпусом, и совместными усилиями 21-ю дивизию тоже разбили, а вслед за ней окружили и почти полностью уничтожили еще одну, 14-ю. 9-я красная армия побежала. Командование советского Юго-Восточного фронта попыталось удержать ее в обороне по линии р. Хопра, но это не удалось. В Донскую армию шли стихийные подкрепления — разрозненные сотни, ополчение, не пустившее врага за Дон, переправлялось теперь на Правобережье, догоняли регулярные части и вливались в них. Красных гнали на север. Область Войска Донского снова полностью очистили от большевиков. Взяли Новохоперск, Поворино, Борисоглебск.

А удар Кутепова продолжал победоносно развиваться. Корпус пополнялся на ходу, между боями. После взятия Курска за счет притока свежих сил были сформированы 3-й полк Марковской дивизии и 2-й Алексеевской. Преследуя и громя неприятеля, 11 октября корпус занял Кромы, а через 2 дня — Орел и Ливны. Справа от него казаки Шкуро продвинулись от Воронежа к Усмани, слева действовал 5-й кавалерийский корпус ген. Юзефовича, взявший Чернигов и Новгород-Северский. Разведка Кутепова вышла к Туле…

Это было пиком успехов Белого Движения. В ходе постоянных боев и наступления Вооруженные силы Юга России продолжали расти. С мая по октябрь их численность увеличилась от 64 до 150 тыс. чел. Деникинский фронт проходил по нижнему плесу Волги от Астрахани до Царицына и далее по линии Воронеж — Орел Чернигов — Киев — Одесса. От коммунистов была освобождена территория свыше 920 тыс. кв. км с населением 42 млн. человек. В занятых белыми областях понемножку налаживалась более-менее нормальная жизнь. Конечно, деникинская администрация была очень слабой, часто некомпетентной, этого не скрывают и сами белые военачальники в своих мемуарах. Конечно, возникло множество неурядиц, злоупотреблений, вовсю гуляла спекуляция… А разве могло быть иначе? Можно ли было сразу, на скорую руку, установить идеальный порядок в стране, разворошенной тремя годами смуты и безумия? За несколько недель в условиях войны ликвидировать последствия всеобщего хаоса? Но в основном-то, в главном страна возвращалась к жизни. Налаживалась регулярная работа железнодорожного и водного транспорта. Открывались парализованные заводы и фабрики. Возобновлялись банковские операции. Оживала торговля. Устанавливались твердые цены на сельскохозяйственные продукты. Ни в одном из районов, подвластных белым, не было голода! На землю возвращалась законность — возрождались суды, прокуратура и адвокатура. Оживала общественная жизнь.

Люди опять получили политические свободы. Почти без ограничений выходила пресса, избирались органы городских самоуправлений, свободно действовали политические партии вплоть до эсеров и социал-демократов. Деникинским Особым Совещанием было принято весьма лояльное рабочее законодательство с 8-часовым рабочим днем, мерами по охране труда и пр., делались попытки разработать приемлемое для всех слоев аграрное законодательство — пока в связи с подчинением Колчаку прерогатива решения этого вопроса не вышла из пределов власти Деникина. Киевский профессор и общественный деятель А. Гольденвейзер (кстати, еврей по национальности) писал: "Эпоха добровольцев была эпохой возрождения и восстановления всего разрушенного советским режимом. Скажу более: это была последняя возможная попытка восстановления в истинном смысле этого слова, то есть восстановления без постройки наново, путем простой отмены всего содеянного большевиками".