Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 199

Вернувшись, Сухэ-Батор повел вполне ленинскую политику. Организовал свою ЧК — Государственную внутреннюю охрану. И прокатились две волны репрессий. Из Народной партии десятками исключали и казнили «заговорщиков». Полетели головы всех «умеренных» соратников по революции, не согласных с советским образцом построения государства. В 23 г. умер и сам Сухэ-Батор. То ли от болезни, то ли отравленный — в Монголии подобное случалось. Вскоре скончался и Богдо-Гэгэн. Преемника у него уже не было. 13.06.24 монгольская Народно-революционная партия приняла решение ввести в стране республиканский строй и идти к социализму. Попутно красные войска, вошедшие в Туву для преследования белогвардейцев, установили там Тувинскую Народную республику (аннексированную значительно позже, в 1944 г.). Правда, после столь крутых «реформ» в Монголии о дальнейших планах проникновения в Тибет и Индию пришлось забыть — вряд ли тибетские буддисты сочли бы теперь коммунистов своими друзьями и союзниками. Но уже и политика Совдепии начинала меняться от "мировой революции" к «сосуществованию». Так что ничего страшного…

106. «Зеленое» движение

Осенью 1920 г., когда были раздавлены последние сильные очаги Белого Движения — врангелевский Крым и семеновская Чита, — приобрело широчайший размах другое движение, «зеленое». Повстанческое. Фрунзе в борьбе с ним ввел термин "малая гражданская война". Но если присмотреться, она выглядит не такой уж и «малой». Вся Тамбовская и часть Воронежской губерний были охвачены восстанием под руководством А. С. Антонова. Ленин 19.10.20 писал об «антоновщине» Дзержинскому и командующему войсками ВОХР Корневу "Скорейшая (и примерная) ликвидация безусловно необходима".

Но «скорейшей» не получалось, восстание ширилось. На Южной Украине вовсю полыхала «махновщина». В январе 21 г. началось мощное Западносибирское восстание под руководством Сибирского крестьянского союза, охватившее Омскую, Тюменскую, часть Оренбургской, Челябинской, Екатеринбургской губерний. Возглавил его эсер В. А. Родин. Это лишь три крупнейших очага, но имелись другие. Мелкими отрядами и бандами были полны Правобережная Украина, Крым, Белоруссия. В Туркестане продолжалось басмаческое движение. На Дону восстали казаки в Хоперском и Усть-Медведицком округах. Шла война в Дагестане. На Кубани и Северном Кавказе действовали отряды генералов Пржевальского, Ухтомского, полковников Назарова, Трубачева, подполковников Юдина, Кривоносова, сотников Дубины, Рендскова общей численностью до 7 тыс. чел. В Карелии повстанцы объединились в бригаду — около 3, 5 тыс. Восстала вся Армения…

Практически вся Россия занялась пожаром крестьянской войны. В разное время существовали диаметрально противоположные оценки «зеленого» движения. В советской литературе его предпочитали обходить молчанием или упоминали вскользь, как нечто незначительное. И 21-й год обычно рисовали, как год уже мирный, год восстановления разрушенного хозяйства. А осложнялось это восстановление лишь действиями отдельных "кулацких банд". Такое отношение вполне понятно. Правда оказалась невозможной для публикации: не могла же «рабоче-крестьянская» власть воевать против всего крестьянства! А раз так, то приходилось умалчивать и о самом ходе борьбы — успехи «зеленых» уж никак не объяснишь ни поддержкой Антанты, ни профессиональной офицерской выучкой. Хотя ответ на этот вопрос прост — «зеленое» движение какое-то время держалось и побеждало именно благодаря своей массовости.

И масштабы боевых действий в 21 г. ни по количественному составу воюющих, ни по территориальному охвату не уступали 18, 19, 20 годам, а то и превосходили их. Посудите сами, с одной стороны — население целых уездов и губерний, с другой — практически вся Красная армия. Правда, ее состав в 21 г. был сокращен с 5 млн. до 800 тыс., Совдепия просто не могла больше содержать такую махину. Да и боеспособной все равно была только часть войск, которую и оставили при демобилизации. Кроме того, учитывая, что в войне против крестьян обычные красноармейцы часто показывали себя ненадежными, в ней участвовали войска ВОХР и части ЧК, занятые и в прошлые годы на "внутреннем фронте", а также командные курсы и отряды ЧОН (частей особого назначения) «добровольческие» формирования, создающиеся из коммунистов и комсомольцев. Руководили операциями лучшие военачальники. Против Антонова — Тухачевский, Уборевич, против Махно — Фрунзе.

В «перестроечные» годы отношение к «зеленому» движению изменилось. Оно стало рассматриваться как некий "третий путь" развития России. Причем путь истинный, хоть и нереализованный. Подобные теории тоже вполне понятны и тоже проистекают из конкретной политической конъюнктуры. Поскольку самих основ социализма «зеленое» движение не затрагивало. Оно выступало под лозунгами "советов без коммунистов", а чаще допускало даже и коммунистов (как, скажем, Махно), но на равных правах с другими партиями, без диктата. Программа «зеленых» определялась как раз «перестроечными» требованиями: плюрализм политических мнений, многопартийность — правда, обычно допускалась свобода деятельности лишь левых, социалистических партий. А также отказ от централизации, командно-административных методов руководства хозяйством, свобода торговли, владение землей и продуктами своего труда. И неудивительно, что в конце 80-х, когда «красный» путь развития показал свою полную несостоятельность, историки и публицисты принялись изыскивать компромиссы, в том числе «народный», "зеленый" путь.

Если же разобраться, то никакого "третьего пути" «зеленое» движение не представляло. Напомним, что в 1917 г. после крушения царской власти страна быстро покатилась к всеобщему развалу и анархии. И на какое-то время настал действительно "крестьянский рай". Деревня пребывала в состоянии фактического безвластия, до нее у слабого правительства руки не доходили, все налоги с повинностями были позабыты, все запреты сняты. Предоставленные самим себе, крестьяне делали что хотели. Делили землю, растаскивали помещичье и казенное имущество, рубили лес, браконьерничали. С политической точки зрения — с ними все заигрывали, как с самой многочисленной частью населения. С экономической они оказались в выгодном положении, как держатели продуктов питания.

В наступившей затем гражданской войне белая сторона выступала за восстановление законности и порядка в любых формах, характерных для цивилизованного государства. Так, Самарский КомУч, Уфимская Директория держались четкой республиканской ориентации. К республиканским формам оказалась близкой и колчаковская армия, впитавшая войска указанных правительств. Колчак, Деникин, Врангель держались принципов непредрешения будущего государственного устройства. Скажем, среди дроздовцев было много республиканцев, среди марковцев — монархистов, но это не мешало им сражаться плечом к плечу. Конкретная форма «порядка» у белых выступала второстепенной, лишь бы обеспечивала человеческие права. Красная сторона боролась за порядок аномальный, выдуманный ее вождями. Зеленая же сторона в их противоборстве представляла не "третий путь", а "нулевой вариант". Тот самый "первичный хаос", из которого все равно рано или поздно неизбежен был выход в красную или белую сторону. Возврат к положению 1917 г., к тем самым многопартийным советам, еще без диктата большевиков, которые и привели страну к развалу, а в конечном итоге — к этому диктату. Между прочим, в конце борьбы это стал понимать даже Махно. Он говорил "В России возможна или монархия, или анархия, но последняя долго не продержится".

В политическом отношении многопартийные советы неизбежно шли бы или к пустой говорильне, или к подавлению одной лидирующей партией остальных. В экономическом — старые сельские общины, которые и стали местными «советами», уже изжили себя к началу XX века, и путь опять приводил к развилке — либо к уравниловке и власти типа комбедов, либо к укрупнению частных хозяйств, т. е. реформам типа врангелевских.

Из указанной сути вытекают и сильные, и слабые стороны «зеленого» движения. Сила, как уже говорилось, заключалась в массовости. А массовость обеспечивалась воспоминаниями о "крестьянском рае". И тем, что «зеленые» почти никогда не ставили себе глобальных общегосударственных задач — они боролись за конкретные, местные интересы, против конкретных притеснений и злодеяний властей — продразверстки, мобилизации, попыток коллективизации. Чтобы воевать в «зеленых», не нужно было далеко уходить от дома. Ну а слабость была в том, что, выступая против централизации, «зеленое» движение само по себе оказывалось децентрализованным. Нет, не поддержки населения ему не хватало поддержка была почти стопроцентной. И не помощи Антанты. Помощь не так уж и требовалась. К 1920 — 1921 гг. у крестьянства скопилось множество оружия, вплоть до артиллерии, а в первых же боях и налетах это количество пополнялось трофеями. Одевались и обувались повстанцы за свой счет, да и кормились не иностранными консервами. Так что снабжены всем необходимым они были куда лучше, чем белые армии в 1918 году. Но, несмотря на размах, «зеленое» движение оставалось «местным», привязанным к своим деревням, волостям и уездам. Так, Махно, даже контролируя весь юг Украины, добивался того, "чтобы освобождаемый нами тыл покрылся свободными рабоче-крестьянскими соединениями, имеющими всю полноту власти у самих себя". Поэтому так велика была роль персональных лидеров. Без того же Махно или Антонова подобные «соединения» разных сел или уездов уже оказывались ничем между собой не связанными. Причем лидер являлся в большей степени знаменем, чем руководителем или организатором. Махно был талантливым партизанским командиром, но конкретное выражение его таланты находили лишь в действиях относительно небольшого ядра его "армии".