Сага о Хелоте из Лангедока - Хаецкая Елена Владимировна. Страница 65

«Себя загонял и Тэма замучил», – думал он с раскаянием. Мальчишку с болот он усадил в седло позади себя, и, судя по тому, как тяжело он навалился Хелоту на спину, лжеваллиец догадывался, что паренек уснул. Алькасар был усажен на лошадку Тэма. Гури Длинноволосый признал в нем одного из зачинщиков мятежа во Владыкиной Горе и забрал в Ноттингам, дабы предать показательной и ужасающей казни. Начальник стражи тихо радовался тому, что так легко отделался от зануды валлийца. О, у Гури Длинноволосого такая репутация, что связываться с ним ни один самоубийца не захочет.

Хелот свернул на болото. Пахло мхом и голубикой. Становилось свежо. Тэм Гили проснулся и завозился у Хелота за спиной. Алькасар тяжело навалился на шею терпеливой лошадки. Хелоту пришлось привязать его к седлу, чтобы он не упал, – сил у пленника уже не оставалось.

Знакомые бревенчатые стены отшельникова дома, как и в прошлый раз, словно выросли из глубины болота при появлении путников. Хелот спрыгнул на дорогу, снял с лошади Тэма и с мальчиком на руках поднялся на высокое крыльцо.

– Мир вам, отец Сульпиций, – крикнул он, заглядывая в темноту.

– Это кого принесло? Хелот, что ль? – донесся голос святого. Слышно было, как отец Сульпиций отодвигает стул и идет к двери. – Ты один, сын мой?

– Нет, – ответил Хелот.

Святой появился на пороге и, прищурившись, посмотрел на Гури Длинноволосого, на сонного мальчика, на безмолвного всадника, который даже не пытался выпрямиться в седле. Святой нахмурился.

– Откуда ты привез эти человеческие обломки, Хелот? – полюбопытствовал он, указывая подбородком на Алькасара.

– С соляных копей, вестимо, – ответствовал Хелот, подумав о том, что, несмотря на всю свою святость, отец Сульпиций порой бывает невыносим. – Одолжите мне нож, святой отец.

– Откуда в обители божьего служителя нож, еретик из Лангедока? – хмыкнул отшельник и тут же снял с полки жуткого вида тесак. При этом он посмотрел на Хелота с неожиданным уважением и принял из его рук мальчика. Тэм мгновенно проснулся и уставился на Хелота тревожным взглядом.

С ножом в руке Хелот направился к Алькасару. От усталости его пошатывало, и не оставляло дурацкое предчувствие, что вот сейчас он оступится, неудачно упадет и нож воткнется ему в живот. Однако до сарацина Хелот добрался вполне благополучно.

Тэм, разинув рот, смотрел на него. Хелот улыбнулся краешком рта: он-то думал, что успел отучить мальчика удивляться.

Хелот перепилил веревку и размотал с рук Алькасара последний обрывок.

– Слезай, – сказал Хелот. – Можешь сам?

Алькасар с трудом открыл глаза. Веки у него распухли и гноились. Капельки собрались у основания ресниц. Красивые ресницы у Алькасара – пушистые, черные. Даже сейчас они торчали как стрелы. А глаза смотрели и не видели.

– Ты красив, как архангел Гавриил, – грустно констатировал Хелот.

Алькасар с трудом слез с седла, постоял, глядя себе под ноги и хватаясь за стремя спокойной лошадки, потом, не поднимая головы, спросил:

– Где мы, Хелот?

– У святого Сульпиция.

Вдруг Алькасар посмотрел в глаза своему другу и произнес громко и мучительно, как будто слова, предназначенные только для Хелота, никто больше не мог расслышать:

– Я боюсь.

Отшельник и Тэм сидели на крыльце. Отшельник повыше, Тэм у его ног, пониже. Святой рассеянно поглаживал подбородок. Выгоревшее за день летнее небо стремительно наливалось синевой. С болота доносились вопли лягушек.

Алькасар дрожал и хватал Хелота за руки, а Хелот никак не мог его успокоить.

– Алькасар, идем же. Пошли в дом. Я помогу тебе. Ты же голоден, отшельник тебя накормит.

– Я боюсь, – повторил он немного тише. – Не отдавай меня им, Хелот. Я больше не выдержу.

Хелот покачал головой, сгреб его в охапку и силой поволок в дом. Алькасар не сопротивлялся. Отшельник и Тэм шарахнулись в разные стороны, освобождая дорогу, и два друга оказались в «луковой» комнате. Лука там уже не было, по стенам висели пустые веревки и стоял слабый, но ощутимый запах псины, оставшийся от луковой шелухи. Комната была тускло освещена догорающим закатом.

Хелот выпустил сарацина, и тот остановился, озираясь по сторонам. Когда на пороге показался святой Сульпиций, Алькасар метнулся к Хелоту, едва не сбив того с ног. Отшельник заворчал:

– Снимай-ка обувь, Хелот. Натаскаешь мне грязи...

Голос святого звучал буднично, как будто ничего особенного не произошло. Как будто Хелот не был переодет и загримирован с головы до ног в придурочного валлийского рыцаря, как будто только что не был совершен самый дерзкий за всю историю ноттин-гамширских соляных копей побег...

Пока Хелот разувался, отшельник зажег свечи и повернулся к Алькасару со свечкой в руке. Не обращая внимания на то, что горящий воск стекает ему на пальцы, святой принялся разглядывать сарацина. Хелот заметил, что Алькасар понемногу успокаивается.

– Ты узнаешь меня, сын мой? – спросил отшельник.

После короткой паузы Алькасар ответил:

– Вы святой Сульпиций.

– Тебе здорово досталось, Алькасар, – сказал святой Сульпиций. – Но сейчас-то все в порядке, верно?

Помолчав, Алькасар отозвался:

– Конечно, святой отец.

Хелот вспомнил про всеми брошенного Тэма и босиком вышел на крыльцо. Мальчишка уныло грыз ногти. Хелоту захотелось дать ему по шее, но он вовремя вспомнил о том, что грызть ногти – это дурная привычка обожаемого господина Гури, и ограничился тем, что подтолкнул его под локоть. Тэм вскочил на ноги. Хелот лениво сел и потянул его за штаны. Тогда и Тэм осторожно пристроился рядом на ступеньке. Оба молчали. Потом Хелот спросил:

– Устал, Тэм?

– Да, сэр, – ответил Тэм и откровенно прибавил: – Очень.

– Я тоже. – Хелот от души зевнул.

– Кто такой Хелот, сэр? – спросил Тэм внезапно.

Хелот в изумлении повернулся к нему. Тэм, видимо, решил, что каким-то образом прогневал своего грозного хозяина, и стал путано извиняться, покуда Хелот не толкнул его ладонью в лоб.

– Прекрати, – сказал он сердито. – Веди себя по-человечески. Забудь, что я тебя купил. Ты больше не раб.

– А кто я, сэр? – простодушно спросил Тэм, и Хелот понял, что совершенно не готов к ответу.