Кромешник - О'Санчес (Александр Чесноков). Страница 82

Дэн Доффер пил очень умеренно, а болтал гораздо меньше, чем его коллеги в среднем. Знал он свободно испанский, немецкий и китайский, а физическая подготовка, благодаря отцу, фанатично преданному культу силы и здоровья (что не помешало тому умереть в пятьдесят один год), позволила ему трижды завоевать титул чемпиона по вольному бою среди всех родов и видов вооружённых сил страны. Сыновья его сестры, у которой он гостил, гордились им и во всем стремились подражать дяде-суперу. Со скромностью и умением сливаться с фоном дело у них обстояло неважно, но использовать бокс и карате для битья морд они наловчились хорошо: шестнадцатилетний Антуан, младший – пятнадцатилетний Борис и закадычный друг Антуана, их двоюродный брат по отцу, шестнадцатилетний Робер, в окружении нескольких приятелей ежевечерне пропадали на танцплощадке в соседнем парке и вот уже две недели как перестали нарываться на драки: желающих больше не находилось. Однажды они вернулись с танцплощадки раньше обычного, танцы отменили, вернулись без девиц (мама слишком часто в окно сечёт) и теперь стояли возле решётки-ограды, глядя на окружающий день, который вот-вот собирался обернуться вечером. Улица была малолюдна и скучна. Вот из-за поворота вывернул прохожий в их сторону, и когда он подошёл поближе – видно стало, что это мальчишка. Лет четырнадцати-пятнадцати. Его развинченная походка, наглый взгляд, дешёвая, с потугой на моду одежда безошибочно выдавали выходца из социальных низов. Проходя мимо ограды, он шмургнул носоглоткой, как бы вытягивая сопли в полость рта, и плюнул в воздух. Жирный харчок шмякнулся на чугунную узкую перегородку и повис, резиново качаясь на осеннем ветру.

– Эй ты, свинья! Да-да, ты! Будь добр, очень тебя прошу, слижи обратно своё добро. И не отказывайся, иначе я тебя накажу!

– Кого? Меня? – Гек ссутулился, скривил лицо и оттопырил нижнюю губу, в классической манере юного уличного подонка. – Я ошибся или действительно тут кто-то тявкает? – Он ссутулился ещё больше и приложил ребро полусогнутой ладони к уху.

Борис внезапно прыгнул вперёд, опередив нарочито медлительного Робера, чтобы пинком сбить с ног наглого вонючего уродца… Серое блеклое небо стукнуло его в лоб, но загудел почему-то затылок: он попытался встать и опять повалился навзничь. Он ощутил боковым взором движение и повернул голову. Прямо на него и в то же время сквозь него смотрел стоящий на четвереньках Антуан: из обеих ноздрей на разбитые губы лилась кровь, он мычал нечто нечленораздельное, судорожно пытаясь вдохнуть своими лёгкими свежую порцию воздуха.

«Где Робер… и где плевака?…» Мысли тяжело и медленно двигались в голове, Борис приподнялся на локтях и оглядел поле битвы: метрах в двадцати качалась спина уходящего чужака, Робер скрючился в позе эмбриона, однако в отличие от последнего он катался по земле и громко выл. (Его потом пришлось везти в больницу с чудовищно распухшей мошонкой и долго прикладывать компрессы в места лечебных уколов.)

В этот миг мама обоих братьев глянула в окно и пронзительно закричала, тыча пухлым пальцем, не в силах связно объяснить свои эмоции. Дэнни в момент оценил ситуацию и рванул по лестнице вниз, на улицу, на ходу крикнув о карете скорой помощи. Он был слишком опытным и знающим профессионалом, чтобы, наскоро осмотрев их, не понять – здоровье и жизнь мальчиков вне опасности. Он прикинул, выбрал взором Бориса и, подняв наизготовку руку с прямым указательным пальцем, крикнул ему в ухо:

– Кто? Куда побежали?

Борис среагировал на громкий голос и показал в сторону Гека:

– Вон тот…

Гек успел уже отойти метров на девяносто, оставалось ещё почти семьдесят до угла, на котором возле урчащего мотора, невидимый за кустами, с биноклем в руках его ждал Патрик.

Дэнни, не колеблясь, кинулся вдогонку. Он только что провёл лёгкий тренинг и все ещё был одет в спортивный костюм и спецкеды с металлическими носами под слоем обычной резины. Гек ускорил шаг и почти достиг перекрёстка, но, почувствовав, что неизвестный уже рядом и так просто не уйти, развернулся и прямым левым достал мужика в правую скулу. Тот зашипел от неожиданности, но дорогу Геку успел перегородить. Двигался он весьма проворно и ловко. Гек не мог заставить себя изображать малолетнего придурка – он вдруг заволновался: и удар у него слабый получился, и путь отрезан, и мужик взрослый больно, здоровый, в смысле, и полиция того и гляди появится…

– Стой, не вздумай двигаться, сделаю больно. Если есть нож, кастет, свинчатка – клади на землю…

– Эй ты, лбяра заунывная! Ну что, что к мальцу пристал? Маньяк, что ли? Дак быстро в полицию-то сдам! – Гек и не заметил, как рядом возник Патрик. Патрик также был простецки одет, рыжую шевелюру прикрывала старомодная кепка-лондонка, а то, что оставалось открытым на шее и висках, в сгущавшихся сумерках как рыжее не воспринималось.

Дэнни, понимая, что перед ним взрослый сообщник, тотчас переключился на него и провёл свою «коронку» – почти одновременный удар ногой-рукой и снова рукой. То ли он почуял перед собой противника, то ли не захотел долго возиться – когда ещё полиция приедет, – но включился он на полную мощность и скорость. В реальных условиях реальной защиты от такого «катамарана с довеском» не было. Однако обе руки его взболтали пустоту, а нога несильно шаркнула по… брюкам, видимо.

После этого Дэнни очнулся; полицейский осторожно хлопал его по щекам:

– Алло, господин хороший, где вы живёте? Вы слышите меня?

– Теперь слышу, – неожиданно для полицейского сильным голосом отозвался Дэнни, – а до этого не слышал, без памяти был.

При свете фонаря он успел заметить время на часах у полицейского – минуты две, не больше прошло с момента стычки…

– Кто-то меня ударил, а кто и почему – не пойму! Пробежку вечернюю делал, вот и добегался… – предвосхищая все сентенции полицейского, подытожил Дэнни.

– …Нет, не запомнил, нет, ничего не пропало, кроме аппетита… Спасибо, я в полном порядке, сам дойду – мне во-он туда, всего ничего – полтораста метров от дома. – Он выглянул на проезжую часть: перед домом никого уже нет, только мигалка скорой помощи. Полицейский с облегчением козырнул, залез в жёлто-синий мотор, и его напарник нажал на газ…

– Ну что, Дэнни, догнал ты этих мерзавцев? – схватила его за руку сестра. – Ой, да ты дрался! Весь костюм в грязи и подбородок опух… Я немедленно вызываю полицию!

– Мария! – Сестра была старше его на восемь лет, и он презирал её за глупость. – Звонить никуда не надо. Я уже выяснил почти все, а в остальное подключу свои каналы. И рассказывать никому ничего не надо. Ты поняла меня? – Последний вопрос он задавал безо всякой надежды на успех, сестрёнку свою он знал.

– А… а как же дети?

– Вот ими я сейчас и займусь, расспрошу всех и обо всем. Поставь, пожалуйста, чаю, и покрепче, ладно?

Мария Доффер, по мужу Альс, верховодила в доме, запихнув своего благоверного под самый каблук (а ведь военный моряк – и неплохой моряк!), но трепетала перед своим «стальным» младшим братом. Она тотчас потрусила на кухню, а Дэнни отправился наверх, опрашивать братьев Альс (Робера увезла скорая помощь).

– …Подсечку ты грамотно провёл, чисто. И завёл ребятишек тоже достаточно быстро. Но и все. Остальное на двоечку с минусом. – Патрик (нечастый случай) сидел за рулём, Гекатор на переднем сиденье, рядом с ним, – они возвращались домой (Патрик – к Мамочке Марго).

– Ага, на двоечку с минусом! С чего бы так, может, на четверочку?

– С того. Один кричал – аж оттуда слышно было. Так? Так. Другой приложился бы затылком менее удачно – и был бы жмур. А здесь не трущобы, искали бы до упора. Это во-вторых. И почему ты того амбала достал только раз, да ещё как пушком погладил?

– Ну, испугался, растерялся, тут ты прав. Он на лягавого был похож чем-то. И держался… крепко.

– Н-нет, не согласен. Лягавые – они другие. Скорее какой-нибудь задрипанный сэнсей с липовым даном и поясом. Или тренер из отставников-сержантов. Видел, как он резво на меня конечности метал? Это ему не новичков дурить. Но я тоже хорош – пнул он таки меня в бедро. Не пойму: вроде и тюкнул еле-еле, а синяк точно будет, болит, стерва! Именно что на двойку: глядя на тебя, пентюха, и я расслабился-размагнитился. А в нашем деле никогда нельзя распускаться и недооценивать противника, даже такого… Да не лапай ты бинокль жирными пальцами. Ложи в футляр! Это не хухры-мухры – цейсовский, двенадцатикратный, не для того чтобы ты его царапал… А знаешь, Малёк, что я подумал: идея-то грамотная в его ударе была. Мы с тобой обязательно разберём связочку ту…