Спящее золото, кн. 2: Стражи Медного леса - Дворецкая Елизавета Алексеевна. Страница 43

Избушка молчала, над головами путников тихо шумели сосны, шептали, как живые, обсуждали незваных гостей.

– Не бойся, я туда не пойду,– успокоил ее Вигмар.– Чтобы пролезть в эту дверь, мне придется сложиться пополам, а подставлять свою шею неизвестно под чей топор не хочется. Мы позовем хозяев сюда.

Вигмар шагнул к избушке и постучал острием Поющего Жала в замшелую доску низенькой двери. Гулкий звон показался мягким, приглушенным, словно копье заговорило вполголоса. В домике раздался неясный шорох. Вигмар постучал еще раз, сильнее, и в голосе оружия прозвучало нетерпение.

Дверь скрипнула и приоткрылась ровно на ширину мышиного хвостика. Рагна-Гейда ничего не увидела, но всем существом ощутила, как из темноты на нее уставилось несколько пар глаз. Ей даже казалось, что она различает в дверной щели их мерцание: чуть голубоватое, как ночные огоньки над курганами. Только взгляды, цепкие и острые, как мышиные коготки, от которых захотелось почесаться. Но это было так страшно, что Рагна-Гейда поспешно подалась к Вигмару и снова вцепилась в его руку.

– Выходите-ка!– повелительно приказал он, обращаясь к дверной щели.– Не хотелось бы вламываться в чужой дом силой, но Поющее Жало может разнести в щепки и вашу дверь, и всю эту моховую кочку, в которой вы обитаете. Выходите. Я не причиню вам зла.

Дверь приоткрылась чуть пошире, за ней послышалась возня, как будто несколько человек толкают и пихают друг друга. До слуха Вигмара долетел скрипучий голосок, свистящий шепот, но слов разобрать не удалось. «Здешние жители упрямы, но подчиняются, если чувствуют силу!» – говорила Альвкара. Вигмар поднял копье, чтобы постучать еще раз. И тут дверь открылась, через порог перевалилась человеческая фигура, невысокая ростом, но грузная и тяжелая, как копна прошлогоднего мокрого сена.

Рагна-Гейда испуганно вдохнула и спряталась за спину Вигмара. А он нахмурился, разглядывая старуху. Та оказалась еще страшнее, чем старая Ауд, в гостях у которой довелось познакомиться с люрвигами. Здешней хозяйке сравнялось лет сто, не меньше; коричневая кожа с багровыми и лиловыми прожилками так плотно обтягивала череп, что лоб и скулы выпирали, а глаза, рот и щеки провалились. Голова была повязана серым платком, а одеждой служила длинная пегая рубаха, сотканная из плохо вычесанной и неровно выпряденной некрашеной шерсти, да неподпоясанная накидка из потертой, местами совсем лысой медвежьей шкуры.

– Почтенная, а ты не глухая?– для начала спросил Вигмар.– И ты не забыла человеческий язык? А то и не знаю, что будем делать: троллиного языка я не знаю.

– Если уж ты нашел сюда дорогу, как-нибудь мы с тобой столкуемся,– скрипучим, но довольно твердым голосом отвечала старуха.

Морщинистые коричневые веки приподнялись, на Вигмара глянули бесцветные от старости глаза. Взгляд их не был тусклым или расплывчатым, и у Вигмара отлегло от сердца: сколько бы лет ни прожила старуха, из ума она не выжила. А значит, с ней можно сговориться.

– Чего ты хочешь?– проскрипела хозяйка странного жилища.

– Как тебя зовут?– спросил Вигмар и поудобнее перехватил Поющее Жало.

Старуха опасливо покосилась на копье.

– Меня кличут Блосой,– ответила она, и Рагна-Гейда, не удержавшись, усмехнулась, пряча лицо за плечом Вигмара. «Блоса» – «пузырь». Прозвище очень подходило старухе, раздутой, как пышный стог сена.

– И много вас там?– Вигмар кивнул на дверь избушки.

– Зачем тебе это знать?– настороженно спросила старуха.– Мы никому не делаем зла, хотя живем здесь уже… очень давно.

– Да живите еще столько же!– миролюбиво позволил Вигмар.– Если, конечно, вас не выгонят фьялли.

– Фьялли?– Старуха удивилась, кожа на ее лбу задвигалась.– «Горцы»? [11] Здесь в горах мы всех знаем. Тут есть сильный и неуживчивый народ, но мы друг к друг притерлись и никто не пытается нас выгнать с нашей земли.

– Ой, какие глупые!– От изумления Рагна-Гейда даже перестала бояться и вышла из-за спины Вигмара.– Да не «горцы»! Это не здешние горные жители, это совсем другое племя! Разве вы никогда о них не слышали?

– Мы знаем много разных племен.– Старуха посмотрела на гостью и недоумевающе подвигала кожей на лбу, где раньше были брови. Вигмар заметил, что дверь у нее за спиной приоткрылась чуть пошире и в щели даже мелькнуло бледное пятно чьего-то лица.– Больше, чем знаете вы. Но в горах каждый имеет свое имя, и никого не зовут просто «горцы».

– Это другое племя!– принялся втолковывать Вигмар.– Много-много людей, целые тысячи. И даже десятки тысяч. У них есть своя земля, очень далеко. А сейчас они пришли к нам сюда и хотят прогнать нас всех. И даже убить.

– Они слишком тупые!– шепнула ему Рагна-Гейда.– Какая нам от них может быть польза? Они в жизни не видели ничего, кроме своего леса и двух соседних пастбищ.

– Ничего!– ответил Вигмар, пока старуха старалась уразуметь сказанное.– Такие как раз умеют колдовать. Они поближе к земле, к горам… и ко всякой нечисти. А нам сейчас нужен не ум, а колдовство. Видишь, как хорошо им удалось спрятать свое жилище, если даже домочадцы Вальгаута не подозревали о таких соседях? Может, они сумеют спрятать и Золотой Ручей?

Старуха тем временем обернулась к дверной щели и шепталась с кем-то оставшимся в доме.

– Чего они прячутся?– крикнул Вигмар.– Пусть выходят. Мы никому не сделаем зла. Посоветуемся.

Старуха поколебалась, но все же толкнула дверь, протянула в щель руку и схватила кого-то.

– Да иди же, не бойся!– бормотала она.– Ничего тебе не будет! Очень ты им нужен, пень старый!

Из щели показался старик. Он был еще меньше ростом, чем Блоса, и еще страшнее. Рагне-Гейде стало по-настоящему нехорошо: в лицо словно пахнуло холодным и затхлым воздухом то ли болота, то ли даже старой могилы. Старик выглядел таким же древним, как его жена, горбатым и тщедушным. Короткая рубаха и некрашеные штаны словно бы выросли прямо на нем, маленькую головку прикрывал шерстяной колпак. Совершенно коричневая кожа, как у старых пастухов, всю жизнь проведших под открытым небом; загнутый книзу нос, выпуклый лоб и голый подбородок выступали вперед, а глаза и рот глубоко запали и казались пещерами в темной скале этого лица. Под глазами залегли матово-бурые тени, вид которых заставлял вспомнить мертвецов. А сами глаза у старика были тусклые, тупые, но пронзительные. Они смотрели, как звери из норы, и Рагна-Гейда снова прижалась к плечу Вигмара.

– Его зовут Семлиг [12],– сказала старуха.– Он все время спит. Да и сейчас его еле добудились. Но если уж проснется, то… гм, от него бывает толк. Эй, бездельники!– неожиданно громко заорала она в дверь.– Идите все сюда!

Следующих упрашивать не пришлось: один за другим из двери выскочили два парня… или мужчины, определить их возраст было нелегко. Их лица выражали мальчишеское простодушие, близкое к откровенной глупости, но бледность и морщины говорили о том, что этой глупости уже много лет и умнеть она не собирается. Бород у обоих не имелось, а нестриженые космы закрывали уши и почти скрывали глаза. Отличить одного от другого Рагна-Гейда не взялась бы. Все это походило на признаки вырождения: так бывает в отдаленных малолюдных местах, где нет притока свежей крови и люди вынуждены брать в жены родственниц. Рагна-Гейда и раньше видела таких несчастных, и они вызывали в ней чувство брезгливой жалости.

– Эти двое – Стампа и Трампа [13],– представила Блоса.– А если спутаете, не беда – им все равно. И ты уж иди сюда, красавица!– добавила она, обращаясь к дверной щели.– Иди, иди, не стесняйся. Наш гость не свататься пришел.

При этих словах Вигмар и Рагна-Гейда не удержались от смеха, а старуха пояснила:

– Наша дурочка уже невеста, да все никак жениха не подберем. Вот она как увидит мужчину, так сразу и прячется.

Рагна-Гейда сочувственно вздохнула: родственнице этих «красавцев» и правда стоило скрываться от женихов. А из избушки тем временем показалась высокая, худощавая женская фигура. «Невеста» выросла на две головы выше любого из своих родичей и оказалась куда приятнее на вид. Правда, черты лица у нее были вялые и невыразительные, кожа бледная, волосы какие-то тусклые и бесцветные, но зеленоватые глаза, которые она лишь на миг подняла на гостей, смотрели умнее, чем у прочих. Женщина так и не отошла от двери, она прижималась к стене, застенчиво теребя в длинных тонких пальцах край замызганного передника. Рагна-Гейда дала бы ей лет сорок: неудивительно, что так долго не может найти себе пару.