Трудное восхождение - Чандлер (Чендлер) Бертрам. Страница 7

— Я слышал, это приятная планета, капитан.

Фон Танненбаум замолчал. Граймс словно наяву увидел белокурого атлета, который склонился над компьютером, и столбики цифр, бегущие по экрану.

— Пожалуй, нам надо уменьшить скорость. Сбросим уровень темпоральной прецессии или реальное ускорение? — Два О — это, пожалуй, чересчур, — заметил Граймс.

— Отлично, капитан. Уменьшить до 1, 27?

— А мы вовремя прилетим?

— Вовремя.

— Уменьшай.

Миг — и прерывистое биение инерционного двигателя стало реже. Ускорение уже не так сильно вжимало в кресло. Нет нужды смотреть на акселерометр, который размещался среди других приборов на стене каюты. Фон Танненбаум — отличный парень, отличный офицер и отличный навигатор. В дверь резко постучали.

— Войдите, — сказал Граймс, развернувшись вместе с креслом к двери.

Этот человек был не знаком капитану. Пассажир. Граймс собирался пригласить его, чтобы поговорить и выпить чего-нибудь освежающего, но пассажир его опередил.

Мистер Альберто оказался невысок ростом и в первый момент Мог показаться настоящим колобком. Но каждое его движение говорило о том, что этот солидный объем создают мускулы — а вовсе не жир. Темно-серый костюм — строгий, почти официальный. Граймс слабо разбирался в тонкостях портновского искусства, но даже он не мог не заметить, что материал и покрой просто превосходны. Впрочем, выше галстука все выглядело весьма заурядно. Широкое, ничем не примечательное лицо, черные блестящие волосы и черные, но довольно тусклые глаза. На физиономии пассажира было написано капризное раздражение.

— Почему мы затормозили? — осведомился он, даже не поздоровавшись.

Граймс собирался ответить весьма резко, но удержался. В конце концов, он всего лишь младший офицер, хоть и капитан. Его предупреждали, что пассажир без особого труда выдерживает перегрузки, какие ему и не снились.

— Я установил скорость так, чтобы мы прибыли за три дня до назначенного срока, мистер Альберто. Полагаю, это соответствует вашим планам.

— Три дня…

Мистер Альберто улыбнулся. Гримаса обиженного ребенка на его физиономии сменилась выражением полного довольства. Похоже на смену масок — и, скорее всего, так и есть. Но этому обаянию трудно было не поддаться.

— Три дня… У меня будет достаточно времени, чтобы приглядеться к обстановке, капитан. И я знаю — так же, как и вы — что перегрузки обычно весьма утомляют.

— Не желаете присесть, мистер Альберто? Что-нибудь выпить?

— Благодарю, капитан. Сухой шерри, если можно…

Граймс улыбнулся и развел руками.

— Боюсь, что на курьерах не слишком большой выбор напитков. Могу предложить джин, скотч, бренди…

— Джин с лаймом, пожалуйста.

Лейтенант приготовил коктейль, подал Альберто один стакан и поднял собственный, сказав:

— Ну, за преступность.

— Почему за нее капитан? — снова улыбнулся Альберто.

— Один из любимых тостов. Перед ним было «До дна», а еще раньше — «Будем здоровы…»

— Понятно, — Альберто сделал маленький глоток. — А у вас хороший джин.

— Неплохой. Мы получаем его с планеты Ван Димена*. 1

Последовала долгая пауза.

— Вы долго пробудете на Донкастере, мистер Альберто? У меня создалось впечатление, что мы должны дождаться, пока вы закончите свои… дела.

— Это не займет много времени.

— Дипломатия?

— Можно сказать и так.

Еще одна улыбка, почему-то хищная.

«Похоже, у меня разыгралось воображение», — решил Граймс.

— Еще джину?

— Почему бы и нет. Расслабиться, пока можно.

— Трудная работа?

— Как и ваша, капитан.

Медный звук горна из интеркома разнесся по каюте.

— Нас просят к столу, — сказал Граймс.

— Как у вас все стильно, капитан.

— У нас есть записи сигналов на все случаи, — пожал плечами Граймс. — Что до еды… — он опять пожал плечами. — Повара у нас нет. Готовит радист… то есть мистер Словотный. Для радиста он неплохой повар.

— Как вы думаете, он не обидится, если я этим займусь? — спросил Альберто. — В конце концов, я единственный бездельник на этом корабле.

— Мы над этим подумаем, — сказал Граймс.

— Знаете, что я думаю, капитан? — неторопливо начал Бидль.

— Я же не телепат, Первый, — лениво отозвался Граймс. — Озвучьте мысль.

Оба офицера отдыхали в рубке после сытного обеда. Обоим хотелось расстегнуть пуговицу на форменных шортах. Граймс пытался подавить легкую отрыжку. Обязанности кока принял мистер Альберта, и прием пищи превратился из необходимости в удовольствие. Правда, он наотрез отказался мыть посуду… но это, если вдуматься, невеликая цена за такое счастье. Сегодня вечером, например, на ужин была подана «салтимбокка» с терпким красным вином — шеф-повар умудрился сделать регидратированное вино похожим на настоящее! И при этом он еще извинялся — искренне извинялся! — за качество еды! А шалфей — свежий, а не сушеный!

— Я думаю, — так же неторопливо продолжал Бидль, — что Верховному комиссару приелось местное меню. Вот он и послал за мистером Альберто, чтобы тот похозяйничал и внес некоторое приятное разнообразие.

— Возможно, — согласился Граймс. — Но какого черта наше начальство отрядит «серпент» за шеф-поваром? Будь он хоть трижды гением… Подозреваю, на Донкастере найдутся повара не хуже.

— Повар и шеф-повар — это две большие разницы.

— Ладно. Но и шеф-повара на Донкастере наверняка есть. — Но Альберто действительно хорош. Вы сами говорили.

— И могу еще раз повторить. На самом деле, можно хорошо уметь несколько дел, но оставаться при этом любителем. Альберто как-то говорил, что он математик…

— Математик?

Бидль был не на шутку удивлен.

— Вы же знаете, что Бестия любит показывать свои игрушки всем, кто проявит хоть какой-нибудь интерес. Так вот, Альберто был в рубке во время его вахты — помните, он сказал, что наладит кофеварку? Наш мистер фон Танненбаум выстроил своих кроликов и заставил их показывать фокусы. И он страшно ворчал, когда сдавал мне вахту. Как это он сказал? А! «Я думал, все эти планетарные крысы тупицы. Но Альберто — это нечто выдающееся. Если он сумеет сложить два и два, то один раз получит четыре, а другой раз — пи в квадрате».

— А кофеварку он наладил?

— А как ты думаешь. Кофе теперь — просто класс.

— Тогда на что вы жалуетесь, Первый?

— Я не жалуюсь — просто странно все это.

«Согласен», — подумал Граймс. Но командир корабля имеет право получать на свои вопросы только удовлетворительные ответы. Едва Бидль ушел заниматься своими многочисленными делами, Граймс вызвал по интеркому Дина.

— Ты занят, Призрак? — спросил он.

— Я всегда занят, капитан.

И это была правда: офицер псионической связи всегда на посту — хочет он этого или нет, спит или бодрствует. Каждую секунду, круглые сутки его мозг открыт для посланий других телепатов. Одни были способны передавать мысли на любые расстояния, другие — нет; одни пользовались органическими усилителями — к числу таких телепатов принадлежал и Дин, другие обходились собственными силами. Само собой, в этом присутствовал момент избирательности. В далекие времена, когда радио на Земле только появилось и называлось «беспроволочным телеграфом», оператор мог выловить из невнятного шума помех сигнал своего корабля, чей-нибудь «СОС» или «ТТТ». Точно так же телепат обычно «слушает» избирательно. Кроме того, он может «слышать» мысли нетелепатов, которые находятся неподалеку. Но это остается в тайне — по крайней мере, если не возникают крайние обстоятельства.

— Можешь уделить мне пару минут, Призрак? В конце концов, твое занятие к месту не привязано — моя каюта для этого тоже годится.

— Э-э… слушаюсь, капитан. Сейчас поднимусь. Я уже знаю, о чем вы хотите меня спросить.

«Еще бы», — подумал Граймс.

Примерно через минуту мистер Спуки Дин вплыл в капитанскую каюту. Прозвище весьма ему подходило — высокий, хрупкий, белесый, почти прозрачный, он действительно напоминал привидение. Даже черты лица выглядели размазанными.