Достичь небес - Брэнсон Ричард. Страница 11
Шарль привлек к своему проекту братьев Роберов, Анн-Жана и Мари-Ноэля, придумавших способ покрывать ткань природным каучуком. За пару месяцев до первого полета шара Монгольфье с человеком на борту Шарль и его помощники соорудили четырехметровый шар из прорезиненной тафты и начали наполнять его водородом. Это оказалось очень трудной задачей. Процесс получения водорода в то время был очень дорогим, и средства на необходимые для наполнения шара 500 кг железа и 250 кг серной кислоты пришлось собирать в Париже по публичной подписке. На наполнение шара ушло четыре часа!
Утром 26 августа 1783 г., за день до намеченного пуска, рабочие вывели аэростат из мастерской братьев Робер и прикрепили к фургону, «окруженному со всех сторон множеством любопытных», так что «ночная стража, как пешая, так и конная, назначенная охранять соседние улицы, никак не могла сдержать поток людей, стремившихся увидеть шар хотя бы краем глаза». Рассказ Мариона прекрасно передает дух этого события: «Впереди шел отряд с зажженными факелами; сам шар двигался в окружении особых служителей, а сзади за ним следовал ночной патруль, пеший и конный. Размеры и форма сооружения, которое везли с такой помпой и такими предосторожностями… царившая вокруг тишина… поздний час — все придавало процессии загадочность».
Вокруг Марсова поля стояли войска. По мере того как приближалось назначенное время, громадная толпа заполнила открытое пространство, и каждое удобное место в окрестностях оказалось забито людьми. В пять часов пушечный выстрел объявил собравшимся — и ученым, обосновавшимся на возвышенностях, и приготовившимся наблюдать великое событие, — что момент настал. Веревки, удерживавшие шар, были убраны, и, к ликованию и изумлению собравшейся толпы, аэростат взлетел так стремительно, что за две минуты достиг высоты 488 сажен (более 890 м). Там он на мгновение пропал в облаках, появился вновь, поднялся еще выше и снова пропал высоко в облаках.
На этом история могла бы закончиться, если бы создатели шара не допустили одной принципиальной ошибки: они сделали его полностью герметичным, не оставив отверстия даже внизу.
Должно быть, им казалось, что если оставить снизу отверстие, то драгоценный водород каким-то образом улетучится из шара. На самом деле этого бы не произошло, потому что водород во много раз легче воздуха. Загерметизировав шар, Шарль и братья Роберы обеспечили первому полету своего детища неожиданный и весьма зрелищный конец. Чем выше поднимался аэростат, тем ниже становилось давление окружающего воздуха; водород внутри шара начал расширяться. Если бы шар был открыт снизу, стремительно расширяющийся газ просто вырвался бы. Но отверстия не было; оболочка растягивалась, растягивалась…
Пролетев практически незамеченным над французской провинцией, шар взорвался прямо над головами «множества крестьян, чей ужас при этом зрелище и звуке, раздавшемся с небес, не поддается описанию». К месту происшествия тут же устремились несколько местных монахов, которые еще ухудшили ситуацию, сообщив потрясенной толпе, собравшейся вокруг таинственных обломков, что это шкура некоего чудовища. После этого «они сразу же яростно набросились на нее с камнями, цепами и вилами… В конце концов они привязали разодранную оболочку к лошадиному хвосту и потащили ее по полям».
Король, внимательно следивший за экспериментами Шарля, поспешил выпустить прокламацию, в которой объяснялась суть его опытов. Листовка была озаглавлена «Предупреждение народу о похищении воздушных шаров».
21 ноября 1783 г. Пилятр де Розье и военный Франсуа Лоран, маркиз д'Арланд, в синих бархатных камзолах и шляпах с перьями поднялись в небо на шаре и совершили свободный полет. Летели они на тепловом аэростате конструкции Этьена Монгольфье: братья выиграли гонку и первыми построили шар, который смог поднять человека в воздух.
Зрелище было великолепное. Верхняя часть шара была расшита королевскими лилиями и знаками Зодиака. В середине — монограммы короля перемежались с изображениями солнца. В нижней части царил хаос — маски, гирлянды, орлы с распростертыми крыльями. Под баллоном висела кольцевая галерея, «сплетенная из лозы и завешенная драпировками и другими украшениями».
В наши дни на большинстве монгольфьеров пассажиры размещаются в гондоле или корзине, подвешенной непосредственно под открытым зевом шара. Но в распоряжении Розье и д'Арланда места было гораздо больше. Кольцевая галерея шириной около метра окружала зев шара со всех сторон, а с внешней стороны была защищена парапетом примерно такой же высоты. Ниже галереи, непосредственно под отверстием шара была подвешена железная решетка. Шар наполнялся дымом костра, разожженного в земляной яме. Огонь костра должен был нагреть решетку до такой степени, чтобы любое топливо, брошенное на нее уже в воздухе, немедленно вспыхнуло. Бросая на решетку сухую солому и шерсть, аэронавты могли поддерживать свою машину в воздухе. По крайней мере такова была теория.
«Меня удивили молчание и неподвижность зрителей, вызванные подъемом нашего шара, — писал позже д'Арланд. — Я все еще глазел на толпу, когда месье Розье крикнул мне: "Вы ничего не делаете, а шар не поднялся и на сажень". — "Простите — ответил я, подбросив в огонь связку соломы и слегка поворошив угли».
Однако Розье, как ни старался, не мог заставить д'Арланда сосредоточиться. Завороженный маркиз принялся перечислять знакомые изгибы раскинувшейся внизу Сены: «Пасси, Сен-Жермен, Сен-Дени, Севр…» Не дождавшись конца, Розье резко прервал его: «Если вы так и будете глазеть на реку, то скоро получите возможность искупаться в ней! Побольше огня, дорогой друг, побольше огня!»
После двадцати пяти минут полета шар приземлился за городской стеной среди ветряных мельниц.
Монгольфье победили и первыми вывели шар на старт, обогнав команду Шарля, — но лишь на волосок. Всего через десять дней после свободного полета Розье и д'Арланда на высоту 550 м поднялись Шарль и Мари-Ноэль Робер на своем водородном шаре La Charliere; «его красивый изумрудный цвет чудесно выглядел в лучах солнца».
Второе место никак, по существу, не повредило Шарлю. Шары его конструкции быстро завоевали первенство среди аэростатов. На большинстве тогдашних гравюр, рисунков и сувениров изображен аэростат конструкции Шарля, а не братьев Монгольфье. Небо Парижа буквально заполонили маленькие модели «шарльеров» с оболочками из очень тонкого пергамента, в который прежде традиционно заворачивали ювелирные украшения. «Весь Париж забавлялся ими, повторяя в миниатюре великий полет», — писал Марион. — Небо столицы одновременно рассекало множество крошечных розовых облачков, сделанных руками человека». При попытках самостоятельно получить водород для таких игрушечных шаров пострадало немало людей; в конце концов правительство вынуждено было вмешаться и запретить их.
Шарль и Монгольфье стали настоящими символами Франции. Успешные полеты аэростатов стали сенсацией. Помимо гравюр, посвященных этим событиям, в гостиных Европы появились стулья со спинками в виде воздушных шаров, каминные часы в форме воздушных шаров и посуда, расписанная воздушными шарами. Можно было найти подходящий сувенир для любого кармана. Аэростаты проникли всюду, от кулинарных рецептов до парикмахерского искусства. Прически получали необычные названия: «а-ля монгольфьер», «летучий шар», «полушарие» или «воспламеняющийся воздух»!
В течение следующего за двумя эпохальными полетами 1784 г. по всей Европе состоялось пятьдесят два полета на аэростатах.
Опьянев от первой победы над гравитацией, первопроходцы аэронавтики спешили запускать в воздух все более тяжелые сооружения. 19 января 1784 г. Жозеф Монгольфье поднял на новом чудовищном шаре сразу семь человек. Le Flesselles нес на себе галерею длиной более 20 м в окружности, на которой на расстоянии 2.5 м друг от друга были установлены метровые скамьи. На решетке диаметром 6 м пылали целые вязанки дров и связки соломы. Шар был настолько велик и народу вокруг него толпилось так много, что при старте случайно захватили лишнего пассажира, молодого человека по имени Фонтен.