Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии - Никифорова Лариса Викторовна. Страница 55

На постсоветском пространстве продолжают стоять бывшие «дворцы социалистической культуры», но кардинально изменились учреждения, занятые теперь не организацией массового общества, но получением прибыли. Главные изменения касаются, впрочем, не введения оплаты за те или иные виды занятий, но разрушения самой системы деятельности дворцов и домов культуры, дворцов и домов спорта, дворцов и домов творчества юных . Набор студий, кружков и мероприятий, предлагаемых дворцом культуры в советское время, был увязан с системой искусств и системой наук, образовательный или творческий досуг был частью общей сферы образования или искусства. В ситуации, когда основной целью организации является прибыль, возникает другая система – рентабельных и нерентабельных услуг, которая к сфере образования и просвещения имеет косвенное отношение. Бывшее единство дворца-учреждения превращается в набор составных частей, а каждая из них в товар, который может быть оценен по критериям рентабельности. Система «часть-целое» превращается в набор частей, тенденция к расчленению, в ситуации когда законы прибыли и эффективности «священны», идет по нарастающей.

Пространства бывших дворцов захлестнула торговая стихия. Часть помещений дворцов культуры сдается под торговые площади: в Петербурге стали нормой вещевой рынок во дворце культуры им. Ленсовета, книжный рынок во дворце культуры им. Н.К. Крупской. На стадионе «Текстильщик», центральном стадионе города Иваново, вместо трибуны и спортивной арены стоят прилавки и действует текстильный рынок. Во дворце творчества юных в Аничковом дворце работает музей восковых фигур, устраиваются коммерческие балы и елки. С ними соперничают в привлекательности детские праздники, устраиваемые в бывшем дворце кино (к/т Гигант), ныне казино «Конти». Игорный бизнес работает над созданием образа «доброго отдыха», над технологией создания привычки, которая обеспечит ему клиентов среди подрастающего поколения.

За время реформ значительно сократилось количество санаториев, домов отдыха, загородных пионерских лагерей и детских садов – дворцов здоровья советской эпохи. Перевод предприятий на самоокупаемость и самофинансирование, создание из них акционерных обществ и частных предприятий, привели к выделению рентабельных и нерентабельных видов деятельности. К последним относятся все те, что исполняли жизнеобеспечивающие функции, в том числе содержание домов отдыха, санаториев и детских оздоровительных лагерей.

На постсоветском пространстве сложился особый стиль уничтожения советских дворцов– без комментариев и лишней огласки. Снесен дворец культуры им. Первой пятилетки в рамках освобождения территории для строительства нового здания Мариинского театра. Продан в частные руки дом культуры «Красный октябрь» в Петербурге на ул. Блохина. Завод им. Кулакова, которому принадлежал дом культуры признан банкротом и приватизирован. Здание дома культуры, как сообщают журналисты, будет реконструировано, в нем разместится бизнес-центр либо элитное жилье [793] . Принято решение о сносе дворца школьников в Алма-ате [794] . Приватизирован и продан с аукциона дворец молодежи в Ереване, построенный в конце 1980-х годов. Его новые владельцы – официальные дистрибьютеры компании «Крайслер» – приступили в декабре 2005 года к разборке здания. На месте дворца молодежи с 16-этажной гостиницей предполагается построить …. гостиницу [795] . В 2006 году приступили к разборке дворца Республики в Берлине, построенному в 1970-е годы в качестве универсального общественного здания, объединяющего органы власти и народ, представленный многочисленными реальными формами организации и самоорганизации.

Уничтожение «дворцов социалистической культуры» не ведется как кампания по борьбе с наследием тоталитаризма. Каждое такое событие может быть объяснено и объясняется как частный случай, вызванный собственными локальными причинами, прежде всего экономическими – отсутствием рентабельности, частными интересами нового владельца. Вместе тем, за этим процессом можно увидеть систематическую и целенаправленную деятельность, имеющую характер точечных ударов, поддержанной информационной стратегией «частного случая».

Между тем опыт советских дворцов как опыт системного, комплексного подхода к решению проблем организации и самоорганизации массового общества активно используется в новых торгово-развлекательных комплексах. Теперь они создаются по модели универсального общественного здания, в котором место системы залов собраний заняли торговые залы, клубный сектор и сектор свободного общения представлен кинотеатрами, боулингом, бильярдом, ресторанам и кафе. «Создают впечатление» прозрачные стеклянные лифты и фонтаны в торговом комплексе «Пик» на Сенной площади, погружают покупателя в «интеллектуальную атмосферу» концерты камерного оркестра на галерее Пассажа в Петербурге. На фоне «дворцов потребления», какими по сути являются торговые комплексы, старые дворцы культуры выглядят довольно убого. Вместо разрушенной и разрушаемой системы организации массового творческого досуга в постсоветской России созидается универсальная среда массовой праздности.

Имя дворца в постсоветской культуре потеряло обязательность. Появилось большое количество фирм, присоединяющих к своему название имя «дворец» или «палас»: магазины «Парфюм Палас» [796] и «Автопаласы» (автосалоны) [797] ; медицинские фирмы «Дентал-палас» (на Милионной ул. в Петербурге рядом с Зимним дворцом) и «Медпалас» (на ул. Чайковского рядом с Летним садом); казино «Дворец на Литейном», «Палас» в Александровском парке Петербурга, «Холидей палас» в Благовещенске [798] ; «Цезарь Палас» в Сочи; «дворец боулинга» [799] .

Особенно пышно расцвели всевозможные палас-отели. За словом «палас» в названии отелей скрывается уровень комфортабельности и принадлежность к крупной бизнес-сети: «Невский палас», «Петро Палас» в Петербурге, «Премьер палас» в Киеве, «Пальмира Палас» в Ялте, «Атриум Палас Отель» в Екатеринбурге, просто «Палас» в Минске, «Палас дель мар» в Одессе. Наиболее абсурдными выглядят такие «кентавры», как «Береста Палас» в Новгороде Великом и «Донбасс Палас» в Донецке на ул. Артема [800] .

Все это фирмы, ориентированные на удовлетворение статусного спроса – статусной покупки, статусного досуга, статусного лечения. Это сфера демонстративного расточительного потребления, сфера суперсимволической экономики, в которой функционируют не вещи, но знаки [801] .

Имя дворца вошло в название жилых комплексов и стало указывать на категорию элитного, т. е. дорогостоящего жилья. В 2000-е годы строительные фирмы стали давать своим комплексам звучные имена. В Петербурге заканчивается строительство «Крестовского паласа» [802] , в Одессе продаются аппартаменты в «Аркадийском дворце» [803] .

В отношении архитектурной стилистики авторы проектов демонстрируют поистине постмодернистский плюрализм. От строительства коттеджей, подернутых флером исторической стилистики барокко и классицизма (комплекс «Северный Версаль» в Лахте) [804] до подобия московским высоткам 1950-х годов. Среди самых «шумных» проектов – «Триумф-палас» в Москве в Чапаевском (!) переулке, построенный «в стиле семи московских высоток». Он стал выше «дворца науки» – здания МГУ, заместителя Дворца Советов СССР (Триумф-палас – 264 м, МГУ – 240) [805] .

Дома, рекламируемые как дворцы, представляют собой, скорее замки «нового Средневековья». Своими охраняемыми территориями, видеокамерами, входами по магнитной карте, системами автономной вентиляции, отопления, водоснабжения и т. д. они отгораживаются от города и мира. Никакие сплошные стеклянные фасады, «приветливые» балконы и даже смотровые площадки общего доступа, как обещано в «Триумф-паласе» ничего не меняют. Жилые «паласы» в еще недавно едином урбанизированном пространстве являются анклавами платежеспособной элиты, погруженной в стихию враждебной и пугающей массы. В каком-то смысле в современном жилом строительстве воспроизводится модель жизни в странах третьего мира, где за высокими заборами особняков и жилых комплексов для богатых, царит преступность, наркомания. Вместе с тем новые паласы можно расценивать как проекцию отношений между элитой и массой в культуре постмодернизма.