Там, где Крюков канал... - Зуев Георгий Иванович. Страница 22

Что ж, отрадно сознавать, что в наши дни находятся средства и энтузиасты, готовые спасти культурно-историческую реликвию Санкт-Петербурга, понимающие, что в ее разрушении виновато не время, а равнодушие и бесхозяйственность. Ведь давно известно: всякий дом хозяином держится.

Многофункциональный проект Нормана Фостера, потребовавший огромного объема средств, также, к счастью патриотов «Новой Голландии», оказался несостоятельным. Зодчий из Великобритании предложил тогда весьма агрессивный вариант перестройки исторического памятника, ибо предусмотренный его проектом «Дворец фестивалей» своим крылом пересекал вид на уникальную арку «Новой Голландии» и становился нелепой доминантой петровского острова. И лишь разразившийся экономический кризис ликвидировал и этот заморский проект.

27 ноября 2010 года петербургские газеты вновь упомянули о «Новой Голландии». Оказывается, после очередного конкурса на реконструкцию императорского острова победителем стала компания, принадлежащая миллиардеру Р. Абрамовичу. Согласно планам этого инвестора, на территории памятника XVIII века появятся элитное жилье, офисы, выставочные помещения и даже паркинг.

Несколько раньше (11 октября 2010 года) губернатор Петербурга В. И. Матвиенко в своем интервью газете «Петербургский дневник» заявила жителям Северной столицы, что: «Комплекс „Новая Голландия“ уже передан городу и наша задача – сохранить это историческое место, его ауру, памятники, не допустить их разрушения». Уместно напомнить, что ранее одна часть Новой Голландии считалась городской, а другая – федеральной собственностью.

Сегодня же на старом Петровом острове, у стен Новой Голландии, на набережных Мойки, Адмиралтейского и Крюкова каналов – водных границ уникального сооружения архитекторов С. И. Чевакинского и Ж.-Б. Валлен-Деламота – по-прежнему тихо, спокойно и малолюдно.

Густые зеленые кроны старых тополей скрывают почерневшие от времени стены и арку каменных складов времен основания российского флота. Это романтическое место многие годы привлекает художников, поэтов, мечтателей и влюбленных. Правда, теперь, глядя на некогда былую красоту, вдруг ловишь себя на мысли: «Почему все здесь так грязно и заброшенно?» И к горожанам, бывающим здесь, внезапно на смену благодушию и покою приходит уже не поэтическая грусть по временам, канувшим в Лету, а горечь и недоумение в адрес людей, не умеющих беречь историческое наследие и не чтящих деяний великих русских мастеров, которые вложили в это архитектурное чудо свой труд, талант и мечты.

ГРЯДУТ ПЕРЕМЕНЫ

В начале XIX века благополучно завершились работы по благоустройству новой столичной площади – Благовещенской. К 1807 году бригада каменщиков под началом известного каменотеса Самсона Суханова облицевала серым финским гранитом подпорные стены Крюкова канала на всем его протяжении.

В недолгое царствование императора Павла I движение по набережным Крюкова канала значительно уменьшилось. Решительный на расправу российский монарх приказал выслать всех извозчиков из столичного города. Поводом для такого невиданного повеления царя стало сообщение петербургского градоначальника о транспортном происшествии в районе набережной Крюкова канала – «городской извозчик насмерть задавил зазевавшегося пешехода».

Очевидно, через некоторое время Павел I все же смилостивился и город недолго оставался без гужевого транспорта, но самодержец, позволив извозчикам вернуться в Петербург, запретил им пользоваться легкими беговыми повозками – дрожками. Впредь по улицам столицы разрешалось ездить лишь в колясках на рессорах и с откидным верхом.

Столичные планы на рубеже XVIII–XIX веков демонстрируют сплошную линию застройки Благовещенской площади, подходящую с запада на восток вплотную к набережным Крюкова канала. На восточном берегу, напротив массивных корпусов Новой Голландии, еще в 1756 году возвели государственные винные амбары (склады), из которых водка развозилась не только по питейным заведениям Адмиралтейской части, но и по кораблям петровского флота.

Император Павел I

В петровское время во всех флотах, как военных, так и коммерческих укоренилось традиция регулярной выдачи вина команде перед обедом. Утвержденный Петром I этот морской обычай существовал со дня основания флота русским императором. Вино выносилось в ендове – специальном большом медном сосуде, луженном изнутри. За 15 минут до обеда с вахты громко отдавалось приказание: «Вино достать». По этой команде караульный начальник получал от старшего офицер ключи от ахтер-люка (кормового люка – входа в помещение в трюме корабля для хранения провизии, перевозимой в бочках) и в сопровождении вахтенного офицера, баталера и баталерного юнги открывал ахтер-люк. Баталер наливал ендову из бочки, закрывал люк и процессия с ендовой торжественно следовала на шкафут, где ожидала следующей команды вахтенного офицера: «Вино наверх», произносимой за пять минут до обеда. После команды ендова с вином выносилась на шканцы, бережно устанавливалась на особом табурете, покрытом чистой парусиной. На верхний открытый край ендовы клалась дубовая дощечка, а на нее мерная чарка. По команде: «К вину и обедать» все, имеющие дудки унтер-офицеры и боцманы располагались вокруг ендовы с вином, стоявшей в центре и дружно троекратно подавали дудками первый призывный сигнал, мелодичный и красивый. Затем в порядке старшинства, каждый с почтительно-торжественным лицом подходил к ендове, зачерпывал вино и, бережно подставляя ладонь левой руки под чарку, чтобы ни единая капля не упала на палубу, с чувством полного блаженства на лице, медленно ее выпивал до дна.

Заметим, что каждый матрос, подходя к ендове, снимал бескозырку и совершал ритуал с непокрытой головой. Делалось это в обязательном порядке, в силу обычая отдания чести и уважения к флагу. Баталер при этим отмечал в учетной книге всех, выпивавших чарку.

Церемония раздачи вина на российских военных кораблях была не только дорога, как старая морская традиция, но и сплачивала морское братство, укрепляла воинскую дисциплину, напоминая об основе основ – понятии о старшинстве на шканцах. История позже продемонстрировала, что морская служба складывается из целого ряда мелочей, обычаев и традиций, связанных друг с другом в силу специфической морской жизни на корабле и всякое упущение, даже самое незначительное, может быть чревато дурными последствиями.

Некогда боевой офицер российского императорского флота старший лейтенант Юрий Евгеньевич Гордеев, оказавшись в эмиграции, долгие годы собирал материалы о морских обычаях, традициях и торжественных церемониях русского императорского флота и воспоминания моряков, состоявших в зарубежных объединениях российских морских организаций с центром в Париже, возглавляемым русским адмиралом Алексеем Ивановичем Русиным. На основе собранных материалов Гордеев в начале 1940-х годов в Сан-Франциско издал книгу.

Свой труд морской офицер посвятил «братьям-морякам кают-компании в Сан-Франциско и морской зарубежной семье».

Однако подобная организация распределения крепких горячительных напитков по кабакам и аустериям оказалась, по-видимому, делом не прибыльным, и спустя десять лет, в 1766 году, государственные амбары по решению городских властей превратили в «провиантские магазины». На планах 1770–1840-х годов видно, что они располагались четкой цепочкой вдоль русла Крюкова канала. Эти хлебные складские помещения снабжали мукой Адмиралтейское ведомство и мастеровых людей казенных предприятий. «Магазейны» официально также числились в государственных реестрах как «запасные» на случай резкого повышения розничных цен на рынке. В подобной чрезвычайной ситуации в «запасных магазинах» производилась продажа муки жителям Санкт-Петербурга по более низкой цене, и таким образом предотвращались вспышки народных недовольств, выступлений и голодных восстаний работного люда.