Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит (Никитин) Августин. Страница 53

Здесь я увидал высокий алтарь, крест, ряд высоких зажженных свечей, прекрасную картину („Распятие“ работы Карла Брюллова) и священников, исполняющих традиционные обряды. Не мог я оторвать глаз и от двух витражей, украшавших ближайшие ко входу нижние окна. На них с потрясающей мощью были представлены евангелисты (в те дни я был еще настолько несведущ, что не узнал в них копии со знаменитейших картин А. Дюрера!). Их яркие краски принимались ослепительно гореть, когда их пронизывали солнечные лучи, и все же они оставались глубоко серьезными картинами, не содержащими в себе ничего суетно-нарядного! Меня эти сиявшие образа притягивали настолько, что я даже переставал следить за тем, что говорилось в проповеди. Пасторов было, если я не ошибаюсь, три, и они поочередно произносили свои, иногда очень искусные проповеди. Но один нас особенно трогал. Наружность его была довольно своеобразная – особенно мертвенная бледность его бритого лица, окаймленного курчавой седой бородой, придававшей ему неожиданное сходство с теми „морскими волками“, которых любили в XIX в. изображать английские и голландские художники. Говорил же пастор Ферман плачущим, жалобным голосом, как-то даже мямля и растягивая слова. Все это не мешало ему быть любимым и почитаемым своей многолюдной паствой священником» [676].

В 1895–1897 гг. внутреннее убранство храма коренным образом изменили по проекту архитектора М.Е. Месхмахера. Максимилиан Егорович Месмахер, отец которого работал каретником, не пошел по его стопам и стал архитектором. Выпускник Петришуле, он поступил в 1860 г. в Академию художеств, блестяще окончил ее, затем стажировался в Италии, по возвращении получил звание академика и вступил на самостоятельный творческий путь. Месмахер оформил интерьер Петрикирхе во флорентийском духе, изменив раннюю брюлловскую отделку. Прихожане могли любоваться интерьерами, расписанными Максимилианом Месмахером. (Его работу оценили в 65 тыс. золотых руб., но мастер не принял плату.)

По обеим сторонам от главного входа в храм, на гранитных пьедесталах установили фигуры апостолов Петра и Павла. Это были копии статуй, выполненных знаменитым датским скульптором Альбертом Торвальдсеном (1770–1844). Невский проспект оглашался мелодичным звоном колоколов, изготовленных на сталелитейном заводе в Бохуме (Вестфалия). Их установили в западной башне собора в 1863 г.

На рубеже XIX и XX столетий в немецкой Готе вышел монументальный труд немецкого церковного историка Германа Дальтона, который долгое время был пастором реформатской общины в Санкт-Петербурге. Хотя он принадлежал к кальвинистской традиции, в его книге под названием «Очерки к истории Евангелической Церкви в России» (тт. 1–4, Гота, 1887–1907, на немецком языке) много места уделено истории лютеранских общин и, в частности, петербургскому приходу Петрикирхе.

Начало ХХ столетия

К концу XIX – началу ХХ в. в Петербурге проживало около 45 тысяч немцев. В начале 1900-х гг. община церкви Св. Петра была самой богатой и многочисленной среди других лютеранских приходов. Благотворительное общество при кирхе содержало детский приют и сад, больницу и дешевые квартиры. В 1910 г. в Александровском благотворительном заведении на Васильевском острове и в приюте для психически больных детей в Удельной (первом подобного рода в России) имелись молитвенные залы, где служили пасторы Петрикирхе [677].

«Одна из немногих сохранившихся реликвий удельнинской старины отметила в 2009 году столетний юбилей. Речь идет о сооруженном в готическом стиле здании бывшего Евангелического приюта во имя св. Эммануила на Ярославском проспекте, 4, постройка которого завершилась в 1909 году. От приюта получила свое название проходящая рядом Эмануиловская улица. По данным „Топонимической энциклопедии Санкт-Петербурга“, первоначальное название улицы звучало как „Иммануиловская“ и было известно с 1887 года. Впоследствии, с 1896 года до 1920-х годов, употреблялось более правильное название – „Эммануиловская“. Приют во имя св. Эммануила относился к числу „заведений для иноверцев и иностранцев“. В него принимались страдающие падучей болезнью и слабоумные.

К моменту открытия учреждения здесь находились около ста человек. Журналист Л. Баумгартен, побывавший в приюте весной 1912 г., посвятил ему публикацию на страницах газеты «Вечернее время“», озаглавив ее «Убогие и обиженные». «В большом здании живет 50–60 детей, хотя могло бы поместиться втрое больше, – не хватает средств, – отмечал Баумгартен. – Дети-калеки живут отдельно от „идиотов“: их учат чтению и рукоделию. На втором этаже здания находился молитвенный зал, где служили пасторы из церкви св. Петра. На службы сюда допускались посторонние – в основном финны, которых немало жило на Выборгской стороне.

После революции в здании разместилась богадельня. Есть сведения, что во время Великой Отечественной войны в здании помещался склад продуктов, в актовом зале выдавали по карточкам хлеб. Кроме того, на втором этаже находился госпиталь. Война еще не закончилась, как зданию вновь вернули его прежнюю приютскую функцию: 5 декабря 1944 года в исполкоме Ленгорсовета подписали приказ о создании тут детского дома для детей-сирот командного состава Ленинграда и Ленинградской области. Детский дом получил № 53, под таким номером он работает здесь и по сей день. Первые воспитанники появились здесь 28 декабря 1944 года. Когда детский дом начал свою работу, в нем насчитывалось 134 человека – 58 мальчиков и 76 девочек» [678].

Церковный совет и члены общины были чрезвычайно активны и изобретательны в сборе средств, личных пожертвований для диаконической деятельности. Особенно крупными жертвователями являлись К. Тур, Э. Нотбек, г-жа Крамер [679].

В 1910 г. произвели надстройку в два этажа обоих церковных зданий, выходящих фасадом на Невский проспект. Что касается здания Петришуле, то ее 4-й этаж надстроили еще в 1877 г. Проект надстройки выполнил выпускник этой школы (1826 г.) архитектор академик Александр Пель.

Петришуле по-прежнему оставался одним из интеллектуальных центров столицы. Химик Д. Менделеев, физиолог И. Сеченов, ботаник и географ А. Бекетов, историк Н. Костомаров – все они читали лекции в великолепном (как убранством, так и акустикой) актовом зале школы. Здесь же часто выступал с докладами хирург Н. Пирогов, а в 1880 г. на благотворительном концерте присутствовал автор исполняемых произведений – П.И. Чайковский.

Авторитет школы, ее престиж все время рос благодаря замечательным учителям, многие из них были (или стали впоследствии) крупными учеными. В Петришуле преподавали физику, историю, естествознание, основы гигиены, домоводство, разделы математики, музыку, танцы, пение, рисование, пять языков; русский обязателен для всех как государственный язык, и такая «дискриминация» ни у кого не вызывала протеста. Оканчивающие Петришуле с «отличием» награждались золотым с синей эмалью перстнем с монограммой «SP» (Schola Petrina) и девизом «Усердию и честности». «SP» – это гордое имя, в нем виделся символ посвященности.

В 1912 г. немецкое Главное училище Св. Петра в Петербурге торжественно праздновало свой 200-летний юбилей. Праздник, начавшийся 11 ноября, длился несколько дней при активном участий директора Петришуле – Р.И. Штейнмана [680]. А последний директор «старой» Петришуле Эрих Клейнберг (Кляйнбергер) обучал немецкому языку дочерей императора Николая II…

Кафедральный собор Св. Петра был в столице основным очагом органной музыкальной культуры. Здесь широко практиковалось исполнение самой разнообразной музыки – звучали не только хоралы и песнопения, но и кантаты, оратории, инструментальные пьесы. Все это происходило как во время богослужений, так и в специально отведенные часы. Один из старых петербуржцев вспоминал об исполнении в соборе ораторий «Павел» Мендельсона, «Сотворение мира» Гайдна, о концертах гамбургского органиста А. Ситтарда [681].