На берегах реки Ждановки - Петров Сергей. Страница 7

Пожалуй, этим событием перестройка Петроградской стороны 1960-х годов в основном и завершилась, а район приобрел те очертания, которые мы видим и в начале XXI века.

Не скажу, что перестройка пошла ему во вред, как раз нет, время берет свое и его не остановить – просто район стал другим. Что-то пошло на пользу городу, например, приведение в порядок Петровского острова и берегов Ждановки, а кое-что явно не стоило делать. В частности, еще в 1946 году рядом с красивейшим складом-дворцом А. Ринальди предполагалось разбить городской парк, он бы объединил в единый исторический комплекс Петропавловскую крепость, Кронверк, дворец Ринальди.

Мокруши, Колтовские… из истории места

Острова и протоки

Как мы сейчас с ностальгическим сожалением смотрим на меняющуюся Петроградскую сторону, так и в начале ХХ века смотрели на нее современники. Вот, например, известная запись В. Курбатова, относящаяся к 1913 году: «Совсем еще недавно вдоль Александровского проспекта тянулись тихие каналы. Каналы уже исчезли. Теперь засыпаются протоки между питомниками и пеньковым буяном».

Александровский проспект – это нынешний проспект Добролюбова, вдоль которого некогда протекала Ждановка, беря начало одним из своих рукавом почти у самой Петропавловской крепости. Это русло отделяло от Петроградской стороны целую сеть островов, к ним вели мосты и дамбы, создававшие замысловатую систему протоков, которая со стороны Александровского проспекта выглядела весьма живописно.

В середине XIX века при перестройке Тучкова моста решили раз и навсегда покончить с прибрежным болотом на Петербургской стороне. Для этого в створе Большого проспекта насыпали обширную дамбу и тем самым перекрыли русло Ждановки ровно посередине. После проведенных работ у Ждановки остался лишь один рукав, ныне он огибает стадион «Петровский». Впрочем, старое русло вдоль Александровского проспекта существовало еще долго, до начала ХХ века, и называлось просто «протокой». В 1902–1912 годах во время грандиозной перестройки этой части Петроградской стороны, оставшейся незавершенной, засыпали и его.

Питомники, упоминаемые В. Курбатовым, – это цветочный оазис в парниках, располагавшийся вплоть до 1966 года на месте современного дворца спорта «Юбилейного». А еще раньше, в начале XVIII века, место в окрестностях Ждановки получило характерное название – Мокруши. От слова «мокрый». Вот что читаем в самом первом описании Санкт-Петербурга, составленном «императорской Академии наук при библиотеке помощником» А.И. Богдановым в 1749–1751 годах: «Урочище Мокруша, пониже Мытного Двора, на берегу Невы реки (Малой Невы. – С. П.) – небольшая слободка, в которой живут всякия разночинцы. А называется Мокруша потому, что она стоит весьма на низком месте, и когда морская вода в реке прибудет, оную кругом водою понимает». Первоначально Мокрушами называли местечко вдоль нынешней трассы проспекта Добролюбова, поскольку лишь это место и было обжито, однако впоследствии название перенесли на все жилые кварталы вдоль правого берега Ждановки, а саму речку из-за низких, часто подтопляемых берегов тоже иногда именовали Мокрушей. Жить на Мокрушах в обиходе того времени – значит жить где-то на Ждановке, ближе к Тучкову мосту. Однако современные краеведы по-прежнему относят к Мокрушам лишь отмеченный в описании А.И. Богданова небольшой район вокруг Князь-Владимирского собора, что едва ли верно, ведь даже церковь в устье Ждановки в XIX веке называли иногда Колтовской Спас на Мокрушах. Да и историк Н. Анциферов в «Петербурге Достоевского», пользуясь терминологией своего времени, также называл Мокрушами обширную территорию в районе Тучкова моста.

План 1861 года

С другой стороны, писатель Всеволод Крестовский в романе «Петербургские трущобы» почти ту же самую местность к западу от Большого проспекта Петербургской стороны, ограниченную речками Ждановкой и Карповкой, называет «идиллической страной», «петербургской Аркадией», утверждая, что у извозчиков и старожилов она именуется Колтовской. Сами Колтовские улицы занимали не слишком значительную площадь вблизи Малой Невки, однако в обиходе их название распространилось на обширный район от Ждановки до Карповки, не в последнюю очередь благодаря церкви Колтовского Спаса.

Что же идиллического увидел в этой «стране Колтовской» писатель В. Крестовский? Прежде всего, высокородное происхождение ее обитателей. По словам писателя, это была «страна дворянская, семейственная, тогда как, например, Спасская, бывшая Адмиралтейская часть города, по преимуществу плебейская и холостая». Как отмечает Крестовский, Колтовские улицы в XIX веке представляли собой «мир совершенно особый, замкнутый, почти совсем изолированный от остальной городской жизни; спокойствие его несколько возмущается только в летние месяцы, когда из города перебираются туда дачники».

Итак, Мокруши, Колтовские – названия, первоначально имевшие локальный характер, затем распространившиеся на обширный район вокруг Ждановки. Нельзя в этой связи не отметить, как метко в старину присваивали имена. Особенно это относится к топониму «Мокруши». Любое, даже самое малое наводнение делало окрестные места «мокрыми», а болото в районе нынешней дамбы Тучкова моста вообще никогда не просыхало. Составленный Военно-топографическим депо после наводнения 1824 года план с отметками об уровнях подъема воды по районам свидетельствует, что именно вблизи Князь-Владимирского собора и Малой Никольской улицы (ныне – ул. Блохина) подъем был максимальным – более семи футов, чуть меньше в районе Малого проспекта и на Ждановской набережной вблизи Второго кадетского корпуса. Хуже обстояло дело лишь в некоторых районах Васильевского и Петровского островов, там подъем достигал восьмифутовой отметки.

Наводнение 23 сентября 1924 года. Около Тучкова буяна

В XVIII веке в Мокрушах располагалась татарская слобода и пролегали улицы Большая Никольская (ныне – ул. Зверинская) и Малая Никольская. Никольская – это в честь стоявшей здесь церкви Успения Пресвятой Богородицы, при которой был придел святителя Николая Чудотворца. Церковь, постоянно заливаемая осенними наводнениями, называлась иногда «Никола Мокрый» и возведена в 1713 году. Располагалась она приблизительно там, где сейчас Князь-Владимирский собор.

На первый взгляд странно, что церковь Успения упоминалась в связи с именем Николая Угодника, но объясняется это тем, что Никольский придел был освящен прежде самой церкви. Именно по этой причине все в местечке Мокруши надолго стало «никольским»: улицы, слобода, речка. Невдалеке существовала Никольская пристань, связывавшая Петербургскую сторону с Васильевским островом.

Дж. Кваренги. Князь-Владимирский собор

Существует рисунок Дж. Кваренги конца XVIII века с изображением Князь-Владимирского собора. По рисунку можно судить, что стоял собор на берегу Никольской речки (Ждановки) и что низкие берега не спасали его даже от небольших подъемов воды. Берега укрепляли, как могли, но до той поры, пока в начале ХХ века не засыпали это русло, Мокруши так и оставались Мокрушами.

Датой возникновения Колтовской слободы следует, очевидно, считать 1711 год, когда западнее Мокруш вблизи Малой Невки дислоцировался гарнизонный Колтовской полк. Колтовской – это в честь командира полка Петра Колтовского, не то майора, не то полковника. Биография его неизвестна, однако историки предполагают, что один из его предков был воеводой Смутного времени.

Топоним «Колтовская слобода» быстро вошел в лексикон петербуржца возможно еще и потому, что кроме полка никаких иных достопримечательностей в устье Никольской речки в то время не существовало. Хотя гарнизон и переименуют вскоре в Невский полк, слобода останется. Рядом со слободой появятся пороховые («зелейные») мастерские, давшие основание Зелениным улицам, а в 1727 году на месте походной полковой церкви воздвигнут деревянный храм Колтовского Спаса (Преображения Господня), он надолго переживет и Колтовской полк, и его командира. Ведь когда писатель Крестовский в 1860-х годах так живописно описывал Колтовскую слободу, гарнизонного полка здесь уже шестьдесят лет как не было. Полк расформировали 4 марта 1800 года, и носил он тогда имя своего последнего командира князя Долгорукого.