Такая удивительная Лиговка - Векслер Аркадий Файвишевич. Страница 37

Коллежский советник граф Яков Иванович Эссен-Стенбок-Фермор – одаренный предприниматель, выходец из английской военной семьи, крупный петербургский домовладелец. Эссен – пресекшийся графский род, происходивший из Голландии; родоначальником собственно русского рода Эссен был санкт-петербургский военный генерал-губернатор, член государственного совета, генерал от инфантерии Петр Кириллович Эссен (1772–1844), возведенный в 1833 г. в графское достоинство Российской империи. В 1835 г. Высочайше повелено графу Якову Ивановичу Стенбок-Фермор, женатому на единственной дочери Петра Кирилловича, Александре, принять фамилию тестя и именоваться Эссен-Стенбок-Фермор. Герб внесен в XII части Общего гербовника. Существует несколько дворянских родов Эссен, происходящих от древних лифляндских дворян, и других, более позднего происхождения.

Я.И. Эссен-Стенбок-Фермору принадлежала идея построить новую торговую галерею Петербургский Пассаж, которая открылась 9 мая 1848 г. Одновременно со строительством вокзала владелец Пассажа граф Эссен-Стенбок-Фермор выкупил большой участок земли на противоположной стороне площади и по проекту архитектора А.П. Гемилиана построил на нем одну из крупнейших в городе гостиниц. В ходе строительства менялись владельцы участка. Ими были купец Пономарев, сам Эссен-Стенбок-Фермор, его жена Александра Петровна, княгиня Екатерина Александровна Вачнадзе, приобретшая участок 20 августа 1856 г. К этому времени подвальный и первый этажи были заняты жильцами, а во втором—пятом этажах помещалась гостиница купца Трахтенберга «с коридорами и номерами от 8 до 14 кв. сажен». Архитектор Р.Б. Бернгард в 1862 г. оценил домовладение Е.А. Вачнадзе в 209 910 руб., отметив, что «дом построен на прочном каменном фундаменте на сплошных подвалах, покрытых благонадежными сводами и занятых лавками и частично жильем», складами и амосовскими печами. В доме имелось 18 входов в торговые помещения, где размещались фруктовая лавка Блохина, винный погреб Иоганна Годкнехта, маклерская контора Успенского, гробовая мастерская Ефимова, булочная Грубее, парикмахерская Вульстена, съестная и пирожковая лавки Алексеева, питейное заведение Тихонова, портерная Лазутина, мясные лавки Кузнецова и Кондратова. Гостиницей владел Зимняков.

В 1865 г. домовладение Е.А. Вачнадзе было выставлено на продажу и после продолжительных торгов и переторжек приобретено А.М. Пантелеевой, по заказу которой архитектор-художник Я.И. Губанов в 1871 г. обогатил облик фасада. В 1878 г. при владельце Н.В. Тулякове академик архитектуры И.И. Климов надстроил пятый этаж. Новый владелец гостиницы Василий Ионович Соловьев не только назвал ее «Большой Северной», но и заказал архитектору А.С. Хренову ее надстройку шестым этажом, что и было сделано в 1896 и 1900 гг. [21] В 1903 г. «Большая Северная» становится гостиницей II класса, одной из лучших в городе, приносившей в год 100 тыс. руб. чистого дохода. Здесь останавливались Л.В. Собинов, Д.В. Каракозов, М.Е Салтыков-Щедрин, имам Шамиль.

В 1900 г. здание оснастили лифтами. Архитектор О.Р. Мунц в 1912 г. соорудил мансарду над фасадом, выходившим на 1-ю Рождественскую улицу. Парадный подъезд облицевали гранитом. На пятом этаже появилась крытая терасса. Гостиница стала первоклассным европейским отелем на 200 номеров: один – трехкомнатный, 40 – двухкомнатных, остальные – однокомнатные. В 23 номерах ванные, на этажах – девять общих ванных комнат. В самом дорогом – трехкомнатном – 39-м номере обстановка стоимостью 14 тыс. руб. (картины в золоченых рамах, пианино «Герман Кох», бюст Александра II). Номера, кабинеты и ресторан украшали персидские ковры, мебель из ореха и бука, хрустальные люстры, фарфоровые вазы Императорского завода. В ресторане – фирменная посуда завода Корниловых с вензелем хозяина.

В 1898 г. здесь жили: светлейший князь Генрих Фридрихович Витгенштейн, действительный статский советник, член многочисленных правительственных и общественных организаций и научных обществ Петр Николаевич Исаков, камергер Николай Павлович Скрипицын, белорусский писатель Владимир Людвигович Кигн, адъюнкт-профессор Технологического института императора Николая I Александр Александрович Яковкин; в гостинице часто останавливались и жили члены Государственной думы.

В.Л. Кигн (1856–1908) – писатель (псевдоним Дедлов), автор стихотворений, рассказов, корреспонденций о военных действиях в Манчжурии во время Русско-японской войны (1904–1905). Состоял в переписке со многими деятелями русской культуры (материалы хранятся в фонде рукописей Пушкинского дома, Ф. 127; Ед. хр. 305; 1842–1910).

П.Н. Исаков (1852–1917) – государственный и общественный деятель, экономист и статистик; в Петербурге жил с конца 1890-х гг. В 1898 г. – чиновник 2-го департамента Правительствующего сената, член комитета, а с 1905-го – председатель 1-го Общества содействия русской промышленности и торговли, член союза взаимопомощи русских литераторов, член Императорского Русского географического общества. Читал лекции по организации управления торговлей и промышленностью в Петербургском университете. В 1917-м – член совета Российской экспортной палаты, вице-председатель Российско-Бельгийской торговой палаты. Автор «Очерка управления торговлей, промышленностью и сельским хозяйством в Западной Европе и России» (печатался отдельными выпусками по темам в 1898–1900 гг.) и «Справочной книги о благотворительных учреждениях в Санкт-Петербурге» (1911 г.).

После революции гостиницу национализировали. Некоторое время в здании находилось правление Октябрьской железной дороги. Потом здесь разместилось Городское общежитие пролетариата (ночлежка для безработных) – сокращенно ГОП. Безработные – народ бурный, и от названия их приюта появилось ставшее общераспространенным слово «гопники», а городские острословы пустили в обиход ныне забытое: «Количество гопников измеряется в лигах». В 1930 г. «Большая Северная» снова стала гостиницей под новым названием – «Октябрьская»: 255 номеров, рассчитанных прежде всего на советских командированных. В 1956 г. к гостинице отошел и реконструированный дом Фредерикса, и к началу 1960-х гг. гостиница стала крупнейшей в Ленинграде: 738 номеров на 1774 места, из них 44 – класса «люкс». А в 1977 г. в состав «Октябрьской» вошли находящиеся на другой стороне Лиговки гостиницы «Московская» и «Северная». «Октябрьская» не считалась первоклассным отелем: из иностранцев здесь останавливались финны и «народные демократы». Преобладал служилый люд. Гостиницу любили московские гастролеры. В баре гостиницы вершили свои темные дела валютчики и фарцовщики. На входной двери показывали вмятину: окраинный хулиган, недовольный засильем «центровых», приколол одного из них заточкой к косяку. Любители марихуаны (по-здешнему «Марья Ивановна»), промидола («Прохор»), фенамина («Федор Михайлович») и прочих наркотиков легко находили их в проходных дворах у Московского вокзала.

Приведем найденные в различных публикациях воспоминания о гостинице известных ее постояльцев.

Микаэл Таривердиев: «Хотя я любил Ленинград весной, в белые ночи, зимой там промозгло и холодно. Но плохая питерская погода компенсировалась для меня общением с Алисой Фрейндлих и Игорем Владимировым. Я даже останавливался не в «Европейской», а в «Октябрьской», потому что эта гостиница была недалеко от их дома. И вся моя ленинградская жизнь была связана с ними. Все мои знакомые, друзья приходили в их замечательный теплый дом, это был как бы центр звезды, к которому тянулись лучи. Не могу даже вспомнить, как мы познакомились, по-моему, они были на одном из моих концертов в Капелле. Подружились мы как-то стремительно, они очень увлекались моей музыкой. Я даже помню, что в каком-то интервью Алиса на вопрос "Кто ваш любимый композитор?" ответила: "Бах и Таривердиев"».

Владимир Уфлянд: «В эти времена Булат Окуджава как-то приехал в Ленинград. Созвал в номер «Октябрьской» гостиницы молодых неофициальных и полуофициальных людей. Я тоже попал. С приятелями сел подальше от других, ближе к кровати. Выпивали и трепались, не слушая, что пел Булат. Он довольно обидно обратился – не то господа, не то товарищи: "Не могли бы вы не так громко пить водку? Или же идите в коридор". Мы обиделись и стали пить водку потише».