Смерть и жизнь больших американских городов - Джекобс Джейн. Страница 35

Тем не менее сами по себе мы бы вряд ли добились успеха. Мы замахнулись на уже одобренную общую политику переустройства улиц, заявили протест против работ, которые сулили кому-то хорошую прибыль и подготовка к которым уже шла полным ходом. Мы узнали о них до их начала по чистой случайности. Никакого их публичного обсуждения формально не требовалось, поскольку считалось, что это всего-навсего «корректировка бордюра».

Вначале нам было сказано, что план останется без изменений: тротуары будут урезаны. Наш слабенький протест нуждался в поддержке. И она пришла от нашего района — от Гринвич-Виллиджа. По правде говоря, главной целью наших петиций, хоть и целью неявной было привлечь к вопросу внимание района. Резолюции, которые быстро приняли районные организации, помогли нам больше, чем протесты ограниченные нашей улицей. Человеком, добившимся, чтобы нашу делегацию приняли, был Антони Даполито, председатель Ассоциации жителей Гринвич-Виллиджа, и самыми влиятельными её членами были люди, живущие совсем на других улицах, иные — на противоположном конце района. Их слово имело вес именно потому, что они представляли общественное мнение всего района. С их помощью мы победили.

Без возможности такой поддержки, как правило, улицы даже и не пытаются сопротивляться, откуда бы ни шла угроза — от городских властей или из других источников. Никому не хочется тратить силы попусту.

Полученная нами помощь, конечно, накладывает на некоторых жителей нашей улицы обязательство оказывать, когда потребуется, помощь другим улицам или району в целом. В противном случае мы можем не получить поддержку в следующий раз.

Районы, эффективно передающие информацию и мнения с улиц на городской уровень, иногда способствуют претворению их в городскую политику. Примерам такого рода нет числа; вот один в порядке иллюстрации. Когда я пишу эти строки, Нью-Йорк, похоже, несколько меняет свой подход к лечению наркоманов, и одновременно городской совет оказывает давление на федеральное правительство, с тем чтобы оно расширило и реформировало свою лечебную работу и предприняло дополнительные усилия по блокированию контрабанды наркотиков из-за границы. Исследования и агитацию, которые подтолкнули власти к этим шагам, начали не какие-то там таинственные «они». Первыми публичную агитацию за расширение и реформирование лечебной работы стали вести отнюдь не чиновники, а районные «группы давления» из таких районов, как Восточный Гарлем и Гринвич-Виллидж. Позорная практика, при которой списки арестованных состоят из жертв наркоторговцев, тогда как сами торговцы действуют открыто и безнаказанно, разоблачена именно этими «группами давления», а никакими не властями и уж, конечно, не полицией. Эти группы изучили проблему, начали настаивать на переменах и будут продолжать — именно потому, что непосредственно соприкасаются с уличным опытом. С другой стороны, опыт такой улицы-сироты, как упомянутая мной улица на Верхнем Уэстсайде никого не способен ничему научить — разве что тому, что надо рвать когти, пока не поздно.

Заманчивым выглядит предположение, будто районы могут формироваться на федеративной основе из отдельных мелких округ. Нью-йоркский Нижний Истсайд сейчас пытается образовать эффективный район по этому принципу и уже получил на это крупные благотворительные пожертвования. Формализованная федеративная система, как мне кажется, неплохо работает в случаях почти единодушного согласия — например, когда надо «пробить» постройку новой больницы. Однако многие жизненно важные вопросы городской жизни на местном уровне вызывают ожесточённые споры. В частности, сегодня на Нижнем Истсайде в федеративную организационную структуру района входят как люди, пытающиеся защитить свои дома и улицы от уничтожения бульдозерами, так и те, кто связан с планами кооперативной застройки и другими бизнес-проектами и хотел бы, чтобы власти выселили этих жителей принудительно. Тут возникают подлинные конфликты интересов — в данном случае старый как мир конфликт между хищником и жертвой. Люди, пытающиеся спасти свои дома, тщетно тратят массу усилий, добиваясь принятия резолюций и одобрения текстов писем советами директоров, куда входят их главные противники!

В подобных жарких противостояниях по важным местным вопросам обеим сторонам необходимо консолидироваться, собрать в кулак все силы в масштабах района (ничто меньшее эффекта иметь не будет). Чтобы повлиять на решения в сфере городской политики, они должны дать бой друг другу и властям на том уровне, где эти решения принимаются. Все, что дробит и разжижает усилия соперников, заставляя их продираться через иерархические «процедуры согласования» на неэффективных уровнях, где отсутствуют полномочные органы принятия решений, выхолащивает политическую жизнь и сводит к нулю возможности граждан. Получается не самоуправление, а игра в него.

Например, когда район Гринвич-Виллидж боролся против рассечения Вашингтон-сквер, своего парка, надвое автомагистралью, подавляющее большинство его жителей было против магистрали. Но нашлись у неё и сторонники, в том числе влиятельные люди, которые занимали ведущие позиции в тех или иных подразделениях района. Естественно, они затеяли затяжную борьбу на уровне мелких подразделений, и городские власти им в этом способствовали. Большинство растрачивало силы в этой борьбе и все никак не могло одержать решительную победу, пока ему не открыл глаза на происходящее Раймонд Рубинау — человек, который работает в нашем районе, но не живёт в нем. Рубин помог создать объединённый чрезвычайный комитет на районном уровне, действующий поверх внутренних организационных границ. Эффективный район — это сила, с которой приходится считаться, и граждане, занимающие общую позицию по тому или иному спорному вопросу непременно должны сплотиться на районном уровне, иначе они ничего не добьются. Район — это не совокупность мелких княжеств, объединившихся в федерацию. Если он действует, то действует как цельная единица, достаточно крупная, чтобы иметь вес.

В наших больших городах многие округи представляют собой острова, слишком маленькие, чтобы быть районами. Я имею в виду не только новые жилые массивы, в чьих бедах виновно скверное проектирование, но и многие старые округи, сложившиеся исторически. Эти небольшие, никем не спланированные участки нередко представляют собой этнически однородные анклавы. Зачастую они хорошо справляются со своими уличными функциями и не дают развиться той порче и тем местным социальным проблемам, что идут изнутри. Но, как и отдельные улицы, эти недостаточно крупные округи беспомощны перед лицом тех проблем и той порчи, что приходят извне. Их обделяют по части общественного благоустройства и услуг, поскольку у них нет голоса чтобы их добиваться. Им нечего противопоставить ипотечным кредиторам, которые могут обречь участок города на медленную смерть, занеся его в кредитный «чёрный список» [с этой проблемой чрезвычайно трудно бороться даже району, обладающему впечатляющей силой). Если у них возникают конфликты с соседними частями города, то им, как и их соседям, трудно отыскать пути для улучшения отношений. Изолированность, как правило, приводит к дальнейшему их ухудшению.

Случается, конечно, что округа, не дотягивающая до района, возмещает этот недостаток благодаря тому, что в ней живёт чрезвычайно влиятельный человек или находится влиятельное учреждение. Но жители такой округи расплачиваются за «дармовую» прибавку весомости, когда их интересы вдруг расходятся с интересами воротилы-покровителя или учреждения-покровителя. У них нет возможности победить покровителя в чиновничьих кабинетах, где принимаются решения, и, следовательно, у них также нет возможности научить его чему-либо или повлиять на него. В такое положение нередко попадают, например, жители городских участков, прилегающих к университетам.

Способность района с достаточным потенциалом стать эффективным и полезным органом демократического самоуправления во многом зависит от того, преодолена ли изоляция слишком мелких округ него. Прежде всего это социальная и политическая проблема района и его составных частей, но это также и физическая проблема. Проектирование и строительство, сознательно базирующиеся на постулате, будто город, физически разделённый на куски меньшего, чем район, размера, — это идеал, к которому надо стремиться, подрывают самоуправление; от того, что они продиктованы сентиментальными или патерналистскими мотивами, легче не становится. А если к физической изоляции мелких округ добавляются социальные контрасты, как бывает в случаях, когда соседние жилые массивы различаются цифрами на пенниках, то подобная политика заслуживает наименования варварской абсолютно разрушительной для городского самоуправления.