Мир Авиации 2005 02 - Журнал Мир Авиации. Страница 22

О случившемся стало известно и нашему вышестоящему командованию. Оно отреагировало молниеносно. Приказ Главкома ВМФ СССР довели до нас под роспись буквально в течение недели после ЧП с Кадомцевым. Распоряжение довольно жестко регламентировало наши действия в зоне нахождения авианосца: дальность подхода к нему на курсе взлета – и посадки палубной авиации ограничивалось 10 км, при проходе слева или справа, встречным или попутным курсом – 3 км, высота пролета над ним – не менее 300 м.

Было бы неверно сказать, что экипажи разведчиков очень спокойно и хладнокровно относились к решению поставленной задачи. Некий охотничий азарт присущ каждому разведчику. Он появляется и становится постоянным спутником экипажа с момента получения задачи. Как только экипаж занимает свои места в кабине, он усиливается и все более нарастает при запуске двигателей, выруливании. После взлета каждый в экипаже занят своей работой, и внешне напряжение спадает. Но, я знаю, оно подспудно сидит внутри каждого из нас. Найти, обнаружить, отснять… Напряжение многократно усиливается, когда предмет внимания появляется на экране бортового радиолокатора, когда экипаж, еще не видя его визуально, не зная, что за объект, разворачивается на курсовой угол ноль градусов (угол между продольной осью самолета и направлением на объект) и идет прямым ходом на цель. И если попадаешь в точку, тобой овладевает чувство профессиональной гордости, удовлетворения. Значит, не зря ты поднялся сегодня в воздух.

Не могу не вспомнить еще один эпизод, связанный с полетом на обследование района в восточной части Средиземного моря. Тогда я впервые на своем высотомере увидел высоту равную ноль метров, а затем медленное движение стрелки еще левее нуля. Создалось впечатление, что самолет продолжает свое движение уже под водой. Снижение прекратилось, когда стрелка высотомера зафиксировала высоту полета минус 120 метров. На самом деле полет продолжался на бреющей высоте. В таких случаях мы переходили на определение высоты по радиовысотомеру.

Бреющий полет был обусловлен поставленной задачей. В тот раз мы шли по направлению к о. Кипр. Великобритания, как ближайший союзник США по блоку НАТО, в южной части этого острова имела военно-воздушную базу, на которой базировались всепогодные истребители-перехватчики типа «Лайтнинг» F.3. Встречи с этими самолетами у нас бывали, но редко. Мы сразу узнавали эти машины по характерной форме крыла и вертикальному расположению сопел двигателей. «Лайтнинг» имел экипаж из одного человека и обладал, на мой взгляд, великолепными по тем временам летно-тактическими характеристиками.

Для обнаружения воздушных целей и наведения на них своих истребителей англичане использовала 3-координатную РЛС (позволявшую одновременно определять азимут, дальность и высоту полета объекта), располагавшуюся на горе на высоте около 2000 м. Таким образом, приблизиться незамеченным к острову было практически невозможно. Под защитой станции с южного, юго-западного и юговосточного направлений находились и границы Турции и Греции.

Тем не менее, командир корабля принял решение на предельно-возможной малой высоте подойти к Кипру. Море, нам в помощь, как никогда спокойно. При таких полетах радиовысотомеры уже мало помогали, и основным способом определения и выдерживания высоты становился визуальный. У нас они назывались полетами по «буруну». Снижение производилось, можно сказать, по сантиметрам. Через короткие промежутки времени командир корабля запрашивал по внутренней связи корму (там сидели радист и КОУ-переводчик): «Есть?». Корма, напряженно следившая за процессом, в определенный момент докладывала: «Есть!», и это означало, что на поверхности воды за самолетом появилась сначала белая пена, а потом и мощные водяные буруны, как за идущим на большой скорости катером.

Всё! Дальнейшее снижение просто опасно для жизни.

Командир корабля переводит машину в горизонтальный полет, и она на высоте 20-30 м практически по-пластунски ползет в заданном направлении. Конечно, эмоциональное напряжение в экипаже очень высокое. Но оно внутренне мобилизует каждого до предела. Командир и второй летчик необычайно сосредоточены. Движение штурвалов минимизированы и глазу практически не заметны. Главное теперь – высота! Отдаваемые командиром короткие команды еще больше подчеркивают особенность происходящего. Так же четко работает и остальной экипаж: штурман продолжает свою работу, я, второй штурман, выполняю свою. Моя задача – находиться наверху, под блистером, и вести наблюдение за воздушным пространством на все 360°. Корма следит за задней полусферой. В общем, каждый выполняет свои обязанности.

Именно в таких полетах проверяется слетанность и слаженность в работе экипажа. Я не раз в своей летной жизни убеждался в важности этого для выполнения поставленной задачи.

Экипаж находился в напряженном ожидании – получится в этот раз или не получится преодолеть ПВО нашего вероятного противника, встретимся мы с «Лайтнингами» или нет? И «Лайтнинг» появился вскоре. Сначала его увидела корма, потом я. Доложили командиру. Истребитель-перехватчик заходил, как всегда, сзади справа и приблизился к нам довольно быстро. Летчик, помахав нам рукой, подвинул свою машину еще ближе к нам и встал, зафиксировав свое положение… под правой плоскостью нашей машины. Слов нет! Все мы были поражены увиденным!

Таким мастерством можно действительно только восхищаться, невзирая ни на какие идеологические установки. Профессионально, красиво сделанная работа всегда радует глаз, поднимает настроение, вызывает уважение к человеку, сделавшему ее. Конечно, английский летчик заочно заслужил нашей мужской профессиональной похвалы и уважения.

Наш полет «в связке» продолжался еще около минуты, после чего летчик перехватчика, видимо посчитав, что он свое дело сделал, вышел вперед и вправо из- под нашего крыла, в наборе помахал нам своими плоскостями и удалился в направлении своей базы.

А мы… Мы остались ни с чем. Снова не получилось. Чуда не произошло. Однако отрицательный результат – тоже результат. Экипаж разведчика молча, аккуратно, по сантиметрам вновь набрал высоту и перешел в нормальный режим полета. Тут уже можно и немного расслабиться. Монотонно, успокаивающе работают двигатели. Светится вращающаяся развертка бортового радиолокатора, обозначая на экране все новые и новые светящиеся точки – засветки от надводных кораблей – потенциальных наших целей.

Да, проверка бдительности «Лайтнингов» не получилась. По прошествии достаточно солидного времени, думается, что положительного исхода того полета в принципе вообще не могло быть. К командиру, к экипажу претензий за неудачу не было и нет, полет был глубоко профессиональным, мастерским. От такой работы дух захватывает, она через край переполняет все твое нутро чувством гордости за принадлежность к когорте людей, которые умеют делать, что могут немногие.

Тот полет вспоминается мне довольно часто и по сей день (а я уже 11 лет как не летаю). Те 10 минут бреющего, вспоминая, я и теперь переживаю так, словно это произошло со мной сегодня. Больше таких полетов в моей жизни не было. Другие были, но таких нет.

Полет в связке: под крылом разведчика Ту-16Р пристроился английский перехватчик F.3 Lightning

Хотелось бы рассказать и еще об одной истории, не менее интересной. Она произошла в том же районе – восточной части Средиземного моря, на рубеже о. Крит – о. Кипр. В тот день я летел на задание в экипаже майора А. Бубнова (штурман – В. Александров, правый летчик – В. Лимонов). День был солнечный, на небе – ни облачка, горизонтальная видимость – бесконечная. Под самолетом – спокойная гладь моря.

Как всегда, в район вошли с юго-западного направления на средних высотах. Прильнув к тубусу бортового радиолокатора, я внимательно всматривался в экран, по которому флегматично и нудно накручивала свои круги светящаяся линия развертки. Работа для воздушного разведчика начинается с выявления радиолокационных засветок на экране, указывающих на наличие в обозначенном районе надводных объектов. В тот раз экран был долгое время пуст. Командир корабля уже нет-нет, да и спросит о результатах моих стараний. Раза три я доложил, что пока ничего не вижу. Это же подтвердил и штурман.