Мир Авиации 2005 02 - Журнал Мир Авиации. Страница 31

Перед самым выходом из палаты моряк осторожно выглянул в коридор, и увидел дежуривших там фотографов. Здесь пригодились натащенные в палату местные газеты с сообщениями об угоне. Иван Дмитриевич накрыл одной из них лицо лежавшего на каталке Николая, а второй воспользовался сам. Таким порядком оба и были доставлены к самолету.

Во второй половине дня Ан-24, заправленный и облегченный на три пассажира, перелетел в Одессу. Бакакина и Среднего доставили в больницу. Николаю извлекли пулю из гайморовой пазухи. Их посетили представители КГБ, пригрозив обвинением во ввозе антисоветской литературы (перед посадкой в самолет оба забыли выбросить газеты). Впрочем, этой угрозой дело и ограничилось.

После прилета в Одессу был проведен разбор полетов с участием представителей ПВО. Выступавший на разборе генерал признался, что собирался сбивать Ан-24, жгему запретил это делать министр обороны СССР Д.Ф.Устинов. В Одессу был прислан краснодарский экипаж (кстати говоря, в его составе находился уже знакомый нам по предыдущему эпизоду бортмеханик П.Д. Рядченко), и в ночь на 10 ноября борт 47786 перелетел в аэропорт приписки, имея на борту экипаж Г.И. Трунина в качестве пассажиров. 17 ноября в Краснодар привезли Николая Бакакина.

Тем временем экипаж вызвали в Ростов, в штаб УГА, и на летчиков обрушились ушаты помоев. Проступок экипажа усугубила наступившая в день возвращения в Краснодар смерть Л.И. Брежнева. Порка была продолжена в Краснодаре. Органы КГБ отнеслись к авиаторам снисходительно, а вот политработники всласть поплясали на их костях. Пожалуй, лишь их командир эскадрильи О.Д. Первушин и командир объединенного авиаотряда Н.А. Мостовой с сочувствием отнеслись к экипажу. Хотя на дворе был не конец 30-х, а начало 80-х, на собрании была применена формулировка «трусы и враги народа» с разъяснением, что «65 лет назад наши деды кровь проливали, а вы…». Лейтмотивом обвинений было то, что экипаж «в такой день» должен был пожертвовать жизнями, но не лететь за рубеж. Командир и второй пилот должны были направить самолет с тридцатью семью женщинами на борту в воды Черного моря, но за рубеж не лететь. Еще не бросивший костыли бортмеханик оказался виноват в том, что, будучи один и без оружия (которое у него, без сомнения, сразу бы отняли) не смог справиться с двумя вооруженными угонщиками. Целых две вины нашли за стюардессой. Галину Роменскую обвинили в том, что она не повторила подвиг Надежды Курченко. Когда Бориса Шмидта при виде крови начало тошнить на пассажиров, выдача ему бумажного пакета, оказывается, «тала поступком, близким к измене Родине. Нашли за ней и еще одно упущение. При расшифровке записей речевого накопителя установили, что вместо того, чтобы произнести по СПУ ровным голосом: «Товарищ командир, на борту находятся трое угонщиков», Галина крикнула: «Гена, угонщики!», и ей указали на недопустимость подобных фамильярностей (как не вспомнить анекдот про двух газосварщиков в детском саду: «Что же ты, Сидоров, мне расплавленным металлом за шиворот капаешь?!»). Проявивший особое рвение заместитель начальника Северокавказского УГА по режиму Ю.В. Рухман упрекнул Галину, что она не пустила в ход «свое женское коварство», чтобы проверить содержимое черного пакета. Трудно поверить, что все это придумали не слабоумные…

В ходе шельмования экипажа не обошлось без комического эпизода. Экипаж в очередной раз собрался в штабе. Мимо сновало начальство, делая вид, что не знает, кто это. И вдруг пронесся слух, что экипаж Трунина будут… награждать. Мигом подскочил отрядный замполит, за пять минут до этого воротивший физиономию в сторону, подхватил стоявшего с костылями Николая и чуть ли не на руках отнес к себе в кабинет. Там он торжественно усадил его в кресло и завел разговор, что пора бы молодому и перспективному специалисту подумать о подаче заявления в партию. Впрочем, разговор продолжался недолго. Как только замполит убедился, что ошибся насчет наград, бортмеханику пришлось покинуть кабинет, но уже своим ходом.

В итоге командиру и бортмеханику записали по строгому выговору, а остальным – по простому. Экипаж лишился положенных ему ежегодных выплат и остался на окладе. Пилоты подписывать бумагу об ознакомлении отказались. Командир объединенного отряда вызвал экипаж и лично попросил поставить подписи, поскольку на него давят сверху. Взамен Николай Алексеевич обещал выплатить отнятое в самом скором времени, что и было сделано. К весне экипаж после трехмесячного следствия вернулся на летную работу, но летать вместе уже не пришлось. Борт 47786 был передан в Махачкалу в обмен на другой Ан-24.

Угонщики летом 1983 года были осуждены турецким судом. Угонщиков обвинили лишь в нелегальном проникновении на территорию Турецкой республики, поскольку при их допросе в полиции ни ножей, ни пистолета при них не оказалось. Самолет по возвращении в СССР был тщательно обыскан, но не нашли оружия и там. Остается предположить, что они избавились от него по дороге в турецкую полицию, возможно, даже с американской помощью. Советская сторона первоначально собиралась послать на суд Николая Бакакина как потерпевшего, чтобы утяжелить угонщикам меру наказания, но этого сделано не было. В ноябре 1985 года обоим Шмидтам и Шуллеру было предоставлено западногерманское гражданство, а уже в апреле 1986 года последовало досрочно освобождение и выезд в ФРГ. Николай Бакакин в 1990-1993 годах несколько раз обращался в посольство Германии с требованием привлечь братьев Шмидт к ответственности за нанесение ему телесных повреждений, но добиться результата не удалось. Отказ мотивировали тем, что, согласно общепринятым юридическим нормам, два раза за одно и то же деяние наказывать не принято. 2 февраля 1989 года Виталий Шмидт направил письмо в советское посольство (видимо, в рамках официальной процедуры по отказу от гражданства СССР), в котором писал: «Я раскаиваюсь в содеянном и клянусь моей честью, что никогда в жизни не применю насилие ни против одного невиновного человека на земле». Учитывая совершеное им, как писал он, «в минуту отчаяния», верится с трудом…

Бортмеханик Николай Бакакин

Бортпроводник Галина Роменская

Итак, подведем итога. За пятнадцать лет, с 1967 по 1982 год, в краснодарском авиапредприятии имело место четыре инцидента, связанных с угонами гражданских воздушных судов или их попытками. В ходе этих происшествий было потеряно одно воздушное судно (Ан-2П), два человека погибло (оба – угонщики) и три человека ранено (два бортмеханика и один пассажир).

Воспоминаниями, документами и фотографиями с автором поделились И.И. Кабаков, Ю.Н. Муравьев, |Н.В. Бердников|, О.П. Минченко, Д.А. Калинин, Н.Н. Бакакин, В.А. Сериков, И.П. Федченко, П.Д. Рядченко и Г. В. Роменская.

Техническое содействие и консультации: Д.Н. Аксенов, В.Н. Бердников, Г.Н. Кондратьев, О.Н. Винокуров, В.В. Сафонов, Ю.А. Ткачев, Д. С. Морозов, Е.В. Ковалихин и Ю.А. Русаков.

УСТАМИ ОЧЕВИДЦА

«О подвиге тогда никто не думал. Это была наша работа…»

Аркадий МОИСЕЕВ Казань

Участник войны в Афганистане (1450 боевых вылетов). Дважды был представлен к званию Герой Советского Союза, но по независящим от него причинам награду не получил. В настоящее время – летчик-испытатель КВПО.

Заводская байка – на завод приехала очень важная делегация из Москвы, и Моисеева попросили показать возможности новой машины, и он показал «афганский» пилотаж. Итог – вся комиссия лежала на бетоне.