Прощай, моя красотка - Чэндлер Раймонд. Страница 23

– С Ньютоном все в порядке, – сказал я. – Люди его типа не водятся с негодяями. Хотя предположить можно все. А как насчет лакея?

Она подумала и покачала головой:

– Он меня не видел.

Кто-нибудь просил вас надеть колье? В ее глазах моментально появилась настороженность.

– Вам не одурачить меня, – сказала она. Она потянулась к моему стакану, чтобы наполнить его.

Я отдал ей стакан, хотя он был наполовину наполнен, а сам изучал совершенные линии ее шеи.

Когда она наполнила стаканы и мы снова поигрывали ими, я сказал:

– Давайте держаться ближе к делу, и я вам что-то расскажу. Опишите тот вечер.

Она посмотрела на часы, чуть развернув руку.

– Мне надо быть...

– Пусть он подождет, – невежливо сказал я. Ее глаза вспыхнули в ответ. Такими они мне очень нравились.

– Вы беретесь за непростое дело, и я должна быть с вами предельно откровенна, – сказала она.

– Сердечные порывы меня не касаются. Опишите вечер. Или возьмите меня за ухо и вышвырните вон. Одно из двух. Пусть ваша обворожительная головка примет решение сейчас же.

– Вы бы лучше подсели ко мне поближе.

– Я уже давно об этом думаю, – развязно признался я. – С тех пор, как вы положили ногу на ногу, если быть точным.

Она одернула платье.

– Неприятности всегда неожиданно сваливаются на мою голову, – сокрушенно, но без кокетства поведала она. Я сел возле нее на желтый кожаный диван.

– Вы быстро работаете? – тихо спросила она. Я не ответил.

– У вас много было таких дел? – спросила она, искоса взглянув на меня.

– Почти не было. В свободное время я – тибетский монах. В свободное время.

– Только у вас его нет.

– Давайте сосредоточимся, – попросил я, – Напряжем мозги и обсудим дело. Сколько вы собираетесь заплатить мне?

– О, это проблема. Я думала, вы сумеете вернуть мое колье или хотя бы попытаетесь вернуть.

– Я буду работать своими методами. Вот так, – я осушил стакан не отрываясь, что почти перевернуло меня на голову, глотнул воздуха.

– И еще я буду искать убийцу, – сказал я.

– Не стоит этим заниматься, это дело полиции, не так ли?

– Да, только бедняга дал мне сто долларов, чтобы я о нем заботился, а я его не сберег. Я чувствую себя виноватым. Мне хочется плакать. Можно, я поплачу?

– Выпейте, – она налила еще виски и мне, и себе. Казалось, этот напиток действует на нее не больше, чем вода на волнорез.

– Хорошо, к чему мы пришли? – спросил я, пытался удержать стакан в таком положении, чтобы не пролить виски, – Не горничная, не шофер, не дворецкий, не лакей. Дальше мы начнем стирать собственное белье. Как происходило нападение? Ваша версия может содержать некоторые детали, опущенные Мэрриотом при рассказе.

Поддавшись корпусом вперед, она оперлась подбородком о руку. И выглядела по-настоящему серьезной, а не игриво серьезной, как только что.

Мы поехали на вечеринку в Брентвуд Хайте. Потом Лин предложил заехать в Трок, чтобы немного выпить и потанцевать, Мы так и сделали. В районе Сансет проводили какие-то работы, и было очень пыльно. Поэтому Мэрриот поехал по Санта Моника. Мы проехали мимо обшарпанного отеля «Индио». Я его заметила случайно, без особой причины. Бросилась в глаза припаркованная напротив пивной машина.

– Только одна машина – перед пивной?

– Да, только одна. Это было очень грязное место. Та машина тронулась и поехала за нами, и, конечно же, я ничего такого не подумала. Не было причины. Затем, прежде чем мы доехали до поворота Санта Моника на бульваре Аргелло, Лин сказал:

– Давай поедем по другой дороге, – и свернул на какую-то извилистую улицу. Тогда, совершенно внезапно, машина рванула мимо нас, процарапала наше крыло и остановилась буквально перед нашим носом. Человек в плаще, шарфе и низко надвинутой на лицо шляпе подошел, чтобы извиниться. Белый шарф выбился наружу и привлек мое внимание. Это было почти все, что я могу сказать о нем, кроме того, что он был высок и худ. Как только он приблизился – а я потом припомнила, что он шел, стараясь не попасть в луч света наших фар...

– Это естественно. Никто не любит смотреть в горящие фары. Выпейте. На этот раз я делаю коктейль.

Она сидела, все еще наклонившись вперед, ее красивые брови – ни единого мазка краски – задумчиво сошлись на переносице, образовав на лбу морщинку. Я сделал две порции.

Она продолжала:

– Как только он подошел к Лину, тут же надвинул шарф на лицо и наставил на нас пистолет. «Не шевелиться, сказал он. – Ведите себя тихо, и все будет в ажуре». Затем с другой стороны подошел еще один.

– На Беверли Хиллз, – сказал я, – самые тщательно патрулируемые четыре квадратные мили. Она пожала плечами.

– Все произошло точно так. Они потребовали мои украшения и сумочку. Говорил человек в шарфе. Другой вообще не издал ни звука. Я передала вещи, а он мне вернул кольцо и сумочку, при этом попросив воздержаться на некоторое время от звонков в полицию и страховую компанию. Он пообещал быстро и легко провернуть с нами дело о выкупе, говорил так, как будто все в мире принадлежало ему. Он сказал, что они могут работать и через страховую компанию, у них там есть люди, но им пока это не нужно.

– Должно быть, это был Ряженый Эдди, – сказал я, – только его прикончили в Чикаго.

Она опять пожала плечами, мы выпили. Она продолжала:

– Они уехали, и когда мы вернулись домой, я попросила Мэрриота молчать об этом. На следующий день мне позвонили. У нас есть два телефонных номера, один с параллельным аппаратом, а другой, в моей спальне, без него. Позвонили по последнему. Этого телефона, конечно же, нет в справочнике.

Я согласно кивнул.

– Но за несколько долларов можно купить номер телефона. Так всегда делают. Некоторые киноактеры вынуждены менять номера телефонов каждый месяц.

Мы выпили.

– Я сказала звонившему мне человеку, чтобы он связался с Лином и что тот будет представлять мои интересы, но если они не будут требовать слишком много, то мы сможем сторговаться. Он сказал о'кей, и с тех пор, я полагаю, они стали канителить, чтобы последить за нами. Наконец мы сошлись на восьми тысячах.

– Вы бы узнали кого-нибудь из них?

– Конечно, нет.

– Рандэлл знает все это?

– Конечно. Может быть, хватит об этом? Мне уже наскучило, – она одарила меня ослепительной улыбкой.

– Рандэлл высказал свое мнение?

– Возможно. Я забыла, – зевнула она.

Я сидел с пустым стаканом в руке и думал. Она взяла у меня стакан и наполнила. Я сжал ее руку, которая оказалась мягкой и гладкой, теплой и удобной. Она ответила крепким пожатием. Женщина, сидящая передо мной, была хорошо сложена.

– Думаю, у него были какие-то мысли, – сказала она, – но он мне не сказал об этом.

– У любого человека возникли бы какие-то мысли, ознакомься он со всем этим, – сказал я.

Она медленно повернула голову, посмотрела на меня, кивнула и сказала:

– Вы не можете пройти мимо этого, не так ли?

– Сколько вы были знакомы с Мэрриотом?

– О, много лет. Он работал директором на радиостанции моего мужа КОД К. Там я познакомилась с ним. Кстати, там же я познакомилась и с мужем.

– Я знаю. Но Мэрриот жил так, как будто имел неплохие деньги.

– Он получил небольшое наследство и ушел из радиовещания.

– Он действительно получил наследство или он это вам сказал?

Она пожала плечами, продолжая сжимать мою руку.

– А, может быть, наследство было не так уж велико и он быстро его растратил, – теперь я насильно сжал ее руку. – Он занимал у вас?

– Вы немного старомодны, не так ли? – она взглянула на руку, которую я держал.

– Я на работе, а ваше шотландское виски уже вымыло половину моей сдержанности.

Не то чтобы я был пьян, но...

– Да, – она высвободила свою руку из моей и потерла ее. – У вас, наверное, руки иногда превращаются в тиски, в свободное время?

– Лин Мэрриот был вымогателем высокого класса. Это очевидно, он жил за счет женщин, – У вас было что-нибудь с ним?