Сестричка - Чэндлер Раймонд. Страница 20

МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ НАЙДЕН ЗАКОЛОТЫМ

В МЕБЛИРОВАННЫХ КОМНАТАХ НА АЙДАХО-СТРИТ

"После анонимного телефонного звонка полицейские поспешили на Айдахо-стрит к дому с меблированными комнатами, находящемуся напротив лесосклада компании «Сименс энд Янсинг». Войдя в незапертую дверь квартиры, они обнаружили лежащего мертвым на диван-кровати управляющего домом Лестера Б.Клозена, человека сорока пяти лет. Клозену был нанесен удар в шею пешней, все еще торчавшей из тела. Завершив предварительный осмотр, коронер Френк Л.Крауди сказал, что Клозен много выпил, и, видимо, был убит в бесчувственном состоянии. Следов борьбы полицейские не обнаружили.

Лейтенант сыскного отдела Мозес Мэглешен немедленно принялся за дело и допросил жильцов дома, когда те вернулись с работы, но обстоятельства преступления пока не прояснились. В разговоре с автором этих строк коронер Крауди сказал, что смерть Клозена можно было бы счесть самоубийством, однако расположение раны исключает эту возможность. При осмотре регистрационной книги обнаружилось, что из нее вырван лист. Лейтенант Мэглешен, покончив, наконец, с опросом жильцов, заявил, что в коридоре несколько раз был замечен крепко сложенный человек средних лет с каштановыми волосами и крупными чертами лица, но никто из жильцов не знает ни его имени, ни рода занятий. Тщательно проверив все комнаты, Мэглешен сказал, что, по его мнению, один жилец спешно покинул дом. Однако вырванный лист, обстановка в доме и отсутствие точного описания внешности скрывшегося крайне затрудняют розыск.

– В настоящее время я не имею ни малейшего представления о том, почему был убит Клозен, – объявил Мэглешен поздно вечером. – Но я некоторое время присматривался к этому человеку. Многие из его знакомых мне известны. Дело сложное, но мы с ним справимся".

Написан материал был блестяще, фамилия Мэглешен упоминалась в тексте всего двенадцать раз и еще дважды в подписях под снимками. На третьей полосе была фотография лейтенанта с пешней в руке, он глядел на нее, морща лоб в глубокой задумчивости. Был снимок дома номер 449 во всей его неприглядности и снимок чего-то лежащего под простыней на диван-кровати, лейтенант Мэглешен сурово указывал на это пальцем. Был еще крупноплановый снимок мэра, сидящего с неприступным видом за служебным столом, и интервью с ним о послевоенной преступности. Сказал он именно то, что можно ожидать от мэра, – перепев речей Дж.Эдгара Гувера, только с большим количеством грамматических погрешностей.

Без трех минут девять дверь фотостудии отворилась, и пожилой негр принялся сметать мусор с тротуара. В девять ноль-ноль опрятный молодой человек в очках поставил замок на защелку, и я вошел с черно-оранжевой квитанцией, которую доктор Дж.У.Хэмблтон прилепил к внутренней стороне парика.

Когда я обменивал квитанцию и немного денег на конверт с маленьким негативом и полудюжиной восьмикратно увеличенных глянцевых отпечатков, опрятный молодой человек пытливо глядел на меня. Он ничего не сказал, но, судя по взгляду, припомнил, что негатив оставлял другой человек.

Выйдя, я сел в машину и осмотрел свой улов. На снимках оказались мужчина и молодая блондинка, сидящие за накрытым столом в тесном отдельном кабинете ресторана. Было похоже, что в момент съемки они как раз поднимали глаза, словно их внезапно окликнули и тут же засняли. Вспышка, судя по освещению, не применялась.

В блондинке я узнал Мэвис Уэлд. Мужчина был довольно щуплым, смуглым, непримечательным. Кожу кресел испещряли фигурки танцующих пар. Стало быть, ресторан «Танцоры». Тем более странно. Вздумай фотограф-любитель самовольно щелкать там аппаратом, ему бы так наподдали, что он катился бы до Голливуда и Вайна. Должно быть, эту пару сняли скрытой камерой, как Рут Снайдер на электрическом стуле. Очевидно, фотограф спрятал аппарат под пиджаком так, что объектив едва выглядывал, и незаметно нажал кнопку тросика, вероятно, сквозь подкладку кармана. Кто сделал снимок, догадаться было нетрудно. Мистеру Оррину П.Квесту приходилось действовать быстро и незаметно, чтобы ему не свернули скулы.

Пряча снимки в жилетный карман, я коснулся пальцами сложенного листка бумаги. Достал его, прочел: «Доктор Винсент Лагарди, Бэй-Сити, Вайоминг-стрит, 965». Тот самый Винс, с которым я разговаривал по телефону и к которому пытался дозвониться Лестер Б.Клозен.

Вдоль стоящих в ряд машин шел, ставя желтым мелом пометки на шинах, пожилой полицейский. Он сказал мне, как проехать туда. Я поехал. Улица эта идет через весь город, вдалеке от делового района. Бело-серый каркасный дом под номером 965 оказался угловым. Бронзовая табличка на двери уведомляла: «Винсент Лагарди, доктор медицины. Прием с 10:00 до 12:00 и с 2:30 до 4:00».

Дом производил впечатление приличного, тихого. По его ступеням поднималась женщина с непослушным мальчишкой. Прочтя надпись на табличке, она поглядела на часики, приколотые к отвороту платья, и нерешительно закусила губу. Мальчишка внимательно огляделся по сторонам, потом пнул женщину в лодыжку. Женщина замигала, однако голос ее был терпелив:

– Ну, ну, Джонни, не надо так с тетей Ферн, – кротко сказала она.

И, открыв дверь, втащила за собой маленького разбойника.

Наискосок через улицу стоял большой белый колониальный особняк с крытой, несоразмерно маленькой галереей. На газоне перед ним были установлены прожекторы. Дорожку окаймляли кусты цветущих роз. Большая черно-серебряная вывеска над галереей гласила: «Похоронная контора Гарленда». Я подумал, приятно ли доктору Лагарди видеть из окон погребальное заведение.

Сделав на перекрестке разворот, я поехал обратно в Лос-Анджелес, поднялся в контору взглянуть, нет ли почты, и запереть в обшарпанный зеленый сейф весь, кроме одного снимка, улов из фотостудии Бэй-Сити. Сев за стол, я стал изучать этот снимок через лупу. Детали с помощью этого оптического прибора были ясно различимы. На столе перед сидящим с Мэвис Уэлд смуглым, худощавым непримечательным мужчиной лежал вечерний выпуск газеты «Ньюс-Кроникл». Я кое-как разобрал заголовок: «Боксер полутяжелого веса умер от полученных на ринге травм». В утреннем выпуске такого заголовка быть не могло. Я подтянул к себе телефон. И, едва коснулся трубки, раздался звонок.

– Марлоу? Это Кристи френч, из управления. Что нового?

– Если ваш телетайп работает, ничего. Видел сегодняшнюю газету «Бэй-Сити ньюс».

– Да, она у нас есть, – небрежно проронил Френч. – Можно подумать, действовал один и тот же человек, верно? Пешни с одинаковыми инициалами, одинаково подпилены, одинаковый метод убийства, одно следует за другим.

Надеюсь, это не означает, что шайка Веселого Моу Стейна вновь принялась за дело.

– Если и принялась, то изменила свои методы, – сказал я. – Вчера вечером я читал о них. Стейновские ребята искалывали свою жертву. На одном трупе оказывалось больше ста ран.

– Может, поумнели, – сказал Кристи френч как-то уклончиво, словно не хотел говорить на эту тему. – Я звоню тебе по поводу Флэка. Ты больше его не видел?

– Нет.

– Он исчез. Не вышел на работу. Из отеля позвонили домовладелице.

Вечером он собрал вещи и съехал. Место назначения неизвестно.

– Я не видел его, и он не звонил мне, – сказал я.

– Тебя не удивило, что у нашего покойника оказалось при себе всего четырнадцать долларов?

– Слегка удивило. Вчера вы сами дали этому объяснение.

– Это первое, что пришло мне в голову. Теперь я так не думаю. Флэк или струхнул, или разжился деньгами. Может, он видел что-то такое, о чем умолчал, и получил деньги, а может, обокрал клиента, оставив для виду четырнадцать долларов.

– Готов принять любую версию, – сказал я. – Или обе вместе. Тот, кто так тщательно обыскивал номер, искал не деньги.

– Почему?

– Потому что когда этот доктор Хэмблтон звонил мне, я предложил ему воспользоваться сейфом отеля. Он пропустил это мимо ушей.

– Такой тип не стал бы нанимать тебя для хранения денег. Да и не только денег. Ему была нужна охрана или пособник, или, может, просто посыльный.