Авиация и космонавтика 2012 05 - Журнал Авиация и космонавтика. Страница 2

Месяцем спустя после сентябрьской стычки вновь едва не дошло до воздушного боя между советскими и пакистанскими истребителями. В этот раз пакистанцы действовали откровенно вызывающе, по всей видимости, намереваясь повторить недавний «успех». 15 октября ударная группа советских самолетов вышла к приграничной полосе для нанесения удара, когда вблизи появились F-16. Противник определенно искал боя: пара чужих самолетов была обнаружена в непосредственной близости – прошедшей прямо под ударной группой. Прикрытие в тот раз осуществляло звено МиГ-23 под началом полковника Г. П. Хаустова из управления ВВС 40-й армии. Ведомый уже запросил было разрешения на стрельбу, но ведущий группы не стал торопиться с ответной атакой в откровенно невыгодной тактической обстановке, выбрав иной вариант – вытеснения противника нарочито напористыми встречными действиями, Командир вышел на угрожаемый фланг группы и со стороны солнца пошел на сближение, демонстрируя готовность к атаке. Отсекая противника от своей группы, «прикрышка» сковывала его маневры, предупреждая сколько-нибудь активные позывы. Чужие истребители непрерывно находились в захвате радиолокационных прицелов, предупреждавших о нахождении под угрозой. Решив не испытывать судьбу, пакистанцы отвернули на свою территорию, и ситуация для обеих сторон разрешилась принципом «лучший бой – тот, который не состоялся».

1* 7 сентября «Стингером» был сбит афганский Ан-32, но произошло это у Кундуза в 200 км от границы, а бой 3 ноября имел место при перехвате афганских же Су-22.

Майор Семен Петков и капитан Владимир Данченков после стычки с пакистанским истребителями: «Я ж, его, гада, вот так держал!»

Летчики 120-го иап обсуждают произошедшее после вылета 12 сентября 1988 г. В центре – капитан Сергей Привалов

Встреча самолета №55 после стычки с пакистанцами

Следы попадания ракеты в крыле МиГ-23МЛД (борт №55) после инцидента 12 сентября 1988 г.

Пробоина за кабиной самолета С. Привалова. Массивный осколок пробил гаргрот в полуметре от головы летчика

После повреждения пакистанской ракетой на борту №55 появилась соответствующая эмблема

Летчик-истребитель 120-го иап капитан Н. Балабуха

Пулевая пробоина в фонаре самолета капитана Н. Балабухи. Пуля прошла перед лицом летчика во время выруливания на полосу

Полковник Григорий Хаустов являлся наиболее результативным из летчиков-истребителей авиации 40-й армии, имея на счету число боевых вылетов, переваливавшее за 670. К тому времени он уже во второй раз находился в Афганистане.

Будучи летчиком с четвертьвековым стажем, оба раза он направлялся «исполнять интернациональный долг» из своей части в индивидуальном порядке: первый раз в должности старшего штурмана управления ВВС 40-й армии, затем уже старшим летчиком-инспектором.

Летная судьба его складывалась по всем меркам неординарно: в юности его даже не хотели призывать в армию по причине слишком низкого роста – призывник Хаустов не дотягивал до положенных полутора метров. Однако он пообещал, что добьется своей цели и непременно подрастет, чтобы пойти в армию. Годом спустя медкомиссия зафиксировала удивительный факт – каким-то образом парень прибавил целых семнадцать сантиметров и мог пойти на военную службу. Отслужив срочную, после демобилизации из армии сержант Хаустов отправился поступать в летное училище. Мечтой парня было стать непременно истребителем. Однако в приеме ему отказали теперь уже как не проходящему по возрасту – ему исполнилось 22 года, тогда как в училище по всем нормам брали только до 21. Еще два года ушло на просьбы и обращения в разные инстанции, от Главного штаба ВВС до Кремля и Никиты Сергеевича Хрущева. Везде отказывали, предлагали даже походатайствовать о «более подходящем» приеме в сельхозинститут. И все же, в конце концов, личным разрешением Главкома ВВС сержант запаса Григорий Павлович Хаустов был допущен к сдаче вступительных экзаменов в Качинское летное училище. Офицерское звание лейтенанта Хаустов получил, когда ему было уже 28 лет, и его первый комэск в истребительном полку был всего годом старше.

После нескольких не имевших успеха рапортов о направлении в Афганистан, неугомонный летчик написал письмо в адрес XXVII съезда КПСС с предложением использовать свой боевой опыт истребителя в реальной обстановке. Его первая командировка была отмечена орденами Красного Знамени и Красной Звезды, а также афганского ордена «За храбрость». Будучи офицером группы управления, Хаустов отнюдь не ограничивал свою работу штабными обязанностями – летал на бомбо-штурмовые удары, водил ударные группы, летал на прикрытие и «свободную охоту», имея на счету вылетов побольше других. В первый срок пребывания в Афганистане он налетал 360 боевых вылетов, во второй – еще 310. Рассудительного офицера с хорошими организационными способностями и богатым летным опытом ценило командование. В числе достоинств Хаустова как руководителя, командующий ВВС 40-й армии генерал-майор В. Кот отмечал его склонность к тактическому мышлению и нетрадиционности решений.

В Афганистане Хаустов находился до последних дней пребывания там советских войск, вернувшись домой вместе с выводившейся авиацией 40-й армии в конце января 1989 г. К этому времени общий стаж службы полковника Григория Хаустова в авиации составлял уже 26 лет. Вот выписка из его личного дела: «Во время ведения боевых действий в составе групп и лично уничтожил 35 пулеметных гнезд, 41 автомобиль и 17 караванов с оружием, 46 минометов, 17 зенитных горных установок, 14 складов с боеприпасами и медикаментами, 27 пусковых установок реактивных снарядов». При вылетах на сопровождение ни один из самолетов в прикрываемых им ударных группах не был потерян.

Оценивая действенность истребительного сопровождения, надо отметить, что в большинстве случаев «прикрышка» свое дело делала, самим своим присутствием сковывая активность противника и предупреждая нападения на советские самолеты. Как известно, «лучший бой – тот, который не состоялся». Иное дело, что результаты боевой работы истребительного сопровождения были не столь зримы: действия «прикрышки» ограничивались строгими наставлениями «не провоцировать противника» и даже в случае явного присутствия чужих истребителей и их агрессивного поведения атаковать их позволялось при гарантии соблюдения всех предупредительных оговорок – убедившись, что перехват будет произведен непременно над своей территорией и при условии выполнения ракетной атаки исключительно в сторону своего воздушного пространства. Выполнять стрельбу в направлении границы запрещалось – при дальности пуска ракет Р-24 те могли уйти далеко вглубь соседней территории и такая стрельба могла привести к шумному международному скандалу. «Положить в карман» противника даже при визуальной встрече при таких условиях было крайне затруднительно.

Боевая работа в Шинданде велась менее интенсивно, из-за чего к осени 1988 г. там по-прежнему оставалось только дежурное звено истребителей. Дежурство в Шинданде несли посменно, давая возможность отдохнуть в тамошнем «санаторном» режиме. Здешней четверке истребителей преимущественно приходилось осуществлять ПВО аэродрома и сопровождать ударные группы штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков. «Иранке», как звали соседей афганцы, было не до пограничных конфликтов: из-за чувствительных потерь на иракском фронте, отсутствия пополнения самолетного парка и трудностей с запчастями в ВВС Ирана осталось всего около десятка «Фантомов», несколько F-14A и до полусотни более простых F-5. Истребители Шинданда не раз видели на экранах РЛС появлявшиеся с сопредельной стороны самолеты, особенно при рейдах в районе Рабати-Джали, но те уклонялись от сближения, держа безопасную дистанцию. Тем не менее, именно на иранском направлении советским истребителям удалось одержать «чистую» победу.