Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович. Страница 23

Что такое современный Запад как цивилизация? Это территория, ресурсы и население, экономика, военная мощь, наука и культура (последнее представляется как единая интеллектуальная генерация). Характеризуя Запад, примем критерии, выбранные исследователями [59] . Запад как территория – это четверть земного шара. Запад как система двоецентричен: в роли одного центра выступают США и Европа, в роли другого – Япония и Южная Корея. К центрам тяготеет периферия, представленная Латинской Америкой и Турцией. Россия тоже тяготеет к Западу.

Природные ресурсы, которыми владеет Запад, из «неумирающего богатства» переходят в разряд «тающих закромов». По разным оценкам, за последние 10–15 лет западные компании утратили контроль над основными месторождениями полезных ископаемых.

Население постоянно сокращается, в основном из-за падения деторождаемости. Поэтому резко увеличился приток мигрантов: в Европу – до 1 млн человек, в США – до 1,5 млн человек в год.

Если говорить о темпах развития экономики, то в последнее десятилетие на Западе это 2–2,5 процента в год, а темпы развития стран остальной части мира (где и Россия) – 5–6 процентов (по крайней мере, так было до мирового финансового кризиса, активно проявившегося в 2008 г.).

Что касается военной мощи, то здесь Запад всех превзошел. В основном за счет научных и инженерных достижений, нашедших отражение в военной технике и способах ведения войн. Военная мощь косвенно свидетельствует о высоком развитии «западной» науки и техники.

Но западная военная мощь становится бессильной, когда соприкасается с носителями иных ценностей, когда сталкивается с цивилизациями, где жизнь имеет другую цену. Свидетельство тому – войны во Вьетнаме, Афганистане, Ираке, где солдатам армий стран Запада так и не удалось достичь полной победы.

Некоторые исследователи, озабоченные падением темпов роста западной экономики, уменьшением запасов природных ресурсов на западных территориях и – самое главное – неопределенностью в противостоянии военной мощи Запада иным цивилизациям, заговорили о том, что в условиях, когда совокупная военная мощь, экономические потенциалы стран мира начинают выравниваться, может начаться настоящий диалог цивилизаций. Вот одна из таких позиций: «Запад вынужден будет вступить в диалог, потому что его бьют на том поле, которое он всегда считал своим. Этот процесс будет продолжаться 10–20 лет. Мы вступили в переходный период, когда европейская цивилизация вынуждается к диалогу с незападной цивилизацией. Это вопрос ее конкурентоспособности» [60] .

Все так. Диалог всегда прогрессивен, он выстраивает иные коммуникации. Но у Запада (что не принимают во внимание некоторые исследователи) есть более сильное оружие, повышающее его конкурентоспособность, чем военная мощь, – это способность западной интеллектуальной элиты определять смысл жизни и существования народов и цивилизаций и на этой основе создавать «ключевые послания», обращенные и к элитам этих народов, и к массам. Новые смыслы как обобщение культурных кодов становятся полем деятельности массовых коммуникаций, где самая эффективная технология – «бомбардировка» сознания народа мощным потоком сменяющихся образов (по Ж. Бодрийяру – симулякров). А это верный признак постмодернистской цивилизации. Поэтому глобальный контроль масс начинается с наступлением эпохи постмодерна.

Свобода, демократия, права человека без границ, деньги, собственность, религия, искусство, история, нравы, традиции являются сутью новых коммуникативных кодов, которые искусно внедряет Запад. Он умело добивается упорядочения социального и психического, необъятного в своей комплексности. Как считает лидер немецкой социологии Н. Луман, «этот мир регулируется смыслом (последним обобщением кодов…)» [61] , смыслом, определяющим «ключевые послания» исходя из особенностей и ментальности масс. А за «ключевым посланием» – производство образов и симулякров (образов образов) для влияния на массы.

Образы, создаваемые прессой, телевидением, радио, Интернетом (в новостях, репортажах, статьях, интервью, очерках, многочисленных ток-шоу, «круглых столах», дискуссионных клубах, документальных фильмах, интерактивных передачах, на презентациях), образуют контент массовых коммуникаций на центральном, региональном и местном уровнях. Эти образы поддерживаются художественными образами с «фабрик массовой культуры», чей «продукт» – литература, фильмы, музыка, представления, спектакли, шоу и т. п.

В этом же ряду – первые лица государств, ставшие образами и сами активно презентующие миру образы своих стран.

Вещная среда, особенности жизни людей, свойственные определенным цивилизациям, странам и народам, тоже трансформируются в образы, которые распространяются посредством знаний, идей, товаров и услуг, средств массовой информации, рекламы, «фабрик массовой культуры».

Вся эта совокупность образов, «переплавленная» в симулякры, хотя и произведена на основе смыслов, при достижении «критической массы» ищет возможности для свободного развития, где «движение – все, цель – ничто», где цели замещаются моделями потребления, где господствует постмодерн.

Образы в своем превращении в симулякры, в коды ориентируются не только на «ключевые послания». Ориентиром для них становятся также стандарты и рейтинги, по которым оцениваются страны, жизнь людей и деятельность элиты. Запад весьма преуспел в конструировании таких стандартов и рейтингов, используя их в качестве маяков на пути развития стран и народов.

Глобальный контроль масс направлен на то, чтобы коды элиты и власти определенной страны и медийные коды, направляемые западной цивилизацией, совпадали. Главное, чтобы не разнились коды, доминирующие во всех сферах социума [62] . Деньги и собственность, сведенные в понятия «рынок» и «бизнес», – это код-доминанта. И если психическая система, по Луману, определяется сознанием как операционной формой действия, то социальная система определяется коммуникацией. Поэтому коммуникация, руководствующаяся кодом «рыночного фундаментализма», всевластием «купли-продажи», порождает кризис в определении смысла жизни этносом, нацией, народом на определенной территории. Коды социума – архетипы, мифы, традиции, обычаи, нравы, – столетиями живущие в народном сознании, в случае несовпадения, в случае столкновения с кодами коммуникаций, с кодами стоящей за ними элиты порождают кризис сознания, завершающийся либо принятием новой ментальной идентичности, пусть и в болезненной форме, либо социальным взрывом, отвергающим новые смыслы как «текущую актуализацию возможностей» [63] .

Такого рода столкновения кодов реально можно увидеть, изучая результаты социологических разработок последних лет. Из данных исследования Института социологии РАН, опубликованных в конце 2007 г., ясно, как россияне искали ответ на вопрос, в каком обществе им хочется жить. Из всех опрошенных 47 процентов имели «традиционалистские» взгляды на роль государства и общества, которые ответственны за своих граждан; 20 процентов были убежденными сторонниками новых ценностей, когда личность видит себя обособленной от государства и общества и надеется только на себя; 33 процента придерживались «промежуточных» взглядов [64] .

Исторические события, связанные с изменением ментальности, от которого рукой подать до политических изменений, указывают на одно: чем технологичнее коммуникации, чем шире круг используемых возможностей и, что весьма важно, чем «объемнее» массовое общество, тем чаще новые ценности завоевывают сознание и чувства этноса, нации, народа.

В «холодной войне» Запада и Советского Союза – войне смыслов, ценностей, «ключевых посланий» и образов победил Запад. А побежденные заговорили о толерантности и занялись перестройкой своих кодов, смыслов и ценностей, ориентируясь на Запад. Этот процесс отчасти претерпел изменения, когда российская интеллектуальная элита сконструировала некий символ, наполненный смыслом суверенной демократии, когда поняла, что «тот, кто говорит, тот формирует реальность», т. е. когда вняла призыву формировать новые смыслы и «ключевые послания». Сумеет ли этот символ вкупе с этим призывом повлиять на судьбу ментальной идентичности нации, усердно создаваемой новыми коммуникациями?