Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович. Страница 44

А борьба с большевизмом требовала постоянной демонстрации ужасов и зверств коммунистов. Первая такая пропагандистская демонстрация была на тему о «зверских расправах большевистско-еврейского сброда над украинскими и латышскими националистами» [129] . Потом началась кампания под лозунгом «Большевизм – смертельный враг Европы». Когда в Катыни, что под Смоленском, полиция обнаружила останки польских офицеров, расстрелянных сотрудниками НКВД в 1940 г., германская радиослужба новостей провозгласила: «Массовое зверство евреев-большевиков в Катыни, жертвами которых пали 12000 польских офицеров, вызвало возмущение всего цивилизованного мира» [130] .

В мае 1944 г. «теоретик» и идеолог нацизма А. Розенберг сравнил большевизм, «это сатанинское мировоззрение», с новейшим типом диких орд, надвигавшихся на Европу из степей Центральной Азии, «извращенным неомессианством Востока» [131] . И вот когда в октябре 1944 г. войска 3-го Белорусского фронта генерала И. Д. Черняховского, одного из самых способных советских полководцев, вошли в Восточную Пруссию и с боями пробивались к ее столице Кёнигсбергу, Геббельс дал указание прессе и радио рассказывать о жестоких изуверствах и пытках, которые выпали на долю немецкого мирного населения [132] . При этом он обращал внимание на то, что сведения об издевательствах над немецкими женщинами и детьми на востоке Германии поступают в каком-то «неполном и недостаточном виде». И задача немецких пропагандистов – дополнить эти слухи и расцветить живописными подробностями, чтобы превратить в суровые обвинения против оккупантов [133] . За создание таких «живописных подробностей» взялся Хинкель.

В полосе действий Красной армии были небольшие города, которые советские войска оставляли, потом снова брали. Один из таких городов Хинкель и выбрал для съемок. Приходилось торопиться, ибо на город уже наступали с другого направления. Трупы женщин, погибших от артиллерийского огня, от действий войск на городских улицах, подготовили к съемкам: задрали юбки, стянули белье, раздвинули ноги. И главное – нашли «свидетелей». Несколько испуганных горожан лепетали о русских солдатах-зверях, а закадровый голос вещал, что русскими при взятии города были изнасилованы и убиты 62 женщины. Предполагалось, что после показа таких «свидетельств» немцы будут сражаться за каждую улицу, за каждый дом. Подобные сюжеты Геббельс относил к «поэтической правде» – так он называл метод, посредством которого можно было стимулировать «силы через страх».

Вероятно, под влиянием геббельсовского кино с «живописными подробностями» и цитируемых нацистским радио отрывков из памфлетов Эренбурга командующий немецкой армейской группой «Норд» подписал приказ, в котором утверждалось, что Илья Эренбург призывает азиатские народы пить кровь немецких женщин. Он якобы требует, чтобы «азиатские народы наслаждались нашими женщинами: „Берите белокурых женщин – это ваша добыча“. Илья Эренбург будит низменные инстинкты степи. Подлец тот, кто отступит, ибо немецкие солдаты теперь защищают своих собственных жен».

Чем же ответил Эренбург, когда ему показали этот приказ? Он написал памфлет «Белокурая ведьма». Всего 27 строк, но каких! Разжигающих ненависть по обе стороны фронта. Зовущих одних – мстить, а других – держаться до последнего:

...

«Цитаты, которые немецкий генерал приписывает мне, выдают автора: только немец способен сочинить подобную пакость. Фрицы – это профессиональные насильники, это блудодеи с солидным стажем, это потомственные павианы. Они загрязнили всю Европу. Напрасно генерал уверяет, что мы идем в Германию за немецкими самками. Нас привлекают не гретхен, а те фрицы, которые оскорбляли наших женщин, и мы говорим напрямик, что этим немцам не будет пощады.

Что касается немок, то они вызывают в нас одно чувство: брезгливость. Мы презираем немок за то, что они – матери, жены и сестры палачей. Мы презираем немок за то, что они писали своим сыновьям, мужьям и братьям: „Пришли твоей куколке хорошенькую шубку“. Мы презираем немок за то, что они воровки и хипесницы [134] .

Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать».

«Тотальная война или победа большевизма» – так заострил вопрос Геббельс. Напуганные немцы старательно воевали и трудились, чтобы не пустить большевиков в Германию. Не всему, о чем говорил Геббельс, немецкий обыватель верил. Но в сексуальную дикость русских – верил. Пропаганда Геббельса на последнем издыхании работала над тиражированием мифа об агрессивности солдат Красной армии, о поголовных изнасилованиях немок на территориях, занятых «красными».

Установка на такой миф исходила от самого Геббельса: «В лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками… В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от 10 до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему». А так как в рамках тотальной войны был применен новый подход к подаче информации, суть которого заключалась в большей оперативности и откровенности, то миф о сексуальной агрессивности русских «раскручивали» оперативно и с множеством «деталей».

Репортерский подход совмещали с пропагандистскими уловками. Например, агент распространял слух: «Большевики не причиняют никакого вреда населению в оккупированных ими районах рейха» – и тут же появлялся контрслух: «Они совершают вопиющие сексуальные зверства» [135] . Главное, требовал Геббельс, создать мобилизующую атмосферу страха, возбуждаемого «большевистскими вакханалиями».

Кампания страха, начатая в 1943 г., в конце войны охватила всю Германию. И порой русских, входивших в немецкий город, встречали трупы пожилых немцев, повесившихся в своих домах, ибо «лучше повеситься, чем погибнуть от рук зверей с Востока».

Мифы о сексуальных зверствах русских, крепко сколоченные немецкими профессионалами пропаганды на основе массовых случаев красноармейского распутства, в наше время «распространяет» британский историк Э. Бивор. Например, такой [136] :

...

«Берлинцы помнят пронзительные крики по ночам, раздававшиеся в домах с выбитыми стеклами. По оценкам двух главных берлинских госпиталей, число жертв, изнасилованных советскими солдатами, колеблется от 95 до 130 тысяч человек. Один доктор сделал вывод, что только в Берлине было изнасиловано примерно 100 тысяч женщин. Причем около 10 тысяч из них погибло в основном в результате самоубийства. Число смертей по всей Восточной Германии, видимо, намного больше, если принимать во внимание 1 миллион 400 тысяч изнасилованных в Восточной Пруссии, Померании и Силезии. Представляется, что всего было изнасиловано порядка 2 миллионов немецких женщин, многие из которых (если не большинство) перенесли это унижение по нескольку раз».

Впечатляющая «сексуальная бухгалтерия», правда, мало согласующаяся с правдой тех дней, по крайней мере, если верить нашим архивам. Занятно и другое. Вероятно, трудно дается Бивору понимание сексуальной страсти, захлестнувшей женщин Европы и, чего скрывать, расположившей их к русскому солдату. Поэтому сексуальные контакты между советскими военны ми и женщинами в тех странах, куда пришла Красная армия, да леко не всегда были насильственными. Но как же это признать и отношении «детей степей, зверей с Востока», да еще не имев ших, как считает Бивор, «необходимого сексуального образования»? Дети степей, звери с Востока – это образ Красной армии, освободившей Европу от фашизма, который создает в своих сочинениях британский историк.

Тема насилия и особо изнасилований стала основной при создании образа ненависти к врагу как в СССР, так и в гитлеровской Германии. Такой образ сильнее влияет, лучше запоминается.

В таких вот отголосках информационно-пропагандистская война, сопровождавшая Великую Отечественную войну Советского Союза, дошла до наших дней.