Лесная земляника - Мэй Сандра. Страница 29

— И сдала в приют?

— Если б! Там по соседству жил один хрен с горы, граф или лорд, короче, родственничек ейного перца. Короче, как в сказке — встречает он Клэр с папашкой по дороге в приют, да все и узнает. Ногами затопотил, говорит — нельзя так. А Клэр ему — мое паскудство, что хочу, то и делаю. Тогда дедок говорит, дайте его мне, я воспитаю. Ага, как в кино, скажи?

— Ну?

— Гну! Папахен Дэвис и говорит: как же вы, мол, воспитаете дите, когда у вас у самого долги не уплочены, а векселя ваши закладные у меня лежат? Дедок побелел весь и говорит: прошу вас подождать до завтра. Парниша, наливай, не спи. Вот.

Кларенс налил остатки шампанского в бокал рыжей звезды и помахал Чарли, чтобы тот принес еще бутылку. Странно, больше он не боялся. Слишком много грязи, слишком потрясающая информация…

— Вот, короче, пошел дедок домой и посовещался с одной малахольной девчонкой, которую к себе из жалости взял. Я так, правда, догоняю, что она его ублажала, как могла, потому как по-обычному он уже вряд ли мог. Ну и решил, типа, подарок ей сделать, ляльку живую. И на следующий день, представь, заявляется он к Дэвисам и приносит деньги за закладные векселя. Все до пенни. Пожалста, грит, позвольте теперь дите. Клэр-то по херу, ей бы лишь избавиться от щенка, а старый Дэвис сразу думает — а не слупить ли еще какую выгоду.

— Какую же еще?

— А такую. Видит — лорд совсем лыка не вяжет, жалостливый больно, вот и говорит: чтоб вы не считали, что я этого ребеночка вам продал, я эти деньги кладу в банк на свое имя. Типа, не себе, а на будущее воспитание. Но если вы когда варежку раскроете насчет того, кто его мамаша — сей момент сдадим щенка в приют, а тогда уж и деньги заберем за векселя. Короче, сложная такая комбинация, только он все правильно рассчитал, папаша Клэр.

— В чем же выгода?

— Ну ты че! Деньги лежат, проценты капают, дочка опять девица, а старый лорд никуда рыпнуться не может, чтоб у него ребенка не забрали.

— И сейчас все выяснилось?

— Не. Лорд помер, ребенка воспитала та его малолетка. Все бы ничего, только Дэвис надеялся, что на безденежье они ему поместье продадут, а они не продали. И теперь перец Клэр — родня того лорда — решил в поместье поселиться. Ну у Клэр очко и взыграло. Ну как малолетка проговорится? Она к ней скорей: так, мол, и так, напоминаю про уговор. Если хоть слово — заберу щенка в приют. Та, вроде, поклялась, но Клэр решила не рисковать.

— И послала тебя, чтобы ты вынудила их уехать.

— Точняк! Уй, смеху было. Я закосила под деловую бабель, Клэр мне под такое дело свой мотор отдала, шикарственный, и я устроила малолетке спектакль… Эй!!! А откуда ты это знаешь?

Милли молча плеснула шампанского Элис в бокал и поднялась с места.

— Неважно, подружка. Не парься. Самое главное ты уже сказала. Так где, говоришь, Клэр сейчас?

— У папаши, где ж еще… Только я этого не говорила, ты, сучка!..

Дальше события развивались более чем стремительно. Милли схватила практически опустевшую бутылку и с размаху приложила Элис по пышной шевелюре. Та без звука рухнула лицом в салат, а Милли схватила Кларенса за руку и силой выволокла наружу.

Он едва не опьянел от морозного свежего воздуха, голова раскалывалась, в глазах плыли круги, и еще было нестерпимо мерзко на языке, словно Кларенс Финли последние полчаса ел отбросы из помойки.

Собственно, в каком-то смысле это так и было.

10

Они проснулись в объятиях друг друга, и Джон засмеялся еще во сне, потому что совершенно точно знал, что теплое золотое облако у него на груди никуда не исчезнет после пробуждения. Этим облаком была Майра, и он осторожно притянул ее к себе, а она ответила сонным мурлыканьем и нежным прикосновением, поцелуем и бестолковым шепотом, смехом и блеском изумрудных глаз, и все это вместе было так здорово и так замечательно, что Джону очень хотелось застонать от радости.

Потом она вырвалась из его рук — после упорной борьбы — и удрала на кухню, подхватывая по дороге разбросанную одежду и смешно шлепая по голому полу босыми пятками. А потом он услышал ее пение и почуял упоительный аромат кофе, ни с чем не сравнимый, утренний аромат кофе, и понял в тот же миг, что теперь жизнь будет прекрасной всегда, ибо каждое их утро будет начинаться с поцелуя, смеха, прикосновения, босых пяток и аромата кофе…

Еще потом, когда Джон, к счастью, успел найти трусы и сбегать на улицу, сверху спустился благодушный Шейн и залез на диван, уже не дожидаясь приглашения.

— Сон у меня был. Я даже смеялся во сне.

— Хороший сон?

— Самый лучший. В нем мы все вместе поселились. Ты, я и Ма. И БайкеРРР.

— Разве ж это сон? Это правда.

— И ты не уедешь?

— Я только приехал, Шейн. И никуда больше не уеду.

— Ох, хоРРРошо. А то ведь замерзлую лягуху-то я еще не нашел.

— Вместе найдем. Весной. Она оттает и будет у нас жить.

— А еще мне охота кролика. И рыбок в круглом аквавриуме.

— Охота — значит, будет.

— Ты чудесник, что ли? А прям счас можешь?

— Аквариум — нет. А вот кролика…

Джон с заговорщицким видом подкрался к окну и поманил пальцем недоверчиво улыбающегося Шейна.

? Смотри, Шейн.

? Ох…

На белом снегу сладко посапывал черный Байкер, а у самого его лохматого пуза мирно спал серый толстый кролик. Прошедшая морозная ночь сдружила их, по всей видимости, навсегда. Или хоть до весны…

Майра подошла к ним сзади, обняла Джона, щекой прижалась к его голой спине, и он едва не умер от счастья.

Потом они все вместе пошли завтракать, а после завтрака отправились знакомиться с кроликом — только осторожно. Шейн подобрался совсем близко, вытаращил глаза и высунул от усердия язык. Байкер проснулся и завилял хвостом, потом торопливо облизал кролика, схватил его за шкирку и осторожно понес в дом. Кролик покорно болтался в страшной пасти и никакого неудовольствия не выказывал. Шейн помчался за ними, а Джон подхватил смеющуюся Майру на руки и стал целовать…

Звук, прервавший их, больше всего напоминал шипение змеи, хотя все знают, что змеи зимой спят. Майра вздрогнула и крепче обхватила руками шею Джона. Джон Фарлоу медленно повернул голову.

У куста орешника стояла Клэр Дэвис.

Лицо ее было иссиня-белым, рыхлым, отечным, под глазами чернели круги. Волосы были уложены кое-как, а одета Клэр была в кожаные — о ужас! — джинсы и джинсовую куртку на меху. Она выдохнула воздух все с тем же противным шипением и растянула бледные потрескавшиеся губы в мерзкой ухмылке.

— Отлично. Идиллия. Хозяин Мейденхеда и право первой ночи. То есть, решила все-таки добиться своего, да?

— Клэр, прошу тебя…

— Потом попросишь, Джонни. И прощения попросишь, и спасибо скажешь, и руки целовать будешь вместе с ногами, а если мне взбредет в голову, то и все остальное тоже. Сейчас у меня дело к этой маленькой шлюшке.

— Не смей!

— Мисс Дэвис!

— Что такое? Комар поднимает голову? Бунт в публичном доме? Так ты отплатила за доброту, мерзавка?

— Клэр, не смей разговаривать с Майрой в таком тоне.

— А с чего это ты мне указываешь, как мне с ней разговаривать? Жалкая малолетняя шлюха, из милости подобранная в канаве приличными людьми…

— Насколько я знаю, Майра находилась под официальной опекой моего дяди.

— Да пожалел он ее, пожалел, старый дурень. Чего молчишь, дурочка? Ведь так?

И Майра соскользнула с рук Джона, отошла в сторону и произнесла безжизненным, чужим голосом:

— Так. Все правильно.

Джон шагнул вперед, притянул к себе Майру, загородил ее от Клэр и произнес спокойным, но от этого еще более страшным голосом:

— Вот что. Прекрати ломать комедию и мучить девочку. Я знаю все.

Брови Клэр изогнулись в издевательской гримасе. Ее сильно шатнуло, и стало ясно, что она здорово пьяна.

— Вот как? Мисс Тренч, он знает все? То есть я могу позвонить по известному нам с вами телефону и…