Горячая афера - Одувалова Анна Сергеевна. Страница 52

Она действовала в своей обычной манере. Дразнила, завлекала и заставляла терять самообладание. Поцелуи становились жестче, болезненнее и откровеннее. Танир приподнялся, скрестил руки у мошенницы на спине, провел ими вниз к ягодицам и неторопливо скользнул глубже, туда, где огненным сгустком пульсировала дремлющая страсть. Он тоже умел дразнить и делал это настолько умело, что Лексия сдалась и умоляюще прошептала:

— Иди сюда…

Острое желание пробежало по позвоночнику, заставило изогнуться и застонать, принимая мужчину в себя. Хотелось двигаться быстро и резко, но приходилось подчиняться издевательски-медленному ритму. Теперь дразнил Танир, заставляя вцепляться в плечи, кусать губы и судорожно вздыхать, чувствуя глубину проникновения.

Изощренный, сводящий с ума танец увлекал. Лексия растворялась, сливалась в одно целое с привлекательным и сильным мужчиной, снова сдавалась и подчинялась его желаниям, таяла в умелых руках и позволяла уводить себя в страну восхитительных грез. Наслаждение нарастало медленно, как по спирали, и каждый новый виток завершался все более и более яркой вспышкой. Лексии казалось, что она теряет сознание, но проходили секунды, и медленный, дразнящий ритм снова ее пробуждал, заставлял дышать и испытывать новые острые чувства. Стоны сменились всхлипами, мошенница прижалась ближе, качнулась, чувствуя, как дрожат руки Танира, сжимающие ягодицы. Он тоже едва сдерживался.

Мошенница выгнулась, плавно повела бедрами, как в древнем, словно мир, танце солидадских наложниц, и со смехом поцеловала Танира, поймав сорвавшийся с его губ рык. Еще одно провокационное движение — мягкое, плавное, волнующее — и мужчина сдался, отбросил контроль и сжал мошенницу в стальных объятиях, притягивая ближе, входя так глубоко, что, казалось, пронзит насквозь.

Всхлип превратился в крик, волна наслаждения смела, закружила в водовороте, из которого невозможно вынырнуть. Лексия почувствовала, что растворяется в собственном, не поддающемся контролю желании. Ее гортанный крик слился с низким мужским рыком, обнимающие руки превратились в тиски, и мир перестал существовать.

Потом была мыльная пена, ласкающая усталое тело, ароматическое масло и холодное игристое вино с клубникой. Вода почти остыла, но это перестало быть важным. Лексия откинулась на подголовник, рыжие волосы разметались по плечам, а на губах застыла отрешенная улыбка.

— Как ты умудряешься быть красивой в любой маске? — поинтересовался Танир. Мошенница чувствовала его взгляд сквозь прикрытые веки. — И как можешь держать ее постоянно? Это же сложно.

— Маска… она… — Мошенница задумалась. — Она не на лице, она в душе. Если я не готова открыться, маска все равно будет защищать меня едва заметным пологом. Для этого не нужно прилагать усилия. А что? — Лексия приоткрыла один хитрый зеленый глаз. — Боишься, что без маски я страшная, как сама смерть?

— Даже не знаю… — Танир усмехнулся в ответ и нежно провел под водой по шелковой коже ноги Лексии. — Мне кажется, ты не можешь быть страшной.

— Правильно. — Мошенница довольно улыбнулась. — Базовые черты лица, строение черепа — все это изменить почти невозможно. Мое умение — это макияж или театральный грим, не больше. По сути, я всегда одинаковая. Только большинство людей не в силах этого заметить.

Холодное игристое вино было великолепным, клубника — кисло-сладкой и ароматной, а вечер определенно удался. Поэтому Лексия была расслабленна и склонна к откровенности. Она рассказала больше, чем обычно, и, как ни странно, не жалела об этом. Информация была личной, но не угрожала ничем.

Мошенница и сама не знала, почему никогда и никому не рассказывала о масках и магии. Наверное, не было того, кто бы ее выслушал. Да, ее желали, обожали, преклонялись. Она чувствовала себя богиней — далекой, недоступной и без недостатков. Сейчас же она ощутила себя живой женщиной. И это оказалось неожиданно приятно. Даже то, что маска давно сползла, ее не волновало. Ведь Танир же об этом не знает. А то, что глаза чуть зеленее, волосы немного ярче, так любая женщина, желающая понравиться мужчине, пользуется косметикой. Лексия не считала, что должна стать исключением.

Мошенница не возражала, когда Танир на руках отнес ее из ванны и уложил в постель. Уходить к себе не хотелось. Ей было уютно дремать, прижавшись к рельефному, влажному телу, и только легкая горечь скорой разлуки отравляла момент.

За окном полыхал рассвет. Солнце вынырнуло из-за горизонта и осветило розовым светом спокойную водную гладь каналов Новартуса. Город спал, подернутый туманной дымкой раннего летнего утра. Представители высшего света вставали позже, ближе к полудню, чтобы вечером вновь окунуться в водоворот званых вечеров, приемов, выставок и ювелирных показов.

Танир лениво потянулся и перевернулся на другой бок. Все же слишком рано для того, чтобы подниматься. Лексия растворилась, словно ночной, дивный сон. Она унесла с собой даже свежий, с легкой горчинкой, запах духов. И не вернется. Танир пока не знал, жаль ему или нет. С такой женщиной упоительно хорошо. С ней полыхаешь в огне страсти, но рано или поздно это пламя сжигает дотла, оставляя после себя пепелище из боли, разрушенных надежд и несбывшихся желаний.

Хорошо, что Лексия ушла сейчас, когда он еще не успел привыкнуть к ее присутствию рядом. Позже справиться было бы сложнее. Подобные размышления испортили настроение, и Танир окончательно проснулся. Впереди ждал новый день и возвращение к привычной жизни без воров, мошенников и гениальных магов. Крикливый начальник, соблазнительная рина-помощница и, наверное, новое, не такое специфическое дело. Все как обычно. И все так, как он хотел.

Резкая трель магвизора заставила подскочить на кровати и недовольно прищуриться. Утро и так началось не лучшим образом. То, что Танира посмели разбудить ни свет ни заря, могло означать лишь одно — что-то произошло. В ином случае верный охранник Дафид ни за что бы не стал дергать в такую рань хозяина, явившегося домой глубоко за полночь.

— Доменус, простите! — Охранник, лицо которого было немного искажено магвизором, смотрел виновато. — Но тут к вам посол Этории Зиратилан Стокка-асс собственной персоной и даже почти без охраны. Говорит, дело государственной важности и только вы можете ему помочь.

— Доменус! — Охранника в магвизоре сменил асе Зиратилан. Посол выглядел взволнованным и невыспавшимся. Похоже, он сегодня даже не ложился. — Я могу надеяться только на вашу помощь и честность! Это грандиозный обман. Один большой обман, организованный для того, чтобы разрушить мою репутацию и репутацию моего государства. Это тщательно продуманная операция, и только вы способны помочь мне восстановить доброе имя. И времени осталось мало. Доменус, уделите мне внимание. Я пришел к вам не как представитель другого государства, а как обычный человек, нуждающийся в помощи.

— Что произошло? — Танир морщился, не в силах окончательно проснуться, он плохо соображал и совершенно не хотел выступать рыцарем в сияющих доспехах для посла не совсем дружественного государства. Но и проигнорировать этот визит не мог.

— Жемчужина пропала! — Асе Зиратилан даже не таился, словно ему было все равно, что об этом услышат. Это странно. — Никто даже представить не может ее ценность. Мое государство разорено! Я погублен! Это уникальнейшая разработка, в которой я лично принимал участие. Мой король оказал мне великую честь, а я не оправдал возложенное на меня доверие.

— Подождите, я сейчас выйду! Такие вопросы стоит обсуждать лично.

Танир коснулся рукой магвизора, прерывая связь, и, поднявшись, подошел к окну. Распахнул створки и по пояс высунулся на улицу. Свежий ветер охладил. Доменусу требовалось время, чтобы осмыслить случившееся. По всему выходило, Перегрийская империя заявила о краже разработки и попросила ее вернуть, но, едва задание было выполнено, о краже заявил и посол Этории. Кто врет? Это предстояло выяснить. Чутье, как назло, молчало. Толку иметь способность распознавать ложь, если приходится общаться с людьми, защита которых не позволяет услышать даже отголоски мыслей, роящихся у них в голове. Приходится угадывать, анализировать и рассчитывать на интуицию.