Баллада о Юрайе Чупе - Чапек Карел. Страница 2

Потом — также в полном безмолвии — староста повел нас к себе; но в его избу уже набилось одиннадцать мужиков в кожухах — не знаю, помните ли вы, как воняют эти кожухи из овчин: как-то щемяще и ветхозаветно Староста усадил нас за стол, откашлялся, поклонился и сказал:

— Во имя господа нашего печалуемся о кончине рабы божьей Марины Матейовой. Да смилуется над ней господь

— Аминь, — произнесли одиннадцать мужиков и перекрестились.

А староста продолжал:

— Два дня назад ночью слышу я: у порога тихонько скребется кто-то. Думал, лисица, взял ружье и пошел к двери. Отворил, а на пороге — женщина. Поднял ее, а голова-то у нее назад и запрокинулась. Это была Марина Матейова с перерезанной глоткой. Оттого она ничего и сказать не могла

Староста внес Марину в избу и положил на постель; потом велел пастуху трубить и сзывать к нему всех хозяев Воловой Леготы. Когда все собрались, обратился к Марине и сказал:

— Марина Матейова, пока ты жива, дай нам свидетельство, кто тебя убил. Марина Матейова, не я ли убил тебя?

Марина не могла покачать головой, лишь глаза прикрыла.

— Марина, не был ли это сосед твой Влага, сын Василя? Марина прикрыла свои страдальческие очи.

— Марина Матейова, а не хозяин ли Когут, по прозвищу Ванька, что стоит здесь, учинил это? Не Мартин ли Дудаш, твой сосед? Марина, не Баран ли это был, по имени Шандор? Марина, стоит тут Андрей Воробец, не он ли содеял зло? Марина, вот теперь перед тобой Климко Безухий, не он ли? И не этот ли мужик, не Штепан ли Бобот? Марина, а может, сотворил беду Татка, лесник, сын Михала Татки? Марина…

В эту минуту распахнулась дверь, и вошел Юрай Чуп, брат Марины Матейовой. Марина вздрогнула, глаза у нее полезли из орбит

— Марина, — продолжал староста, — кто же убил тебя? Не приходил ли сюда Федор, по имени Терентик?

Но Марина уже не отвечала

— Молитесь! — сказал Юрай Чуп, и все мужчины опустились на колени. Наконец староста поднялся и сказал:

— Впустите сюда женщин!

— Рано еще, — вмешался старый Дудаш. — Усопшая раба божия, Марина Матейова, во имя бога, дай знак: не убил ли тебя Дюро, пастух?

Наступила тишина.

— Марина Матейова, душа, представшая перед господом, не Иван ли Тот, Иванов сын, убил тебя?

У всех перехватило дыхание

— Марина Матейова, во имя бога живого, ведь выходит, что убил тебя родной брат, Юрай Чуп?

— Я убил, — сказал Юрай Чуп — Господь повелел мне убей Марину, в нее вселился злой дух

— Закройте ей глаза, — приказал староста. — А ты, Юрай, пойдешь теперь в Ясину и явишься к жандармам Убил, скажешь, Марину Матейову И до той поры не присядешь и крошки в рот не возьмешь. Иди, Юрай!

После этих слов староста отворил дверь и впустил в избу женщин, чтоб они оплакали покойницу.

Знаете, я до сих пор не пойму, от этих ли овчинных кожухов, от утомления ли, но в том, что я видел и слышал, было так много поразительной красоты, а может — величия! Я должен был выйти на мороз, потому что у меня закружилась голова, ей-богу, что-то росло в душе, словно долг велел мне подняться и сказать — «Люди божьи, божьи люди! Мы будем судить Юрая Чупа светским судом, но в вас живет закон божий» Я готов был поклониться им в пояс; но жандарму это делать не положено; потому я вышел вон и так долго себя костерил, пока снова не обрел свою жандармскую душу

Знаете, жандармская служба — ремесло грубое. Утром нашел я в халупе Юрая Чупа долларовые бумажки, которые покойница Марина получала от мужа из Америки. Разумеется, пришлось об этом доложить, ну, в суде и состряпали дело об убийстве с целью ограбления Юрая приговорили к смерти через повешение. Но лично меня никто не убедит, что тот свой крестный путь он проделал лишь своей волей. Мне хорошо известно, что в силах человеческих, а что выше человеческих сил. И, думаю, теперь я немножко представляю себе, что такое суд божий.