Цветок змеиного дома - Нигматулина Галина. Страница 27
Ведь, как пояснил Анаишшш, заметив, каким беспокойным взглядом я проводила удаляющуюся фигуру девятого лорда, бережно прижимающего к себе свою со-рин, девушку уже ждал в лаборатории Грран для вакцинации, подготовив сложнейшее оборудование на случай экстренного спасения ее жизни, если что-то пойдет не так. Или, наоборот, если женский организм примет антидот и на его фоне начнется мутация, верр решил постараться облегчить это состояние с помощью системы жизнеобеспечения, поставляя в ослабленное тело матери необходимые питательные элементы как для нее, так и для малыша. А также успокоительное и обезболивающее, чтобы наридке не мучительно было все это переносить. Как пришлось перенести мне…
Оказывается, наблюдая за аномальной беременностью со-рин дома зеленых нитхов и опираясь на все ее «ненормальные» показатели, Грран параллельно вакцине разработал методику снижения побочных эффектов после «прививки». Ведь нааганиты, как многие расы думают, не испытывают осознанной жестокости к своим со-рин, все время ища другие способы размножения…
Услышав такое, даже почувствовала невольную гордость за то, что огненный верр служит именно в доме ниида. Моем доме… И пусть я и недолюбливала этого фанатика, но все же с первых дней нашего знакомства отдавала красноволосому змею должное. Это был превосходный доктор с тонким умом и довольно гибкой логикой, которая позволила ему уцепиться за мою идею создания антидота из крови со-рин, «переболевшей» их беременностью. Не отмахнулся. Не посмеялся над глупой примитивной самкой в своей излюбленной манере, слушая мои сбивчивые объяснения. А повел себя как настоящий ученый, думающий о благе нации и тех, кто давал им жизнь. А его нездоровый интерес в мою сторону… Гении все немного чокнутые. Главное, чтобы этого экспериментатора держали подальше от меня. Тогда и проблем не будет.
И у дарующих нааганитам жизнь теперь есть шанс… У Лаиты….
– Не знаю. Вот у брата и спросиш-ш-шь, когда придет, я вообще был против, чтобы тебя из комнаты выпускали, – ворчливо ответил Анаишшш на мой вопрос, прерывая размышления о наридке, – но Дэй сказал, что тебе это пойдет на пользу, как и нашему дому. Ниид его поддержал. И судя по тому, что я здесь увидел, они не ошиблись. Только вот… Лена-а-а-а, – протянул иссаэр, ухмыльнувшись каким-то своим мыслям. – А ты ничего больше не хочеш-ш-ш-шь у меня с-с-спросить? Я думал, у нас ес-с-сть более интерес-с-сные темы для обсуждения, с-с-сладкая. Такая ночь! М-м-м-м. Но ты так быстро заснула. Продолжим?! – полюбовавшись, как мои глаза расширяются в неверии от его «продолжим», сделал приказной жест в сторону раянок.
Не успев даже открыть для возмущения рот: «в такой день, а ты все не успокоишься!», почувствовала, как сильные, но настойчивые руки подмигнувшей мне Наллы забрали у меня спящего сына. Инте Анаишшш доверил Аналлин, дав указания остаться в этой секции: «здесь безопасно, мы скоро вернемся, да и эн с ши-аром на подходе», а мне шепнув: «рас-с-слабься, надин, я пошутил, Дэй велел тебя не трогать, чтобы отдохнула… к ночи», – новая насмешка. – «Пойдем, кое-что покажу!» – потащил меня вглубь объемных покоев через арочный пролет, высота которого была не менее семи-восьми метров. Я, конечно, привыкла, что нааганиты все строили под свои трансформированные размеры, но иногда все же хотелось чего-нибудь более маленького и уютного: комнатки, где я бы не чувствовала себя букашкой…
– Ух, ты!!! – А вот открывшийся новый вид, несмотря на свою помпезность, мне понравился!
Гигантская зала из материала, похожего на бело-изумрудный мрамор с темно-синими по серебру прожилками и…
Огромный, искрящийся голубым светом бассейн, утопающий в зелени вьющихся растений и удивительно красивых нежно-розовых цветов, лепестки которых к краю переходили в сиреневый фиолет. А как эти цветы пахли!!! Тонкий чувственный аромат, похожий на аромат сандала и орхидеи, усиленный ноткой душистого персика и свежестью цитруса и еще чего-то непонятного, инопланетного, чуждого, но такого манящего и странно знакомого. Нежность, чистота и невинность. Красота и хрупкость. Волшебный аромат! И волшебные бутоны, словно сотканные из утреннего рассвета, затронутые уходящей тьмой ночи…
И все это на фоне прозрачной воды, отражающей эти цветы словно зеркало и усиливающей мое впечатление от увиденного в разы. И мои восторги…
– Нравится? – чарующий голос, полный довольства своим домом и моей на него реакцией. Сильная рука на талии, удерживающая меня на краю гигантской чаши.
– Да!!! А как…
– Альффин, это альффин, Лена. Мой брат и ниид видят тебя именно такой…
От услышанного мое глупое человеческое сердце забилось быстрее. Все-таки женщине много не надо: пара ласковых слов, признаний…
– А ты? – облокотилась на стоящего за спиной мужчину, положив свою ладонь поверх его, переплетая наши пальцы в знак любви. – Какой меня видишь ты? – подняла голову, чтобы встретиться с горящими аметистами, полными тепла.
– Все это и гораздо больше, надин, – улыбка, смягчающая нааганитские черты. – Гораздо больше… – легкий поцелуй, смакующий мои губы. – Ты мое дыхание жизни, Лена. Мой гуар-р-р. Самочка, в гла-зах которой я вижу свое отражение. И не потому, что я иссаэр, а потому, что она привязана ко мне узами, которые в ее мире зовутся любовью. Ко мне – холоднокровному нааганиту, – развернул к себе, чтобы видеть мое лицо, – ты даже кровавого зверя империи Амморан умудрилась ими оплести. – Насмешка. – И моего брата. А малыши?! Не знал, что привязанность со-рин к детенышам может по силе превзойти привязанность их отца. Любовь той, кто дарит жизнь, оказывается, так греет. Как и любовь женщины. Жаль, что нааганитам никогда этого не познать. И я бы тоже в это не поверил, если бы не одна маленькая, нежная, привязывающаяся к нам вопреки логике и ее положению эмоциональная землянка, – погладил по щеке, незлобно усмехнувшись. – Женщина-детеныш. Глупый и доверчивый. Очень доверчивый и такой теплый! Моя надин…
Подхватив на руки, мужчина меня поцеловал. Так осторожно, так трепетно сладко.
Пытаясь сдержать глупую улыбку, невольно расползающуюся по лицу после такого признания, чувствуя желание обнять весь мир, ответила на его призыв.
Как же я люблю эту… заразу!!!
Вот сволочь! Коварный смешок и, словно подтверждая свои слова о моей доверчивости, меня взяли и без предупреждения скинули в воду прямо в одежде. Проследив как я, путаясь в шелках, заменяющих в гареме платье, всплываю на поверхность и, держась за бортик, вспоминаю все самые «нежные» и «ласковые» эпитеты в сторону одной белобрысой несносной рептилии, нааганит начал свою трансформацию.
Поняв, что задумал этот змей, заткнулась и попыталась уплыть вглубь огромного бассейна, принимая игру. Давно мы так с ним не развлекались. Последний раз на Адаманарре…
Только вот мое бегство было недолгим. Всплеск за спиной, и едва я успела набрать в легкие воздух, как меня резко утянули на глубину, избавив от мокрых лоскутков парой движений сильных рук. Попытка освободиться ни к чему не привела.
Смеющиеся огромные сапфиры.
Довольная клыкастая морда, потому что, «спасаясь», я по инерции обхватила ногами мужской торс.
Всплыли, а потом еще минут двадцать резвились в воде как дети, забыв обо всем. Играя в любимую игру белого нааганита: я уплываю – меня ловят и топят, оплетая хвостом. Целуют. Лапают. Отпускают, давая возможность подняться и отдышаться. Только вот эта свобода мнимая. Потому что змеиный силуэт, хищно кружащий по дну, очень уж напоминает охоту акулы. Поймали… Легкое соблазнение и возможность прокатиться на широкой мужской спине на манер наездницы, вцепившись в длинные мокрые белые пряди руками, чтобы не соскользнуть. Уход вместе на глубину… Поверхность… Зеркальная гладь, которую мы разрезаем…
Столько восторгов!!! Вся зала была наполнена моими визгами, возгласами и криками: «Давай быстрее! Эге-гей, мой конь!!! Что так медленно?! Ползешь, как улитка!!! Нааганит называется!!!» Даже, забывшись, в запале игры пришпорила своего «скакуна» босыми пятками, не замечая, что мы вообще-то в купальне уже не одни и за нами весьма внимательно наблюдают зеленые змеиные глаза, искрящиеся от еле сдерживаемого смеха. И черные, полные легкого потрясения и в то же время любопытства. Такого заинтересованного! С улыбочкой, которая мне не понравилась и напрягла: слишком уж коварная и хищная.