Берег холодных ветров (СИ) - Корнилова Веда. Страница 140

Вся дальнейшая жизнь мужчины шла под страхом разоблачения, и с каждым годом бедолага все больше и больше попадал в зависимость от родственников жены, выполнял их требования и капризы, потому как эта семейка крепко держала мужчину в своих цепких лапах, и вырваться из этих силков не было никакой возможности. Все больше и больше росла его ненависть к жене, и он на дух не переносил все ее жадное и наглое семейство, только вот ничего не мог сделать, чтоб изменить ситуацию. К тому же братья жены в один голос твердили: если только вздумаешь подать на развод, то все единогласно будут заявлять в суде, что много лет назад оказались случайными свидетелями того, как ты своими руками лишил жизни супругу в расчете на ее имущество! Так что помалкивай и моли всех Богов, чтоб мы рот на замке держали!..

Шли годы, сыновья выросли, обзавелись своими семьями, но для постаревшего мужчины мало что изменилось — все то же одиночество, страх, ненависть к семейству второй жены и любовь к старшему сыну…

Однако однажды все поменялось, и случилось это в тот день, когда в дом к тяжело заболевшему старину заявилась женушка со своим семейством, и в ультимативной форме потребовала, чтоб тот написал завещание в пользу ее сына, то бишь оставил того единственным наследником. Дело в том, что правилам, принятым в знатных семействах, все состояние, причем целиком, должно переходить к старшему из сыновей. Проще говоря, младшему сыну после смерти отца не должно было не достаться ничего, а изменить подобное положение можно только завещанием. Привыкшая за долгие годы к послушанию супруга, женушка со своими братьями рассчитывала на то, что старик и не пикнет, сделает все, как ему прикажут, а если нет, то его как следует припугнут. Но, ко всеобщему удивлению, в этот раз нашла коса на камень. Старый человек наотрез отказался вносить изменения в уже имеющееся завещание, а в ответ на все те же привычные угрозы только устало махнул рукой — делайте, мол, что хотите. Если уж на то пошло, то я и сам уже давно хочу написать несколько покаянных писем королю и родственникам жены, в которых расскажу всю правду о том, что произошло много лет тому назад, потому как моя жизнь близится к концу, и я хочу снять камень со своей души, а вместе с тем рассказать и о том, что во всей этой горькой истории вы виновны не меньше меня…

Неизвестно, чем бы кончился этот разговор, но, к несчастью, в этот момент в комнате появилась жена старшего сына. Женщина приехала, чтоб проведать заболевшего свекра, который к ней всегда хорошо относился, и к которому она сама испытывала искреннее расположение. Так получилось, что молодая женщина невольно услышала большую часть разговора, и, естественно, была полна возмущения. Показав гостям на дверь, она сказала свекру, что сочувствует ему, и для начала сама сообщит мужу обо всем, что случайно услышала, причем постарается сделать это в как можно более мягкой форме. Выставив разгневанную и одновременно перепуганную семейку за порог, а заодно успокоив старика, женщина пошла в другую комнату, чтоб написать мужу письмо — к сожалению, в тот день ни его, ни их сына не было дома.

Увы, бедняжка не знала, что представляет собой та милая семейка. Старик был прав: эти люди боялись разоблачения едва ли не больше, чем тот, кем они помыкали столько лет. Что ни говори, но в этой ситуации раскаявшегося старика, конечно, оправдывать бы не стали, но все же ему могли посочувствовать, а вот семье второй жены пришлось бы плохо: в обществе их и без того не любили за спесь и грубость, а если бы на свет вышла вся эта история, то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Скорей всего, милой семейке надо было бы молить всех Богов, чтоб дело окончилось всего лишь пожизненной ссылкой в какую-нибудь беспросветную глухомань.

Молодая женщина успела всего лишь сесть за стол, и написать на листе два слова «Прости, милый…» — так она всегда обращалась к мужу, когда хотела сообщить ему что-то неприятное. Она не видела, что семейка в полном составе появилась в комнате — дверь открывалась совершенно беззвучно. Сильный удар по голове, затем потерявшей сознание женщине влили в рот содержание пузырька с сильным ядом, который один из братцев предусмотрительно захватил с собой в качестве аргумента перед разговором со стариком, после чего благородное семейство ретировалось, засунув пустой пузырек в руку умирающей женщине…

Как ни странно, но и это убийство сошло семейке без сучка-задоринки. Правда, причину непонятного самоубийства молодой красавицы так никто и не понял — для этого у нее не было никаких оснований. Впрочем, свекор пережил невестку всего на пару дней — не выдержало измученное сердце. В завещании, которое огласили после смерти старика, было сказано, что все имеющееся состояние, вплоть до последней монеты, переходит, как и положено, к старшему сыну. Что же касается своего второго сына, его матери и членов ее семьи, то каждому из них дед завещал по простому молитвеннику — пусть, дескать, замаливают свои многочисленные прегрешения, это для них куда важнее, чем грешное золото, ради которого они загубили свои души…

И никто не знал, что старик, узнав о гибели невестки, собрал последние силы, и опасаясь, что ничего не успеет рассказать своему старшему сыну (в это время его не было в столице, и за ним послали слугу), написал ему большое письмо, в котором подробно описал горестную историю своей жизни, а заодно и рассказал сыну обо всех тех, кто виновен в смерти его матери и жены. Было ясно, что если это письмо увидит хоть кто-то из милой семейки, то этот лист исписанной бумаги будет в тот же день сожжен, а потому старик спрятал письмо в тайник — был такой в углу его комнаты, под одной из паркетных плашек. Старший сын знал об этом тайнике, и старик надеялся, что даже в случае его смерти тот все же заглянет в тайник. К несчастью, отец Мейларда, едва ли не раздавленный свалившимися на него бедами — смертью жены и отца, даже не вспомнил о тайнике…

— То есть письмо все еще лежит там, куда его положили? — поинтересовалась Айлин.

— Да… — Мейлард сжал кулаки. — Ну, как только вернусь в столицу… Даже не знаю, что сделаю с этой, так называемой, родней!

— А они живы? Я имею в виду то милое семейство…

— Не все. Папаша Лилронда со своей женой и мамашей, то бишь второй женой моего деда, лет десять назад разбились в карете — на крутом склоне карету повело набок, а лошади гнали вовсю… Что же касается четверых дядей Лилронда, то в живых осталось двое: одному в пьяной драке проломили голову, а другой утонул во время рыбалки. Ничего, мне и этой парочки хватит, чтоб разобраться! Теперь мне понятно в кого уродился Лилронд, сволочь! Весь в свою дорогую семейку, так сказать, плоть от плоти!

Мейлард еще долго не мог успокоиться, и более или менее пришел в себя лишь тогда, когда к ним в комнату вошла Нази.

— Ну, молодой человек, надеюсь, вы в состоянии рассуждать здраво, и теперь мне надо с вами серьезно поговорить. Что вы намерены делать дальше? Отправляться в столицу и разбираться с любимыми родственниками?

— Предположим.

— Я тут кое-что посмотрела насчет вас. Знаете, в столице вам придется нелегко — даже при наличии найденного документа дорогая родня в состоянии обвинить вас в клевете, и, боюсь, будут прислушиваться не к вам, а к ним.

— Почему? Вы что-то знаете?

— Увы. Ваша прелестная невеста не стала дожидаться возвращения своего отца, которого отправила вслед за вами. Решила так: конечно, неплохо бы иметь подписанные документы, но пока что их нет, а времени понапрасну терять не стоит. Логика простая: если объявится, то в любом случае направится вслед за любимым чадом, а сама красотка со всех ног помчалась в столицу. Зачем? Умная девица играет на опережение. Сейчас она добивается встречи с королем, и это у нее получится — такой красавице с невинным обликом и игрушечной собачкой в руках вряд ли кто откажет, и уж тем более в такой малости, как просто выслушать горестную историю оскорбленной девушки. В столице ваша бывшая невеста, заливаясь слезами, рассказывает всем и каждому о том, что вы сошли с ума, учинили над ней гнусное насилие, разорвали помолвку и сорвали с ее пальца кольцо с бриллиантом и отдали его какой-то грязной нищенке. Дескать, не хотелось бы этого говорить, но если учесть ужасную наследственность господина Мейларда, то подобного можно было ожидать… Сейчас она, бедняжка, оказалась в жутком положении — брошенная, униженная и оскорбленная! Кроме того ее бывший жених, кажется, сошел с ума, и она его по-настоящему боится! И все же, несмотря ни на что, несчастная девушка считает, что у ее ребенка должен быть отец, и хочется надеяться, что дитя не наследует безумие отца. Кроме того, она, бедняжка, несмотря ни на что, по благородству своей души согласна быть с вами и в радости, и в горе…