Вопрос любви - Вульф Изабель. Страница 4

— Тогда я ей говорю… — говорила она громким шепотом, когда я складывала зонтик, — а потом она повернулась ко мне и сказала… ну нет… вот именно. Тут она взбесилась, а я и думаю: «Ну уж нет, я этого терпеть не стану», — потом повернулась к ней и говорю… Ой, минутку, Ширл…

— Доброе утро, — приветливо сказала я. Может, я и не перевариваю Нэрис, зато всегда вежлива с ней.

— Салют, Лора. Звякну позже, Ширл. — Она положила трубку. — Это тебе… — Нэрис заговорщицки кивнула в сторону букета из желтых тюльпанов, белых роз и золотых мимоз. Пригладила свои волосы неестественного цвета мармелада, залитые лаком до текстуры сахарной ваты. — Доставили где-то час назад.

— Как мило, — с удивлением произнесла я, и раздражение из-за Нэрис исчезло без следа. Ванильный аромат мимозы был великолепен. Я потянулась за карточкой. — Интересно, от кого?

— От твоей сестры Хоуп и ее мужа.

Раздражение снова тут как тут.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что она позвонила удостовериться, что букет доставили.

— Понятно. Ну ладно, — бодро добавила я. — В самом деле, не слишком ли преувеличивают значение приятных сюрпризов?..

Она изучала свои ногти.

— Ну, мне очень жаль, Лора, но ты сама спросила.

— Это был риторический вопрос, — слащаво пояснила я, снимая пальто.

Обладая иммунитетом к упрекам — она толстокожа, как бегемот, — Нэрис теперь изучала верхнюю половину моего тела.

— Ты собираешься на съемки в этом пиджаке?

— Именно. — Я посмотрела на нее: — А что?

Она склонила голову набок:

— Ну, если хочешь знать мое мнение: этот цвет тебе не идет.

— Не хочу, Нэрис.

— Поверь, твой — зеленый лайм. — Она шумно набрала воздух и, озвучив выдох, протянула: — Э-э, нет — он никуда не годится. Ты должна носить розовое, — прибавила она, когда затрезвонил телефон. — Или персиковый. На самом деле, даже знаешь что? Тебе надо, чтобы цвет работал на тебя. Твои цвета, по-моему, «летние». До-оброе утро. «Трайдент ти-и-ви-и»…

Когда я говорю, что не перевариваю Нэрис, то на самом деле хочу сказать, что ненавижу ее патологически. Настолько, что иногда с удовольствием представляю, как режу ее на мелкие кусочки и скармливаю соседской кошке. Я часто спрашиваю себя, почему она так на меня действует. Из-за того, что тратит впустую массу времени, совершая личные телефонные звонки? Не мое дело — «Трайдент» принадлежит Тому. Из личной неприязни? Она бывает до умопомрачения бестактной, но — ничего личного. Она все твердит: «Никто и не скажет, что мне пятьдесят три, а?» И когда только она перестанет обманывать себя? Нет, причина, по которой Нэрис приводит меня в бешенство, кроется в том, что она одна из тех надоедливых людей, которым все всегда виднее. Каким бы ни был вопрос — у Нэрис всегда готов ответ. «Поверь мне», — любит говаривать она. Или: «Если хочешь знать мое мнение…» Или: «Я скажу, что думаю». Хлебом не корми — только дай посоветовать. А поскольку здание у нас маленькое, с открытой планировкой, от нее просто спасу нет.

Если мы обсуждаем что-то относительно шоу, то обязательно услышим громогласное мнение Нэрис, причем ее убежденность в собственной правоте может сравниться лишь с ее невежеством. На днях, к примеру, я разговаривала с Диланом, нашим новым редактором сценариев, — он «ботаник» и просто идеальная находка для викторины. В связи с одним вопросом мы обсуждали Уоллис Симпсон; составляли вопросы мы своими силами — Дилан отвечал за естественные науки, географию и спорт, а я — за политику, историю и изобразительное искусство — и говорили о пребывании герцога Виндзорского на Багамских островах на посту губернатора.

— Это было на Бермудских островах, не так ли? — раздался голос из приемной. — Герцог Виндзорский был губернатором на Бермудах, да?

— Нет, Нэрис, — вежливо откликнулся Дилан. — На Багамах.

— В самом деле? — Наступила ошеломляющая тишина — и, честно говоря, дерзкая тишина, а затем мы услышали: — Вы уверены?

— Да, Нэрис. Мы уверены, — ответил Дилан, проявляя ангельское терпение.

— Потому что я думала, на Бермудах.

— В самом деле, Нэрис, — сказала я. — Это действительно было на Багамах, поскольку: а) так и было — и б) мы с Диланом проверили информацию по двум справочникам и по Интернету, чтобы быть уверенными на сто десять процентов. Потому что так мы делаем всегда.

— Понятно, — ответила она и добавила, как бы милостиво уступая: — Ну ладно — если вы уверены…

Во многом моя нелюбовь к Нэрис необоснованна — ведь я знаю, что она не желает никому зла. Самое худшее в том, что она искренне пытается помочь. Она любит это больше всего на свете. Я видела, как она чуть не нападала на туристов, только чтобы указать им путь к Портобелло, и несколько раз слышала, как она дает непрошеные советы в магазине совершенно незнакомым людям. «Зачем вам отдавать за это пятнадцать фунтов?.. можно купить то же самое за десятку… да, именно — за десятку… неподалеку отсюда… второй налево, третий направо, прямо восемьсот ярдов, первый поворот направо, четвертый налево, мимо «Байбест», напротив аптеки «АВС»… да пожалуйста, это такое удовольствие — в самом деле… никаких проблем — честное слово, ну что вы».

И вот еще что: Нэрис считает, будто все ей должны, и купается в выдуманной всеобщей благодарности. Она отражает наши отчаянные попытки поставить ее на место, как танк «шерман» отбивает шарики от пинг-понга, и они отскакивают от нее целыми и невредимыми. И хотя она сводит нас всех с ума, Том держит ее по двум простым причинам: а) секретарь в приемной создает впечатление, что наша фирма больше и лучше, чем есть на самом деле, б) она обожает здесь работать. В течение тех двух лет, что она работает на «Трайдент-ти-ви», она всегда вовремя приходит, ни разу не отпросилась и хорошо справляется со своими обязанностям. Нэрис открывает офис рано утром. Если ломается копировальный аппарат, она отдает его в ремонт. Она заведует всем делопроизводством и организовывает нам транспорт из студии и обратно. Она меняет лампочки и поливает цветы. Том ценит ее преданность и чувствует себя ответственным за нее (говорит, что она так раздражает, что никогда не получит работу в другом месте). Нечего и говорить, что Нэрис воображает себя эдаким любителем викторин и в восторге от «Что бы вы думали?!». «Жаль, я не могу участвовать, — поговаривает она. — Думаю, у меня бы неплохо получилось».

Я прошла в офис, который все больше напоминает небольшую библиотеку — каждый дюйм пространства на стенах занят огромным количеством справочной литературы, которая требуется нам, чтобы создать наполнение для викторины. Мы нагрузили ветхие полки «Фильмами Лесли Холливела» и «Видеогидом» [13], поставили «Словарь искусств» издательства «Пингвин», все 29 томов энциклопедии «Британника» и «Антологию британских чартов». Мы обзавелись «Оксфордским словарем цитат», «Книгой рекордов Гиннесса», «Настольным научным справочником» и «Дебреттом» [14]. Плюс «Краткий словарь великих людей», «Энциклопедия сражений», «Справочник британских полевых цветов» и справочные публикации «Кто есть кто».

Дилан сидел на телефоне, рассеянно обматывая концы своего галстука-боло вокруг указательного пальца, а Том склонился над принтером, извергавшим сценарий пачками.

— Привет, — сказала я Тому, перекрикивая грохочущий лазерный принтер. Обычно Том ходил в джинсах, но сегодня по случаю съемки (мы записываем материал на шесть недель вперед) надел свой единственный костюм а-ля принц Уэльский.

Том поднял глаза.

— Привет, Лора. — Его голубые глаза улыбнулись, а в уголках появились лучики тоненьких линий. — Так. Мне нужно задать тебе один очень серьезный вопрос.

— Ну, дерзай.

— Кто послал тебе цветы?

Я улыбнулась:

— Моя сестра Хоуп с мужем — чтобы пожелать мне удачи. А что?

— А я решил, что поклонник.

— Нет. — Я направилась к своему столу. — У меня их нет.