Рифейские горы (СИ) - Турлякова Александра Николаевна. Страница 49

- А ты сам - кто? Разве твоя мать не была рабыней? Ты сам - ублюдок!- Кэйдар дёрнулся, будто его хлыстом огрели, шагнул на Айну с занесённой рукой. Но сдер-жался, неимоверным усилием воли сдержался.

А Айна продолжала, отступив на шаг, живот только руками закрыла, оберегая самое дорогое для себя:

- Варна - мать твоя, кочевница и варварка. Вайдарка дикая. Что она умела? Скакать верхом на лошади! Стрелять из лука! Несдержанная и бешенная... Она родила себе подобного. Тебя, аэла-полукровку.

- Если отец - свободнорождённый, то и его ребёнок получает те же права. Про мать в законах не сказано ни слова. Ты сама про это знаешь. Поэтому не стоит об этом. Если отец - раб, от него родится только раб. Слышишь, сестрёнка? Ты вынашиваешь раба. И если он всё-таки родится, я, пожалуй, оставлю его слугой при обеденном столе. Подавать тарелки и подливать вино...

- Ты к нему и пальцем не прикоснёшься! Это мой ребёнок! Мой - и ничей больше!

- Отец-Свидетель, знакомая песня!- Кэйдар усмехнулся, глядя на Айну исподло-бья.- Интересно, А Лидасу ты что скажешь? Он же его, как щенка, сразу же приду-шит, помяни моё слово.

- Что Лидас?- Айна плечом дёрнула небрежно. Она уже устала стоять, да и ноги в последние дни стали отекать к вечеру. Села на край ложа, сложив руки на коленях. Посидела немного в полном молчании под прямым взглядом брата.- Пускай знает всю правду. Пусть все знают! Я не боюсь. Мне уже нечего терять.

Всё её возмущение, весь гнев, вся сила перешли в тупое отчаяние. Когда уже труд-но и не хочется смотреть вперёд. Когда смерть начинает казаться решением всех проблем. Кэйдар будто ждал этого момента, предложить свой ход развития событий он мог лишь в эту минуту, когда Айне уже будет всё равно.

- А если Лидас ничего не узнает? Если никто ничего не узнает?- Айна подняла на него глаза, взглянула удивлённо и настороженно.- Кроме нас, конечно же. Кто-нибудь ещё знает про эту связь?

Айна отрицательно двинула подбородком вправо-влево.

- Разве твоё молчание не будет решением твоей проблемы? Разве этим ты не сбе-режёшь честное имя своей семьи?

- Что ты хочешь от меня? Молчания?- Айна никак не могла понять, к чему он кло-нит, но Кэйдар уже повёл свою игру.

- Если Лидас и наш Отец ничего не узнают, я не трону твоего ребёнка, обещаю,- он легко, без всякого усилия дал это обещание, так как был уверен, что его собственный ребёнок утерян не безвозвратно. Виэлийку поймают рано или поздно, даже волно-ваться не стоит. Ты наследуешь власть. Какая тогда будет разница, что там родится у твоей сестры? И от кого? Пускай радуется и нянчит своего выкормыша.

- А он? Ты отпустишь его?- Айна с надеждой чуть вперёд подалась, даже улыбну-лась, хоть и слабенько.

- Ну, ты даёшь!- Кэйдар подбородком повёл, усмехнулся.- Хватка у тебя, сестрёнка. Хочется всё - и сразу. Нет уж, милая, что-нибудь одно выбирай.

- Что для тебя жизнь одного невольника? Да и Лидас спросит по возвращении, что стало с его телохранителем?

- Ты за это не волнуйся, найду, что сказать.

- Отпусти его, слышишь!- Айна смотрела на него снизу глазами, полными мольбы.- Кэйдар, ну, пожалуйста! Ведь ты же можешь.- Отец Всемогущий! Твоя сестра тебя просит! Просит впервые в жизни. Она, привыкшая только приказывать! Неужели и вправду привязалась? Если готова смотреть вот так, с ожиданием, с надеждой. Если готова ждать от тебя всего одно слово. Невиданное дело!

Её этим рабом можно так связать, что она больше и слова тебе поперёк не скажет. А можно, и вправду, просто пожалеть. Чтом бы она при этом ни говорила.

- Я ведь только жизни ему прошу, Кэйдар. И тогда никто от меня ничего не узнает. Никогда, слышишь!- Она так резко вперёд подалась, будто упасть хотела к его ногам. Кэйдар аж отступил на шаг.

- Жизнь обещаю!- сдался, чуть не выкрикнул, останавливая её.- Жизнь, не больше!

- Его стоит только отпустить, он сам уйдёт к своим. Ты его никогда больше не увидишь...

- Я говорил о жизни, но не о свободе,- напомнил Кэйдар.- Я просто продам его. Продам другому хозяину. И ты-то его точно не увидишь...

- Кому?- Айна смотрела на него во все глаза, будто боялась пропустить имя, не-брежно брошенное Кэйдаром.

- А хотя бы Титанату. Слышала о таком?- Кэйдар улыбнулся, издеваясь.

Кто не знает Титаната? Родился аристократом, а занимается торговлей невольни-ками. Но не только за это его осуждали, а, скорее, за нескрываемую тягу к хоро-шеньким мальчикам. Если кто-то другой и увлекался такой формой любви, то хотя бы не выставлял этого на показ. Титанат же...

- Какой же ты подлец всё-таки!- Айна кулаки стиснула, скрипнув зубами от нена-висти, от злости. А Кэйдар захохотал в ответ, понял, что ударил в больное место.

- Не нервничай так, не надо. Тебе опасно так переживать.- И это после всего, что случилось?! После стольких криков, проглоченных всухую слёз корчить из себя заботливого брата?

- Подонок! Ты же не посмеешь!- Айна поднялась, шагнула к Кэйдару. Неужели ударить думала?

- Да с радостью!- он засмеялся, отступая, и продолжил смеяться, даже уходя из комнаты.

Айна бросилась следом, но через не запертую плотно дверь услышала распоряже-ния, отдаваемые братом: "Не выпускать ни под каким предлогом!"

Да, если приказывает Кэйдар, нет смысла просить и уговаривать, не выпустят всё равно.

Айна вернулась, рухнула на ложе без сил, и только в эту минуту расплакалась. От тоски, от отчаяния, от безысходности.

* * *

Кэйдар шёл по коридору, даже не подумав ни разу о конечной цели своего пути. Быстрый шаг, в отмашке рукой - резкость.

Как она смела вообще?! Она - и этот варвар?! И ведь совершенно не чувствует за собой никакой вины. Совершенно! Главное - свои личные желания и причуды!

А как же семья? Такой позор на весь род. Не только на род, на всю Империю. Все жители наших земель берут пример со своего Правителя. Он должен быть идеалом.

О каком примере можно говорить теперь, когда сама дочь Воплощённого беремен-на от раба? Нагуляла ублюдка, как последняя проститутка. И ещё готова кричать об этом на каждом перекрёстке. Пусть все знают!

А об Отце ты подумала? Ведь Ему на суде на тебя смотреть и тебя слушать. Ему выносить тебе приговор. Ему в Его состоянии выслушивать твои оправдания, твои признания, все эти грязные подробности. А весь город будет смаковать. Одно дело - предаваться пороку самому, другое, - когда до этого опускается член семьи Отца-Воплощённого.

А если сохранять тебе жизнь, это значит, пересматривать законы, данные нам Создателем. А на это нельзя идти: законы неизменны - это знают все! Пожалеть одну преступницу, пусть даже она родная дочка Отца-Воплощённого, - значит, в итоге, поломать все устои нашего общества. Как пойти на это?

А что скажут соседи? Тот же Афтий. Он же только повод ищет, чтоб заявить о своей независимости. Он на свадьбу-то согласился, скрипя зубами. А тут такой слу-чай! Откажет! Дочку свою отдавать в опозоренную семью? Откажет без всякого страха быть наказанным.

Я вынужден был пойти на такой шаг, согласился связать себя брачными обязатель-ствами, только чтоб сохранить в составе Империи богатейшую провинцию. А она же, эта дура, одним своим признанием сломает всё.

А что будет, если хотя бы одна из подвластных нам земель выйдет из-под нашего покровительства, из-под нашего контроля? Империя рухнет в итоге! И опять всему виной один человек, твоя сестра, будь она неладна.

Прав был иданский царь Тиман, когда привёз своего Лидаса на свадьбу и при зна-комстве бросил одну предостерегающую фразу: "Женская красота - страшная вещь! Она ломает стены, связывает мужчине руки, а Богов толкает на вмешательство в людские судьбы. От неё страдают все!"

Он предупреждал сына, но без толку. Видел бы он сейчас Лидаса. Безвольный слабак! Она верёвки из него вьёт! А всё потому, что держит в постоянном голоде. Конечно! Ей-то что? Завела себе под рукой любовничка, да такого, который и про-болтаться никому не проболтается. И ведь самому тоже придётся молчать, демон её забери, эту сестричку! Но слишком многое зависит от этого молчания, слишком многое.