Корсары Таврики - Девиль Александра. Страница 18

— Он не любит мусульман? Мстит им за свой плен?

— Не знаю. По-моему, в вопросах веры он довольно терпим.

— Да, я заметил, что в вашей команде не все христиане. Вот, например, этот смуглый, курчавый, горбоносый... как его...

— А, Исмаил! Да, он зих или, иначе говоря, черкес. А в при­морской Черкесии много лихих пиратов. И сколько бы консу­лы Кафы ни заключали соглашений с князьями Черкесии, гор­цы все равно их нарушают. Особенно часто перехватывают галеры кафинских купцов возле пролива, на пути в Копу и Батияр [13]. Но у нашего капитана Яунисио и его друзей есть твердый договор с зихскими пиратами: они ловят свою добычу к восто­ку от Кафы и Амастриды, а мы — к западу. Что же до Исмаила, так он еще мальчиком попал в Кафу, знает здешние обычаи и всегда помогает в переговорах генуэзцев с черкесами.

— Еще я туг приметил двух парней явно не латинской ве­ры — не то греков, не то албанцев.

— А, это Мирча и Стефан, они валашского рода. Их имение возле Монкастро. С ними нам полезно дружить, они знают все морское побережье от Дуная до Днепра.

— А кто из моряков у Ринальдо первый помощник?

— Карло.

— Карло? Это такой невысокий бойкий крепыш?

— Да. Говорят, они вместе бежали из плена.

— Понятно. А скажи, Гоффо, почему Яунисио так доверя­ет этому юнцу Ринальдо? Может, он ему чем-то обязан?

— Да, синьор, обязан. И не чем-нибудь, а жизнью. Однаж­ды Ринальдо спас его во время морского боя с турками.

Больше Нероне не расспрашивал Гоффо об экипаже «Лобы». Теперь генуэзца интересовали прибрежные бухты, мимо которых проплывала галера. В одной из таких бухт к востоку от большого мыса, ограждавшего путь к Солдайе, корабль сделал остановку. Береговая линия здесь была причудливой: крутые обрывы чере­довались с пологими участками и каменными гривами, спускав­шимися к морю, словно хвосты гигантских ящеров. Выше под­нималась горная гряда, частично покрытая лесом. Место вокруг было совершенно безлюдное, но моряки его хорошо знали: здесь, укрытый среди прибрежных гор и остатков древней сте­ны, сложенной, вероятно, еще таврами или эллинами, находил­ся дом из дикого камня, служивший пристанищем для морских искателей удачи. В доме можно было развести очаг и даже най­ти запас сухарей, оставленный моряками для тех, кто потерпит бедствие близ этих берегов. Источником пресной воды являлся родник на горном склоне.

В доме не было постоянных обитателей, а ближайшее к не­му селение находилось довольно далеко, и вряд ли кто-то из поселян рискнул бы заглянуть сюда, в пиратское гнездо. К то­му же, как объяснил генуэзцу Гоффо, дом был известен лишь тем таврийским морякам, которые входили в компанию по­священных — то есть «честных» корсаров, и это место они на­зывали Рифуджио [14]. Здесь была их перевалочная база, здесь они также могли укрыться от бурь и преследователей. Никто не имел права грабить, разрушать или выдавать властям сие укромное строение.

Довольный, что узнал о тайной гавани таврийских корса­ров, Нероне уже мысленно довел до конца задуманный план и даже готов был сойти с корабля, — но надо было следовать дальше, чтобы пополнить сведения о побережье и не вызвать подозрений у попутчиков. «Ничего, у меня еще много време­ни до весны», — бормотал он, улыбаясь своим мыслям.

Последующие две остановки не вызвали у Нероне интере­са, поскольку были гораздо дальше от нужных ему мест, да к тому же бухты там казались опасными и неудобными — особенно та, что находилась западнее скалистого города-крепо­сти Горзувиума.

Нероне уже начинало тяготить плавание на галере, капитан которой, как и некоторые моряки, смотрел на него косо. Впро­чем, скоро наблюдательный генуэзец заметил, что и у Ринальдо были недоброжелатели на корабле. Один из матросов, ря­бой здоровяк лет сорока по имени Бетто, явно не испытывал особой симпатии к молодому капитану, никогда не спешил выполнять его приказы и не раз бормотал ругательства, погля­дывая в сторону Ринальдо. Улучив минуту, Нероне разгово­рился с Бетто и, вызвав его на откровенность, узнал, что тот считает несправедливым, когда опытные моряки вынуждены подчиняться «чванливому юнцу», каким он считал Ринальдо. Нероне решил про себя, что со временем такой человек, как Бетто, может ему пригодиться.

Погода, на удивление, была почти спокойной для этого вре­мени года, да и плавание вдоль таврийского побережья казалось безопасным — ведь в случае шторма корабль всегда мог причалить к берегу. Но затем путь лежал в Монкастро, а это означало выход в открытое море, чего генуэзцу совсем не хотелось.

Он уже начал подумывать о том, как бы поскорее оказаться на суше, но тут события его опередили.

В этот день с утра светило неяркое осеннее солнце, но уже к полудню моряки заметили на восточном горизонте низкие облака, которые могли быть предвестником бури. Впрочем, опасений это у них не вызвало, потому что корабль уже при­ближался к удобной бухте возле селения Мелос.

И тут вдали появился парусник, который, поймав ветер, стремительно шел к таврийским берегам. С мачты раздался го­лос впередсмотрящего:

— Турецкая галера!

Ринальдо тотчас подбежал к левому борту и, напряженно вглядываясь вдаль, позвал своего помощника:

— Карло! Разрази меня гром, если это не галера Ихсана!

— Почему ты думаешь, что это Ихсан? — пожал плечами Карло. — Я не уверен.

— Это он, он, я узнаю его галеру!

— Она такая же, как многие другие турецкие корабли, — возразил Карло.

— Говорю тебе, это Ихсан! Я заметил хвостатую тряпку, ко­торая служит ему флагом! — с ненавистью сказал Ринальдо и тут же решительно вскинул голову: — Мы должны догнать этого душегуба! Наверняка везет полные трюмы христианских пленников!

— Нет, он еще не успел загрузиться. Ты же видишь: плывет не отсюда, а сюда, в Таврику.

— Все равно! Я поклялся, что расправлюсь с ним!

Ринальдо взбежал на капитанский мостик и отдал команду идти навстречу турецкой галере. Но турок явно не спешил при­нимать бой, потому что, развернувшись, поплыл в обратную сторону. Тем временем и ветер поменял направление, помо­гая турецкому паруснику стремительно удаляться от таврийских берегов.

Порывы ветра все усиливались, вызывая тревогу у моряков, но «Лоба» не прекращала упорной погони, хотя Карло кричал своему капитану, что это вовсе не корабль Ихсана и не стоит так безрассудно удаляться от берега. Ринальдо никого не слу­шал и с горящими глазами продолжал преследование, не за­мечая, как тучи заволокли небо, а на волнах вздымаются пен­ные гребешки.

А турецкая галера, словно дразня противника, уходила все дальше, но при этом оставалась на виду. Казалось, еще одно усилие — и «Лоба» ее догонит.

Ветер уже свистел в парусах, и штормовые волны с угрожа­ющим треском бились о борт корабля, но капитан, одержимый погоней, этого не замечал.

Внезапно вокруг потемнело, горизонт заволокло густым ту­маном, и в этой непроницаемой мгле турецкий парусник ис­чез, будто растворился без следа. Кто-то из матросов даже предположил, что тот корабль не настоящий, а призрак, зама­нивавший встречные суда на погибель.

Но, как бы там ни было, теперь «Лоба» оказалась в опасном отдалении от берега, а шторм все усиливался, и в поисках спа­сительной гавани корабль мог налететь на подводные скалы.

Опомнившись, Ринальдо наконец осознал всю серьезность положения и стал громко отдавать команды:

— Убрать грот и кливер! Шевелитесь, бездельники! Фабио, лево руля! Бетто, болван, а ты чего ждешь? Убавляй паруса, ну!

Нероне заметил, как скривился Бетто, выполняя команду молодого капитана.

Ветер усиливался, волны становились все выше, и по кора­блю теперь можно было передвигаться, лишь хватаясь за мач­ты и цепляясь за борта. В зловещем тумане уже не было видно берега, и Нероне мысленно выругал себя за то, что не сошел с галеры днем раньше. Он заметил Гоффо, ползком пробирав­шегося к укрытию, и, решив разыграть перед моряками трусо­ватого пассажира, последовал за коком.