Заговор двух сердец - Куксон Кэтрин. Страница 10

— С туалетного столика, мама, такую хорошенькую коробочку.

— У нее в кармане, мама, коробочка у нее в кармане, мама! — Жозефина возбужденно указывала на няньку.

Тилли сухо потребовала:

— Покажи мне, что у тебя в карманах.

На крахмальном фартуке девушки, закрывающем ее от талии до лодыжек, были два больших кармана. Конни Брэдшоу тут же сунула в них руки и заявила:

— Там нет ничего, все мое.

— Тогда почему же ты не хочешь мне показать?

Девица поджала губы и выставила вперед подбородок.

— Я на свое имею права. Моя мамаша говорит, что каждый имеет право на свое. Я свои права знаю, вы не можете меня обыскивать, у меня ничего вашего нет. Вам худо придется, если вы меня зряшно обвините.

Тилли повернулась к Пег и распорядилась:

— Позвони, вызови Пибоди и Биддла, пожалуйста.

Пег подошла к камину и дважды дернула за шнурок, потом еще три раза.

Первым появился Биддл, он сначала посмотрел на хозяйку, потом огляделся, но говорить ничего не стал. Тилли тоже ничего не сказала. Вскоре появился слегка запыхавшийся дворецкий и тоже какое-то время простоял молча. Затем спросил:

— Звали, мадам?

— Да, Пибоди. Я хочу, чтобы ты был свидетелем, когда Пег станет обыскивать эту девушку.

Пег шагнула к Конни, но девушка попятилась и выпалила:

— Только тронь меня, я тебе все глаза повыцарапаю.

— Это мы посмотрим. — С этими словами Пег закатила Конни звонкую оплеуху. Не успела та среагировать, как Пег прижала ее к стене и сунула руку в карман фартука. Оттуда она вытащила коробочку, покрытую эмалью. Коробочка была совсем крошечной. Пег на ладони протянула ее Тилли и сказала: — Мне кажется, это с вашего стола, мэм.

Тилли взяла коробочку и уставилась на нее. Потом покачала головой.

— Нет, она лежала на китайском столике в гостиной. — Повернувшись к мужчинам, она попросила: — Биддл, пойди в комнату этой девушки, возьми с собой Пег и обыщите ее вещи.

— Я нашлю на вас полицию, уж я это сделаю. Это ваш черный ублюдок взял коробку, а я у нее ее отняла и собиралась положить на место, верно говорю.

— Делайте, как я велела. — Тилли кивнула Пег и Биддлу, и они вышли из детской.

Тилли продолжала стоять, обнимая детей, прижавшихся к ее юбке. Пибоди, стоя в сторонке, не сводил глаз со все еще хорохорящейся девицы с таким видом, будто ему сунули под нос что-то дурно пахнущее.

Пять минут показались вечностью, но наконец Пег и Биддл вернулись.

— Она проделала дыру в нижней части матраса, мадам. Это я нашел там, — сообщил Биддл, вручая что-то Тилли.

Сначала она медленно взяла с его ладони кулон на цепочке, который много лет назад подарил ей Марк. Это была одна из тех немногих безделушек, которые его жена не успела увезти. Кулон был серебряным, с золотой вязью, а цепочка — из хорошего золота. Тилли не хватилась его, потому что он хранился в шкатулке вместе с другими украшениями в нижнем ящике туалетного столика. Затем она взяла миниатюру ребенка, изображавшую отца Марка в годовалом возрасте. Эта вещица лежала с давних времен в одном из ящиков буфета внизу. Еще у Биддла на ладони лежали два кольца и брошка. Кольца дарил ей Мэтью. Они всегда были в коробке или, вернее, в бархатном футляре в верхнем ящике туалетного столика.

Тилли медленно обернулась и взглянула на девушку. Неужели она рассчитывала выйти сухой из воды? Она, действительно, полная дуреха. Но ведь все имели доступ в спальню: Пег и Фэнни, Лизи Гэмбл и Бетти. Их всех можно было заподозрить. Воровка в первый же свободный день отнесла бы все домой, чтобы мать быстро избавилась от драгоценностей, а потом Конни вернулась бы как ни в чем не бывало. Нет, Конни не дура, она хитрая.

— Мне сообщить куда следует, мэм? — Дворецкий не предложил позвать полицию, а выбрал более обтекаемую форму.

Она посмотрела на него и ответила:

— Нет, Пибоди, не надо никуда сообщать, но я попрошу тебя и Биддла пойти еще раз в ее комнату и убедиться, что там больше ничего нет.

— Слушаюсь, мадам.

Мужчины склонили головы и вышли. Тилли, глядя на Пег, сказала:

— Оставайся с ней, Пег, пока она не окажется за воротами.

— Заплатите мне мои деньги, я здесь больше трех недель проработала.

— Ты сама лишила себя права на какую-либо плату. Считай, что тебе повезет, если ты не окажешься этим вечером в исправительном доме.

— Вы пожалеете. Я напущу на вас свою мамашку. За мои шесть шиллингов, я с вами разберусь. И вообще, я бы и сама здесь не осталась. Мать меня предупреждала, что нельзя работать на тех, кто хуже тебя. — Девица отошла от стены и двинулась к столу. Проходя мимо Тилли, она прошипела: — Знаете, как, про вас болтают в деревне: мало вам одного слепого ублюдка, так вы еще спутались с проклятым черномазым.

На мгновение Тилли перестала дышать. Затем ее охватил дикий гнев. Перед ней снова был Альваро Портез, она бросалась на него, стараясь выцарапать ему глаза, она снова в упор стреляла в индейцев. Тилли показалось, что у девушки выросли рога бизона, что ее лицо раскрашено, и женщина кинулась на нее, нанося одну пощечину за другой, совершенно не контролируя себя. В следующий момент Пег оторвала ее от Конни и толкнула в кресло. Затем она рванулась к Конни Брэдшоу, которая теперь рыдала, прислонившись к стене и держась обеими руками за голову, и завопила:

— Вон! Вон! — Пег развернула ее, вытолкала из комнаты и крикнула, увидев возвращавшихся дворецкого и лакея: — Она набросилась на детей и… хозяйку!

— В самом деле? — Пибоди выпрямился, взглянул на захлебывающуюся слезами девицу и произнес лишь одно слово: — Мерзавка!

Это слово как будто вернуло девице силы, и она профырчала:

— Не делала я этого! Не делала! Она меня ударила. Налетела, как бешеная, она и есть рехнутая. Но я ее достану. Мамаша моя ее достанет, мало не покажется… Вот увидите. — Голос ее звучал все тише, по мере того, как Пег волокла ее вниз по лестнице.

Пибоди и Биддл вошли в детскую. Хозяйка сидела в кресле, обхватив голову руками, дети ревели, вцепившись в ее юбку. Эта сцена заставила дворецкого отбросить свою привычную маску и стать простым и человечным.

— Будет, мадам, успокойтесь. Не расстраивайтесь. Биддл, — он повернулся к лакею, — отведи детишек вниз, миссис Дрю за ними присмотрит. — И обратившись к Тилли, добавил: — Обопритесь о мою руку, мадам. Мне очень жаль, что все так случилось.

— Ничего, ничего, я справлюсь. — Тилли поднялась с кресла и немного постояла, держась за стол. Затем взглянула на дворецкого и сказала: — Благодарю вас, Пибоди… Думаю, мне лучше пойти к себе. И я буду признательна, если вы меня проводите. А потом попросите миссис Дрю зайти ко мне, хорошо?

— Конечно, мадам, конечно.

Пока Тилли шла, опираясь на руку Пибоди, ей все время казалось, что ноги в любой момент откажут. Такие приступы гнева всегда оканчивались жуткой слабостью. Бог ты мой! Что бы она сделала с этой девицей, если бы не Пег. Но она просто обезумела, узнав, что в деревне принялись сплетничать. Разве кто-нибудь ей поверит, если она расскажет, что девочка — незаконнорожденная дочь Мэтью? Нет. Поверить они могли только Кэти, но она вряд ли когда-нибудь вернется в эту страну. Хотя Тилли и пообещала Бидди, что Кэти приедет в отпуск, но в душе она понимала, что, скорее всего, выдавала желаемое за действительное. Кэти не выносила моря, а Дуг Скотт не представлял себе другой жизни, кроме той, к которой привык.

Снова вокруг нее скандал, только на этот раз положение просто безвыходное. Позором был белый незаконнорожденный ребенок; а уж темнокожий — это уже из рук вон. Как она с этим справится? Мэтью был прав. Ах, Мэтью, Мэтью!

Глава 6

— Проклятая потаскушка! Гори ты ярким огнем в аду! Вот уж что правда, то правда. Посмела побить мою дочь, грязная шлюха! Выходи, я с тобой разберусь!

Пибоди стоял у окна в холле, дальше шла терраса, к которой вела дорожка. На дорожке стояла пьяная женщина. К дворецкому подошел Биддл и сообщил: