Замуж за «аристократа» - Царева Маша. Страница 17

Никто из них не завидовал Санечке. Да и чему было завидовать, если знаменитая Екатерина Лаврова не была и вполовину так состоятельна, как композитор, политик или корифей советской поэзии.

Саша попал в удивительно дружный класс. У него появились приятели – это было так необычно; теперь Сашей интересовались из-за него самого, а не из-за его мамы. Никто больше не перешептывался за его спиной, никто не дразнил его блатным и не ухмылялся презрительно, когда он вынимал из своего нарядного портфельчика бутерброд с толстыми ломтями дефицитной сырокопченой колбаски. В первый раз в жизни Саня почувствовал себя свободным и счастливым. И он очень привязался к своим новым друзьям.

Рано взрослеют блатные детки. Те, кому с детства позволено больше, чем другим, те, для кого не жалеют денег на карманные расходы, те, кого не «пасут» родители, потому что у их богемных пап и мам редко хватает времени на унылый и трудоемкий воспитательный процесс.

В одиннадцать лет Саша попробовал курить. Сигареты принесла Лена Крузе, дочь русской оперной певицы и известного португальского адвоката. Таких красивых сигареток Саша никогда не видел – они были разноцветными – розовыми, зелеными, фиолетовыми – и выглядели безобидно, как детский пластилин.

На большой перемене они собрались в женской физкультурной раздевалке. Леночка Крузе, Валера Сомов, внук композитора, Даша Тимошенко, падчерица известного телевизионщика-документалиста, и сам Саша. Эти трое считались лучшими его друзьями. Все свободное время они проводили вместе – или в шикарной квартире Леночки, забитой роскошными игрушками, или на даче у Валерки, где любящий дедушка устроил для него маленький кинозал. Саша и Валера договорились: как только им исполнится шестнадцать лет и они получат паспорта, Саня женится на Даше, а Валера – на Леночке.

Вообще-то смуглая хорошенькая Лена с копной черных кудряшек нравилась Сане куда больше, чем полноватая молчаливая Дашенька, но очень уж не хотелось ему обижать лучшего друга, очень уж он боялся снова превратиться в изгоя. В конце концов, Даша тоже ничего, веселая, и потом у нее есть шикарный велосипед – так что можно жениться и на Даше.

Итак, они собрались в раздевалке, и Леночка с опытным видом подожгла одну из симпатичных сигареток.

– Я больше зеленые люблю, – с прожженным видом пояснила она, – они самые крепкие. Слабые сигареты – это моветон. Словно воздух вдыхаешь, какой смысл?

Она явно повторяла слова своего отца, но все с умным видом кивали, а Саша с восхищением наблюдал, как она умело втягивает дым, как он красивым прозрачным облачком вылетает из ее пухлых детских губ.

– Я давно курю, – на всякий случай сказал он, – уже года два или три.

– Врешь ты все, – прищурилась Даша, и Саня подумал: «Вот дурища!» – Три года назад тебе было девять лет. Тебе мама еще попку подтирала, не мог ты курить.

Все засмеялись, а Саня даже покраснел от злости:

– А вот и мог!

Он резко выхватил сигарету из смуглых тоненьких Леночкиных рук, зажал ее, на уголовный манер, между большим и указательным пальцами, глубоко затянулся и… закашлялся – беспомощно, надрывно. Ох, какая забористая была та сигарета! У Сани даже слезы выступили, он думал, что у него легкие разорвутся от кашля, и не почувствовал даже, как Леночка испуганно хлопает его по спине.

– Соврал, соврал! – восторжествовала Даша, когда он успокоился.

– Дай мне. – Валерка поднес к губам остаток зелененькой сигаретки и умело затянулся – Саня с завистью смотрел, как бумага превращается в пепел. Да, Валерка явно уже пробовал курить.

– Круто, – восхитилась Леночка, и Саня обиженно засопел.

Ничего, он придумает что-нибудь. Докажет всем – и Леночке, и этой противной Дашке, что он ничуть не менее крут, чем одиннадцатилетний курильщик Валерка.

С тех пор Саня начал учиться курить. Карманные деньги он тратил на дешевые сигареты «Ява». После школы запирался в ванной комнате и одну за другой выкуривал всю пачку – до головокружения, до тошноты, до неприятного вкуса во рту, вкуса, который не могла отбить даже мятная импортная жвачка. Наверное, если бы он с таким же рвением взялся изучать, например, точные науки, то непременно стал бы нобелевским лауреатом.

Но ему удалось научиться куда более важному делу, чем формулам и теоремам, – он освоил искусство выдыхания ровных дымовых колечек! Это было по-настоящему круто. Саня смотрел на себя в зеркало и щурился от удовольствия – в такие моменты он казался себе похожим на задумчивого ковбоя из рекламы сигарет – той, что публиковали в любимых его матерью американских журналах.

Скоро Сане исполнилось двенадцать. На день рождения он пригласил почти весь класс. После того как именинный торт был съеден, Саня отозвал Валерку в сторону:

– Поговорить надо. Идем на балкон, дело есть!

«Теплая» компания потянулась за ними. На балконе Санечка плотно прикрыл за собою дверь и молча вытащил из кармана сигареты.

– Фи, «Ява», – скривилась Даша.

– Моя мама не курит, – объяснил Саня, – а в ларьке другие не продаются.

– Что, ты опять хочешь продемонстрировать нам душераздирающий кашель? – поддел его Валерка.

– Дурак.

Саня лихо чиркнул спичку о подошву собственного ботинка, с удовольствием затянулся и торжествующе посмотрел на друга. Несколько мгновений подержал в себе дым, а потом вытянул губы трубочкой, и над балконом поплыли ровные аккуратные колечки!

Лена даже в ладошки захлопала от восхищения, словно он только что исполнил опасный цирковой трюк, и даже вредная Даша сконфуженно замолчала.

А Саня раскраснелся от гордости. Это был триумф! Наверное, в первый раз в жизни он почувствовал себя лидером – и как же понравилось ему это новое сладкое ощущение!

Потом им исполнилось тринадцать. Однажды – это случилось на уроке истории – Валера шепнул, наклонившись к Саниному уху.

– Хочешь, кое-что расскажу?

– Ну, – Саня придвинулся ближе.

– Мы вчера с Ленкой… это самое, – торжественно объявил друг.

– Что? – не понял Саша.

– Ну… – Валера сложил кружочком левую ладошку, а потом несколько раз ткнул в этот кружочек указательным пальцем правой руки. Этот жест, пошлый, дворовый, был прекрасно знаком Сане.

– Врешь! – потрясенно воскликнул он.

– С чего это мне врать? – Валерка был доволен произведенным эффектом, он смотрел на Саню слегка свысока.

– Что, прямо… до конца? И она разрешила?

– Сама пригласила, – довольно хмыкнул Сомов, – то есть сначала мы не собирались ничего такого. Но потом она предложила кое-что показать. Оказывается, у ее отца есть кассеты с немецкими порнофильмами. Видел такие?

– Видел пару раз, – небрежно обронил Саня, хотя откуда ему было видеть такое? Его-то мать кассет с порнушкой дома не держала.

– Ну вот. Смотрели-смотрели, потом целоваться начали, а потом… сам понимаешь.

– А вдруг у нее родится ребенок? – округлил глаза Саня. В свои тринадцать лет он имел весьма смутное представление о взаимоотношениях полов.

– Дурак, она же мне резинку дала. Тоже папашину. Иностранную, с запахом банана.

Саня удрученно промолчал. Он никогда бы не смог признаться Валерке, что не знает, что такое «резинка». Есть жевательная резинка, есть резинка, через которую девчонки прыгают на переменах… Да еще и с запахом банана… Скорее всего, все-таки жвачка, может быть, какая-нибудь специальная, медицинская, которую принимают, чтобы не было детей.

Саня был раздавлен, уничтожен. Вновь он отошел на второй план вместе со своими дурацкими дымовыми колечками! Кому вообще нужны эти колечки, если Валерка вон уже смотрит немецкие порнофильмы в компании кокетливой кудрявой Леночки. Это только Дашка по-прежнему весело хохочет, когда он закуривает и начинает уныло колечки выдувать. В ладоши хлопает, просит повторить. Дура.

Кто виноват, что общественное уважение ассоциировалось у Санечки Лаврова с чем-то запретным? Внешне он выглядел как обычный советский школьник. Учился на «отлично» и был вежлив с матерью – она по-прежнему нарадоваться на своего Санечку не могла. И никто не знал, что на самом деле сын знаменитой актрисы изо всех сил старается быть плохим. Чем хуже – тем лучше.