Замуж за «аристократа» - Царева Маша. Страница 8

– Вот как? Ну а вам? – неожиданно Дашкевич повернулся ко мне. Я растерялась, ведь подлая Верка так талантливо исключила меня из разговора. – Вам я тоже нравлюсь?

– Мне? Ну да…

– Ну да? – удивился он. – Ну да – и все?

– У нее есть жених, – неожиданно вставила Верка. И это был запрещенный прием, потому что никакого жениха у меня сроду не было.

– Не все, – решилась я, – вы мне очень нравитесь. Вот.

– Забавные вы, девчонки, – рассмеялся Дашкевич, залпом выпивая шампанское. Глаза его подозрительно заблестели, мне показалось, что он моментально захмелел. «Уж не запойный ли?» – с ужасом подумала я.

– А может, нам как-нибудь… развлечься? – неожиданно предложил он. И Верка мелко-мелко затрясла головой (боже, какой у нее был глупый вид!). Но Александр (то есть Саша) этого не видел, потому что смотрел исключительно на меня.

На меня!

– Я… я согласна, – торжественно ответила я, словно он только что предложил мне руку и сердце.

– Значит, решено. – Он подлил нам шампанского. – Знаете, в эту пятницу здесь будет интересно. Волков – надеюсь, вы знаете, кто такой Волков? – отмечает день рождения. Будут все. Идем?

Мы не знали, кто такой Волков. Нам было на Волкова наплевать.

И мы с Веркой хором сказали:

– Идем!..»

Глава 2

Иголка больно царапала тонкую нежную кожу красавицы. Один укол, второй, третий – и вот на загорелом стройном бедре выступили капли крови.

– Больно? – вежливо спросил Егор, аккуратно промокая кровь бумажной салфеткой.

Она покачала головой и даже попробовала улыбнуться, но улыбка вышла кривой и фальшивой.

– Не очень. Зато потом будет красиво.

Егор усмехнулся и вновь склонился над ее бедром. В его пальцах, обтянутых резиновыми перчатками, была зажата механическая игла. То и дело он обмакивал иголку в маленькое корытце с алой краской.

Что ж, красиво так красиво. Главное, чтобы ей самой нравилось. А вообще роза на бедре – это старомодно и даже несколько пошло. В последнее время в моду вошли геометрические причудливые татуировки.

У самого Егора на теле было восемнадцать татуировок. И одна из них – самая первая – даже на лбу. Она изображала солнечный календарь ацтеков. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – большинство профессиональных татуировщиков внешне смахивают на индейцев из резервации.

Игла входила в белую кожу красавицы легко, точно в свежайшее сливочное масло. Линия получалась ровной и гладкой – в какой-то момент он сам залюбовался собственной работой. И даже пресловутая роза перестала казаться ему столь пошлой – на ее гладких ляжках она смотрелась весьма сексуально. Егор ушел в работу с головой. В его кабинете работал телевизор, показывали какую-то старую музыкальную комедию с Екатериной Лавровой в главной роли. Молодой Лавровой, тоненькой, кудрявой, через каждые десять минут поющей про любовь.

– Меня, кстати, зовут Лана, – вдруг сказала девушка.

Он поднял на нее глаза. Красавица Лана разглядывала его, пожалуй, чуть внимательнее, чем требовали правила приличия. А ведь ей, должно быть, не больше восемнадцати, лениво подумал Егор. У нее было милое круглое лицо с трогательной ямочкой на подбородке, густая вуаль веснушек на щеках, розовые полные губы… Этакая девушка-ребенок. Подросшая Лолита. Наверняка она любит шоколадное мороженое и каждую неделю устраивает девичники с молочными коктейлями и французскими кинокомедиями. Отличница, любимица родителей. Романтичная, безнадежно романтичная. Короче, ангел, а не ребенок. Сейчас попробует всучить ему свой номер телефона. Он, конечно, вежливо телефончик запишет, но едва ли станет звонить. Не любил Егор сентиментальных барышень – одна морока с ними, честное слово.

И в этот момент «ангел», кокетливо надув губки и мило смутившись, произнес:

– А ты любишь оральный секс?

Егор чуть иглу от изумления не выронил! Вот вам и любительница молочных коктейлей!

– А что? – осторожно поинтересовался он.

– Да так, – неопределенно протянула она, закидывая ногу на ногу.

И, как ни странно, он возбудился. То есть, наверное, это не было странным – девушка была вполне аппетитная. Просто Егор не любил навязчивых, но в этом случае его заинтересовал оригинальный подход.

Он осторожно отложил в сторону иглу, стянул перчатки с рук. Его правая нога нащупала педаль, приводящую кресло в горизонтальное положение. На мгновение он замер, давая ей шанс обратить все в милую шутку. Может быть, она вообще не это имела в виду? Но Лана и не думала возмущаться: она молча лежала в кресле и, насмешливо прищурившись, на него смотрела – и этот взгляд был красноречивее его ставших вдруг тесными брюк. Он уверенно задрал подол ее платья. Красавица закрыла глаза. Какое-то время они молчали, и только Екатерина Лаврова в телевизоре все еще пела про любовь.

– Лана, говоришь? – Его рука отправилась в путешествие под свободным платьем красавицы, стараясь не прикасаться к свеженабитой татуировке. – Необычное имя. У тебя такой впалый живот. Наверное, как и все блондинки, ты считаешь калории, прежде чем что-нибудь съесть?

Его ехидный вопрос прозвучал совсем необидно; может быть, оттого, что произнесен был хрипло-нежным шепотом. Егор вдувал этот шепот в ее маленькое розовое ухо, и его дыхание танцевало на ее свежем ненакрашенном лице.

– Я манекенщица, – ответила она, расстегивая его брюки, – в следующем месяце снимаюсь для «Космо». Как ты думаешь, у меня получится? Я вообще уже снималась для журнала, но это было год назад, и журнал был молодежным. А так я все больше на подиуме. Сегодня у меня, кстати, показ шуб.

Как это женщинам удается поддерживать осмысленный диалог в постели? Даже в самые горячие моменты они могут спокойно рассуждать о чем угодно – хоть о своей карьере, хоть о погоде за окном, хоть о новой блузе, увиденной ими в бутике на Манежной.

– Заткнись, – приказал он ей, так тепло при этом улыбаясь, что красотка и не подумала обидеться.

– Уже заткнулась. – Ее юркий теплый язык ловко проник между его податливыми губами – Егор обратил внимание, что Лана, как и он сам, целуется с открытыми глазами. Это – непонятно почему – его позабавило.

Внезапно она отстранилась и как-то странно на него посмотрела.

– Что? – рассмеялся он. – Ты о чем-то вспомнила?

– Нет… Знаешь, а ведь ты мне кого-то напоминаешь… Только никак не могу понять, кого именно… Если бы не твоя странная татуировка. Зачем ты, кстати, ее сделал? Так необычно, татушка на лице…

– Не твое дело, – вдруг довольно резко ответил Егор, но Лана не обратила внимания на его внезапную перемену настроения. – Так, может быть, мне можно продолжить? – Он нетерпеливо похлопал ее по колену.

– Да, конечно, – рассеянно ответила она, продолжая беззастенчиво его рассматривать. – И все-таки… На кого же ты похож?

Егор недовольно нахмурился. Он предпочел бы, чтобы она закрыла свой ротик и открывала его, только если этого потребует сексуальная позиция.

– Вспомнила! – вдруг радостно вскрикнула девица, и от неожиданности Егор резко отпрянул назад, едва не опрокинув на пол коробку с красками, стоявшую на краю стола. – Вспомнила! Был такой актер в семидесятые, ты, наверное, его и не знаешь! Я только что прочитала мемуары одной актриски, Екатерины Лавровой. Там про него много написано… Как же его звали-то…

Возбуждение мгновенно покинуло Егора, словно на него только что вылили ведро ледяной воды. Внезапно в висках у него застучало – и на мгновение ему показалось, что голова сейчас взорвется, как подожженный бензобак.

Наверное, будь Лана более внимательной и тактичной, она бы заметила, как Егор внезапно побелел, словно медицинская вата.

Но девушка была настолько увлечена мыслительным процессом, что ничего дальше собственного носика не видела.

– Ну как же звали-то его… Такая простая фамилия… Как Беата Тышкевич, только он был мужик, конечно…

– Замолчи! – довольно резко потребовал Егор.

Но и тогда его внезапная нервозность не насторожила красавицу.