Леди Роз - Уорт Сандра. Страница 9

Я шла в большой зал неохотно. Сестры Мадлен не было, а есть одной было страшновато. В приорате подруг у меня не было; другие девушки пристально рассматривали меня, шептались за моей спиной, а когда я проходила мимо, толкали друг друга локтями. Алиса – единственная девушка, с которой, я подружилась, – объяснила мне причину.

– Они считают тебя красавицей и хотят наказать за это, – сказала она.

– Но почему? – спросила я, ошеломленная ее словами.

– Наверно, они считают, что красота приносит боль и счастье.

– Какая красота? Волосы у меня темные, глаза карие, а губы слишком полные, – возразила я.

Алиса засмеялась:

– Ты себя красавицей не считаешь, верно?

Я покачала головой.

– Вот за это я тебя и люблю, – ответила она.

Алиса умерла от чумы в прошлом году, когда ей исполнилось пятнадцать. У меня сжалось сердце, и я прочитала молитву за упокой души подруги, как всегда делала при воспоминании о ней.

Я миновала лужайку и пошла к башне. Одиночество становилось для меня привычным; королевский двор мало чем отличался от приората. Я слегка вздохнула и подумала: «Наверно, мне долго не удастся найти здесь подругу. Если удастся вообще».

Но мойры оказались добры. Хотя слева от меня сидел старик, прикладывавший руку к уху и кричавший «Что?» каждый раз, когда к нему обращались, трава от себя я обнаружила куда более приятную соседку. Это была молодая женщина благородного происхождения и все еще незамужняя, несмотря на то, что ей исполнилось двадцать пять. Она трещала без умолку, рассказывала о себе и задавала вопросы, которые казались искренними и безыскусными. Ее звали Урсула Мэлори, и она была рыжая. «Как Алиса», – подумала я. Голубоглазая, среднего роста, с тонкими чертами лица, она могла бы считаться хорошенькой, если бы не веснушки и косые глаза.

– Миледи, вы стройная как кипарис, но не худая. Напротив, фигура у вас чудесная. В самом деле чудесная! – Урсула с улыбкой посмотрела на мою грудь; я вспыхнула и попыталась подтянуть лиф. – Конечно, на все воля Божья, но лучше бы он добавил мне кое-что сверху и убавил в талии, чтобы я не напоминала старую наседку.

Я хотела возразить, но она замахала рукой:

– Тсс, все в порядке. Когда я была моложе, то старалась есть поменьше, но моя плоть не желала усыхать. Поэтому я решила смириться и получать удовольствие от еды. Так же, как это делаете вы, миледи… – С этими словами она положила на хлеб несколько кусочков жареной свинины с капустой, по моему примеру опустила его в деревянную мисочку со сладким соусом и принялась весело жевать. Я всегда отличалась хорошим аппетитом и лишилась его только в замке Таттерсхолл.

Отогнав это воспоминание, я сосредоточилась на Урсуле Мэлори.

Плотная и веселая, она напоминала не наседку, а нарядную птичку, распушившую перья. С каждым словом она нравилась мне все больше. Я широко улыбнулась женщине, очарованная теплотой и дружелюбием, такими же яркими, как ее волосы. Урсула сказала, что ее отец, сэр Томас Мэлори, во время войн во Франции сражался с армиями Жанны д'Арк, а в начале пятидесятых год был членом парламента.

– Мой отец тоже был членом парламента. И тоже воевал во Франции, – ответила я, отправив в рот очередную ложку лукового супа. – Возможно, они знали друг друга.

– Наверняка знали. В следующий раз мы спросим их об этом.

– Мой отец умер, – тихо сказала я. – Год назад. Урсула положила ладонь на мою руку.

– Мне очень жаль. – После недолгого молчания она заговорила снова: – Как вы оказались при дворе, миледи?

Смена темы была вызвана желанием отвлечь меня от грустных мыслей. Я ощутила глубокую благодарность к Урсуле и взяла себя в руки.

– Я нахожусь под опекой королевы. Меня привезли сюда из монастыря, чтобы выдать замуж. А вы, Урсула?

– Под опекой самой королевы? – воскликнула она. – Вот это да! Если так, мне придется разговаривать с вами поучтивее.

Я засмеялась.

– Я приехала сюда искать место, – объяснила Урсула. – Мой отец рыцарь, но он беден. У меня нет приданого, поэтому я должна позаботиться о себе.

Не в силах справиться с возбуждением, я воскликнула:

– Урсула, если так, то все в порядке! Мне нужна камеристка благородного происхождения!

Ее лицо осветилось.

– Так в жизни не бывает! Только в историях, которые сочиняет мой отец!

– Сегодня вечером нам действительно улыбнулась Фортуна, – ответила я. Один слуга убрал наши тарелки, а другой принес десерт – яблочный пудинг с корицей, миндалем и изюмом. Было так вкусно, что попросила добавки. – Значит, ваш отец – писатель? И о чем же он пишет?

– Чаще всего о любви и поединках, которые рыцари устраивают из-за таких прекрасных дам, как вы, – ответила она.

Я не нашлась что возразить. Мы просмеялись весь вечер, а когда на следующее утро вернулась сестра Мадлен, я тут же представила ей Урсулу. Монахиня ее одобрила и пообещала сделать все, что в ее силах, чтобы ускорить мою аудиенцию у королевы и позволить Урсуле начать получать жалованье. В этом она преуспела: моя аудиенция должна была состояться примерно через неделю – намного раньше, чем я рассчитывала. И тут меня охватил страх.

– Сестра Мадлен, но что я скажу королеве? Что мне делать? – в панике бормотала я, пока она и Урсула облачали меня в то самое нарядное платье из голубого щелка и серебристой тафты, отороченное горностаем, которое я надевала в день встречи с сэром Джоном Невиллом.

– Быть самой собой, та cherie. Если ты будешь сама собой, то покоришь все сердца.

Но слова сестры меня не убедили. Я уже знала, что Маргариту Анжуйскую покорить трудно.

– Вы пойдете со мной?

– Увы, нет. Мне нужно закончить множество дел. Но тебя может сопровождать Урсула, – ответила она.

Я тревожно улыбнулась Урсуле, которая вплетала маргаритки в мои распущенные волосы, свисавшие на спину. Сестра Мадлен одобрила эти цветы, бывшие эмблемой королевы Маргариты.

– Урсула, волосы у нее пышные, так что на цветы не скупись, – посоветовала она перед уходом.

Большой колокол на часовой башне аббатства пробил трижды. У меня свело живот. Пора было идти в Белую палату на аудиенцию к королеве. Урсула сделала шаг назад и полюбовалась делом своих рук. – В жизни не встречала женщины красивее! Ваши глаза – это драгоценные камни, опушенные ресницами… Кожа у вас алебастровая, а темные шелковые волосы напоминают оперение черного лебедя. Миледи, вы настоящая красавица, – без тени зависти сказала она, помогая мне надеть шерстяной плащ. Доброта Урсулы была такой трогательной, что я крепко обняла молодую женщину. Надев капюшон и опустив голову, чтобы цветы не повредил ветер, я при сопровождении миновала внутренний двор и вдоль реки пошла к башне. Я радовалась тому, что они смотрят мне вслед; мне требовалось поощрение. Приближалась осень, дул сильный ветер, по темной реке бежала рябь, но дождя не было. После невыносимой летней жары прохлада казалась приятной, и по воде плыла целая процессия позолоченных барок. Природа и торговля брали свое: мимо плавно скользили лебеди, горластые чайки пикировали за рыбой, и на пристани суда выгружали людей и товары.

Мы добрались до башни и по выщербленным ступеням поднялись в палату. У дверей приемной Урсулу остановил вооруженный часовой:

– Войти могут только те, кому назначено.

Я хотела возразить, но Урсула, помогая мне снять плащ, наклонилась и прошептала:

– Подбородок вверх, грудь вперед, и все будет в лучшем виде! – Она сделала шаг назад и улыбнулись, заставив меня рассмеяться.

Я сразу поняла, почему часовой не пропустил Урсулу. Крошечная приемная была переполнена людьми, надеявшимися увидеть королеву. Я назвала свое имя секретарю, стоявшему за высоким письменным Столом у двери, и начала искать себе место. На ближайшей скамье расположилась группа монахинь. Сестры перебирали четки и бормотали молитвы, прося Господа помочь им получить привилегии, на которые они рассчитывали. Рядом сидел какой-то усталый рыцарь и вполголоса говорил с женой о сложности уплаты налога на имение. У противоположной стены с окнами из свинцового стекла, стояли священники» черных рясах и беседовали о погоде. В ближнем углу сидел гонец из Анжу, шею которого украшал лотарингский крест. Место рядом с ним пустовало, и я наняла его.