Лучшие романы о любви для девочек - Селин Вадим. Страница 28

– Но, раз такое дело, я это все отменю, – решительно заявила подруга.

– Это еще почему?! – возмутилась я.

– Потому что ты должна с нами быть. Мы с Ваней хотели пойти вдвоем, но я все отменю. И со мной не спорь, я уже все решила. Мы всей компанией – ты, я, Ваня и другие наши ребята пойдем в какой-нибудь клуб.

– Фулата, не надо этого делать. Не порть свои отношения с Ваней. И не испытывай неловкость из-за того, что у тебя все хорошо, а у меня – плохо. Не надо.

– У нас все наладилось. Этот поход в ресторан ничего не изменит. Я понемногу уже прекращаю быть «тигром». Отношения обновились, нормально все. Но я, конечно, их буду контролировать. Так что завтра идем все вместе в клуб. И не обсуждается это.

– Спасибо, что ты есть у меня.

Итак, жизнь не стояла на месте, двигалась дальше. Конечно, с момента расставания прошло совсем немного времени – всего лишь день, но предаваться унынию я не хотела. Не в моем это характере. Поэтому я решила побыстрее, в экспресс-темпе забыть Марата и начать новую жизнь.

Когда поздно вечером я вернулась домой, Марат все еще находился под пальмой. Только теперь он лежал. Устроился на траве и, свернувшись калачиком, спал.

У меня возникло невероятное чувство стыда и неистовое желание подойти к нему и разрыдаться, но я с большим усилием сдержалась.

Я не хочу обманывать саму себя. Я смотрела на Марата, и мое сердце сладко щемило, я вспоминала мгновения, проведенные с ним, и меня неудержимо тянуло к нему. Но эти воспоминания исчезли, и пришли другие – его спрашивают приятели, поцеловал ли он уже меня, он отчитывается – «нет», а они ему напоминают, что если он не сделает этого до конца июля, то проиграет им ящик пива. Чувство обиды от его предательства намертво заглушило тягу к этому лежащему под пальмой человеку. Это все комедия. Показуха. Игра на публику.

А ночью, когда я уже почти провалилась в сон, меня как молнией ударило: «Я же работу прогуляла! Хотя… ну ее. Я и так работаю там больше всех».

Рука сама собой потянулась к телефону, который я почему-то забыла дома, хотя еще вчера не могла с ним расстаться, и мама просила меня взять его с собой. А я забыла.

Все двадцать неотвеченных вызовов были с одним именем – «Марат». А кроме этого – невероятное количество SMS. Я решительно очистила журнал вызовов. Чуть подумав, не читая, удалила и сообщения. А потом очистила всю SMS-память. И стишки-хокку стерла, и другие памятные сообщения, чтобы потом не перечитывать их и не пытаться вернуть прошлое. Все. Вот теперь я полностью свободна от Марата. Хотя нет. В записной книжке его номер.

Я удалила абонента «Марат». А потом выключила телефон и решила завтра же сменить номер.

Глава 10

Под тенью лагенарий

Утро началось с яростного стука костылем в мою дверь. Маме очень понравилось это орудие. Она говорит, им очень удобно стучать в дверь и открывать эти самые двери.

– Полина! Полина! Срочно просыпайся! – закричала мама, влетая в мою комнату.

Я резко вынырнула из сна, не понимая, что происходит и где я нахожусь – во сне или уже нет.

– Полина! Да вставай же ты быстрее!

Я немного очнулась ото сна.

– Что случилось?

Мама указала костылем в сторону кухни:

– Вставай! Иди глянь!

– Что там еще? Конец света? Только его в моей жизни и не хватало!

– Хуже, – сказала мама и тут же передумала: – Или лучше. Не знаю. Это так романтично.

Заинтересованная, я спрыгнула с постели, встряхнула головой, пытаясь сбросить с себя остатки сна (не люблю внезапно просыпаться), и отправилась на кухню. Сзади меня бодро застучал костыль. Мама ходила с одним костылем – опиралась на него правой, невредимой, рукой.

– Быстрее, быстрее, – подгоняла она меня.

Я вошла на кухню.

– Ну, что тут такого необычного? Новая клеенка?

– Да ты в окно посмотри! В окно!

Я направилась к окну и по мере того, как к нему подходила, до моих ушей стала доноситься музыка. Гитара. Знакомая музыка. Вступление романса «Милая», который Марат пел мне на пляже. Почему-то этот романс тронул меня за душу сильнее остальных, и я каждый раз слушала его с замиранием сердца.

Увиденное за окном поразило.

Марат выглядел неважно – помятый, с всклокоченными волосами, но… какой-то до жути родной. Хотелось его обнять, прижаться щекой к груди и стоять так целую вечность.

Я тут же отогнала от себя эти мысли и обозрела окрестности. Из домов повыходили все соседи. Некоторые стояли в своем дворе и переговаривались, кивая в сторону Марата, другие, не особо стеснительные (а таких было большинство), вышли на улицу и с улыбкой на лицах смотрели на парня-гитариста-катамаранщика, а третьи свесились из окон. И тоже смотрели на него.

– Там Марат! – ликующе сказала мама.

– Я вижу. И что теперь? Мчаться к нему? – постаралась проворчать я раздраженно, но получилось это плохо.

Мама хотела что-то ответить, но в этот момент Марат запел:

Когда проиграл заключительный аккорд романса, соседи разразились аплодисментами. Наверное, все думали-гадали, не понимая, зачем парень поет свои серенады именно здесь.

Так растерянно я себя еще никогда не чувствовала.

– Мама, что мне делать? – с отчаянием, уже без наигранного раздражения спросила я.

– Выйди, поговори с ним. По-моему, он это заслужил. Только очень смелый человек может при большом скоплении народа излить девушке душу. И эта девушка ты.

– Но он же предал меня. И тоже прилюдно.

– Не будь такой категоричной, Полина. Поверь, сгоряча можно много дров наломать. Это всегда успеется. Я старше тебя, в жизни много всего повидала. И поняла, что иногда гордость мешает. Ее надо слать к черту, эту гордость! Нужно уметь прощать, понимаешь? Пока не поздно. Иначе обоим будет плохо.

– О чем ты говоришь? Это он во всем виноват.

Мы замолчали. И в это время до нас донеслись слова очередного романса:

– Ты слышишь? – кивнула мама в окно. – Он признает свою вину. Умей прощать или хотя бы выслушать. Каждый из нас имеет право на ошибку. Ты тоже можешь оказаться на его месте.

– Я? На его месте? Да ты что, я петь не умею.

– Я имею в виду не пение, а ситуацию. Видимо, он решил докричаться до тебя через песни. Кстати, а почему он их поет?

– Потому что он пел их мне на наших… встречах. Мой любимый романс был – «Милая». И он это знает. Нам казалось, что эта песня – только наша с ним, и больше ничья… Что эта песня о нас. Мама, ну что же мне делать?!

Я не находила себе места. Я была очень, невероятно зла на Марата, ведь он посмеялся над моими чувствами. Но в то же время четко понимала: я не забуду его, хоть и внушаю себе, что он для меня ничего не значит. Но как это – не значит? А почему ж тогда мое сердце из груди выскакивает и несется навстречу к Марату? Почему меня всю разрывает изнутри нежность, когда я смотрю на него – помятого после бессонной ночи под пальмой, стоящего под окном и поющего для меня? Но почему он поет? У него нет денег… на ящик пива? Спортивный интерес – хочет все-таки выиграть спор? Или здесь… что-то совсем другое?

– Что говорит тебе душа? – проникновенным голосом спросила мама.