Пророчество Черной Исабель - Кинг Сьюзен Фрейзер. Страница 51
– Ты так обо мне заботишься, – сказала она и лукаво добавила: – Я все ждала, не предложишь ли ты и мне компрессы из свежеиспеченного хлеба?
– Неплохая мысль, – расплылся в улыбке Линдсей, оценив ее шутку. – Как твоя рука?
Девушка попыталась согнуть раненую руку и тотчас сморщилась от боли.
– Уже лучше, если ею не шевелить, – ответила она. – Элис советовала делать горячие припарки, чтобы восстановить подвижность.
– Когда Квентин с Патриком вернутся, я пошлю их к тетушке за снадобьем для припарок, – кивнул Джеймс. – А сегодня ты делала перевязку?
– Нет, не было времени, – призналась девушка.
– Плохо, – укорил ее горец. – Ну ничего, перед сном я тебе помогу промыть и перевязать раны. Если позволишь, конечно, – вдруг церемонно добавил он.
У Исабель перехватило дыхание. Она вспомнила, что ей предстоит ночевать совсем близко от него, и услужливое воображение тут же нарисовало, как Джеймс, делая перевязку, закатывает ей рукав, поднимает подол платья…
Когда он впервые перевязывал ее раны, она сразу подумала, что под его суровой внешностью скрывается нежная, ранимая, полная сострадания душа, и первому впечатлению находились все новые и новые подтверждения… Пораженная этой мыслью, девушка молча кивнула.
Линдсей снял охотничью перчатку и, шагнув к Исабель, бережно вынул ее руку из петли. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, ее сердце взволнованно билось.
– Надави на мою руку, – попросил он и, когда она неуверенно выполнила его просьбу, положил ладонь ей на предплечье. – Хорошо. А теперь попробуй поднять. – Девушка сделала и это, но поморщилась от боли. – Хорошо, – повторил Линдсей. – К счастью, мышцы целы, а то я боялся, что рана окажется куда более серьезной. Чем чаще ты будешь пользоваться раненой рукой, тем скорее к ней вернется былая сила. Прими ванну и как следует отдохни.
Он вновь продел ее руку в петлю и, не выпуская пальцев девушки, поправил длинную черную прядь, упавшую ей на плечо.
– Тебя прозвали Черной Исабель из-за цвета волос?
– Конечно. А ты небось решил, что из-за дурного характера? – усмехнулась она, вспомнив, как несколько дней назад поинтересовалась его именем. Губы Джеймса тоже тронула улыбка.
Непослушная прядка вновь упала ей на плечо.
– Обычно я не ношу волосы распущенными: заплетаю косы и накидываю на голову покрывало, – не зная, что сказать, продолжала Исабель, до крайности смущенная пронизывающим взглядом и прикосновением Линдсея. – Но у меня с собой нет ни гребня, ни покрывала, да одной рукой и не справиться. Вот если бы сюда пришла Элис… – Она встряхнула головой, и ей на плечи хлынул черный водопад. – Господи, на кого я похожа! Ветер устроил у меня на голове настоящее воронье гнездо.
– Я помогу, если не возражаешь, – предложил Линдсей, погладив ее по волосам. – Правда, в этом деле до Элис мне далеко. Ну-ка, повернись!
Он развернул ее спиной и принялся осторожно расправлять и расчесывать пальцами спутанные ветром волосы, иногда задевая плечи и шею, и от каждого его прикосновения по телу Исабель пробегали мурашки, рождая неясное томление в глубине ее женского естества.
Исходившее от Линдсея тепло обволакивало, как паутина, завораживало, погружало в забытье… Она не шевелилась, боясь спугнуть это удивительное ощущение.
– Получается, конечно, не так красиво, как у тети Элис, но для начала сойдет, – заметил Линдсей.
– Ты ловко справляешься, – похвалила Исабель. – У тебя, похоже, легкая рука.
– Еще бы, – согласился горец, – я многому научился у соколов.
– Да…. – чуть слышно шепнула девушка.
Линдсей разгладил волосы у нее над ухом, при этом его большой палец нежно скользнул по ее шее – Исабель чуть не задохнулась от восторга, ей захотелось обернуться и вновь почувствовать властное и одновременно ласковое прикосновение его губ. Томление плоти стало невыносимым, кровь тяжело пульсировала в жилах, но Исабель, ошеломленная, дрожащая, осталась стоять, как прежде, – спиной к горцу.
– Ах, милая моя, – услышала она тихий голос Линдсея, – если б ты знала, как мне жаль отсылать тебя к Лесли…
– А ты отошлешь? – замирая, спросила она.
– Иначе нельзя, – так же тихо ответил он, и сердце у Исабель упало. – Ты должна вернуться – ради своего отца, ради Маргарет… Ральф Лесли обязательно потребует тебя обратно.
– Хорошо, я поеду в Уайлдшоу, – она опустила плечи, словно на них давило тяжкое бремя, – но только не ради сэра Ральфа. Ему нужна не я, а мой дар. Он рассчитывает выгодно его использовать.
– Увы, не он один, милая. Вспомни: из-за твоего пророческого дара близкие много лет скрывали тебя от мира. Что ими руководило? Забота о дочери? Нет, они не хотели, чтобы твои предсказания стали достоянием чужих людей.
– Знаю… Наверное, ты единственный, кому небезразлична Исабель Сетон, а не прорицательница из Аберлейди. Спасибо тебе за доброту и терпение…
Линдсей вздохнул и покачал головой:
– Я недостоин твоей благодарности, потому что тоже хотел тебя использовать. Я хотел обменять тебя на Маргарет и все еще не отказался от своих планов. Не стоит считать меня героем или святым. Посмотри правде в глаза: я лесной разбойник, негодяй, всеми презираемый и гонимый. И таким мне суждено остаться навеки.
– Но ты… – она запнулась, подбирая нужные слова, – ты не пытался подчинить меня своей воле, как наверняка поступил бы, будь ты на самом деле негодяем. И когда я потребовала меня отпустить, ты согласился дать мне свободу, хотя мой уход разрушил бы все твои планы. К тому же ты…
– Что, милая? – едва слышно спросил Линдсей. В его голосе было столько нежности, что Исабель дрогнула. Еще мгновение, и она бы обернулась к нему, обвила бы его шею руками, прижалась бы к его груди…
Огромным усилием воли она сдержалась и продолжала говорить. Переполнявшие ее чувства требовали выхода, как изливавшаяся из недр скалы вода:
– Ты попросил меня остаться, помочь, как другу. О, если бы ты знал, Джейми, как меня тронула твоя просьба. Я ценю ее гораздо больше, чем ты можешь себе представить, потому что у меня очень мало друзей.
– Понимаю. Тебе хочется остаться здесь, со мной, а не ехать к Ральфу, – проговорил Линдсей и замолчал.
Она кивнула. В один миг ей открылось, чего хочет ее душа, как будто все двадцать пять лет своей жизни она была слепа и вдруг в кромешной тьме забрезжил лучик надежды. «Да, потому что я люблю тебя!» – хотелось ей крикнуть, но язык будто прилип к небу. С тяжело бьющимся сердцем она закрыла глаза и ждала, что он продолжит разговор.
– Исабель… – выдохнул он так страстно, что у нее перехватило дыхание.
– Да? – спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
– Я был просто глупцом… – Джеймс взял ее за плечи и медленно развернул к себе лицом.
– Почему? – спросила она, поднимая на него глаза.
– Потому что должен был оставить тебя заложницей, – ответил он, скрестив руки на груди.
Его слова подействовали на нее, будто ушат холодной воды.
– Вот как… – упавшим голосом протянула она.
Он приподнял ее голову за подбородок и, глядя в глаза, произнес:
– Я позволил тебе стать своим другом, а это большая ошибка. Теперь мне будет не так-то легко от тебя отказаться.
– Но зачем тебе от меня отказываться?
– Так надо, – прошептал он, нежно проведя большим пальцем по ее щеке.
– Ой, ты только посмотри, Квентин, как они милуются, – раздался рядом зычный, веселый голос Патрика. – Как думаешь, малышке Маргарет это понравится?
Исабель подскочила как ужаленная, а Линдсей поспешно положил руку ей на плечо, и они оба, словно провинившиеся дети, посмотрели наверх: друзья Линдсея с довольными ухмылками наблюдали за ними через круглое отверстие в потолке пещеры.
– Что ты, – радостно ответил Квентин, – Мэгги будет просто рвать и метать от злости.
– Ну тогда не стоит ей ничего говорить, – добродушно произнес Патрик. – Эй, там, внизу, нам можно спуститься или вы предпочитаете побыть наедине?