Спасенный рай - Лэнган Рут Райан. Страница 30

– Сонеты Шекспира? – Барк с интересом взглянул на младшего брата.

Сидевшая во главе стола тетя Бесси внимательно за всем наблюдала и ко всему прислушивалась. В последнее время столько всего случилось, что голова шла кругом. Дарв стал другим человеком – он снова нашел радость в учительстве. А Барк после того случая с Фионой ни разу не говорил о картах и о Чарлстоне.

Но больше всего ее озадачивал старший племянник. Сегодня утром он явно очень переменился, и тетя Бесси была склонна думать, что причина этого – Натаниэль. Ведь Кэл, наконец, вспомнил, что он врач. Она перевела взгляд на девушку, сидевшую рядом с Кэлом: на лице у Далси играл румянец, глаза сияли. Кэл что-то тихо произнес, и Далси с улыбкой обернулась к нему. У тети Бесси замерло сердце. Боже всемогущий! Значит, они стали любовниками. Так смотреть друг на друга могут только влюбленные.

Глава двадцать первая

– Он пришел в себя! – прозвенел из коридора голос Клары. – Быстрее, Натаниэль пришел в себя!

Маленькая Клара всех удивила – она, словно верный страж, дежурила у постели мальчика, лежавшего в глубоком забытьи. Кэл несколько суток подряд, пока не пройдет кризис, давал больному снотворное.

– Итак, – произнес Кэл, придвинув к кровати стул, – ты все-таки решил вернуться к живым.

– Я думал, что умру. – Голос Натаниэля был тише шепота – он вспоминал о пережитом ужасе.

– Ты нас очень напугал. – Далси сжала его руку, ощутив, как ее переполняет любовь к этому маленькому, но стойкому существу.

Натаниэль оглядел улыбающиеся лица и удивился всеобщей радости.

– Извините меня за упряжку, – прошептал он. – Лошади не поранились?

– Они целы и невредимы, – заверил его Барк.

– А повозка? – спросил мальчик. – Я знаю, она разбилась.

– Мы с Барком ее уже починили, – мягко произнес Дарв.

– Я вас подвел. – Натаниэль избегал взгляда Кэла. – Я слишком быстро погнал лошадей, а потом вдруг свалился. Это все из-за того, что я воображал. Так мне и надо.

– Послушай, сынок, – твердо начал Кэл, – это был просто несчастный случай, и происходят они не потому, что мы заслуживаем наказания. Ты же не мог знать, что надвигается буря. Мы очень рады, что ты остался жив. И теперь тебе придется пройти через еще более трудное испытание.

– Какое? – Натаниэль готов был сделать что угодно, чтобы искупить свою вину.

– Ты должен быть очень мужественным. Ты серьезно поранил ногу, и тебе будет очень трудно добиться, чтобы она стала такой, как раньше. Тебе придется идти вперед, когда будет казаться, что невозможно больше сделать ни шагу, и сгибать колено, когда от каждого движения будет больно до слез. И видеть, как другие тебя обгоняют, даже когда ты бежишь изо всех сил. Ты сможешь?

Натаниэль проглотил комок в горле. Лучше пройтись по горячим угольям, чем потерять уважение Кэла.

– Да, сэр.

– Вот и хорошо. Еще несколько дней отдохнешь, а потом, когда сможешь вставать с постели, начнем. – Кэл потрепал его по плечу и посторонился, чтобы дать подойти остальным. Обрадовавшись этой возможности, все кинулись целовать мальчика, хватать его за руки, словно хотели удостовериться, что он снова с ними. Натаниэль делал вид, что снисходительно относится к этим знакам внимания, но в душе был доволен – особенно когда они исходили от Клары.

Собрав ужин для Натаниэля, Роберт поднялся наверх.

Остановившись у двери в комнату, он вдруг услышал всхлипы – должно быть, Натаниэлю опять больно. Он подождал, зная, что гордость мальчика будет уязвлена, если он сейчас войдет.

Когда плач затих, Роберт нарочно погремел подносом и постучал.

– Кто… кто это?

– Я принес ужин. – Роберт открыл дверь и поставил поднос на тумбочку, стараясь не смотреть на мальчика, вытиравшего слезы рукавом.

– Выглядит очень вкусно, Роберт, но я не хочу есть.

– Ясное дело, откуда появиться аппетиту, когда весь день лежишь в постели. Но вы должны накапливать силы.

Он порезал мясо на мелкие кусочки и разломил галету. Поставив тарелку перед мальчиком, он подошел к окну, нарочно поворачиваясь к Натаниэлю спиной – может, так он поест хоть немного. Пожалуй, стоит остаться и вовлечь его в разговор.

– Хлеб уродился на славу. Урожай впервые после войны должен принести доход. Помню первый год, как я здесь оказался. – Роберт окинул взглядом идеально симметричные поля. – Отец мистера Кэла, упокой Господь его душу, дал мне кров, когда моя маленькая лодка приплыла к этим берегам. Он предложил мне работать на кухне, чтобы я мог здесь жить с женой и сыновьями…

– Сыновьями? – перебил его Натаниэль. – У тебя есть сыновья?

Роберт обрадовался, что сумел, наконец, зажечь в мальчике интерес, и медленно обернулся.

– У меня было три сына – Роберт, Томас и Джозеф.

– А где они теперь? Почему я их не видел?

Голос Роберта слегка дрогнул, но он взял себя в руки.

– Роберт и Томас погибли на войне. А Джозефу пошел тринадцатый год, он уже почти взрослый. Он сейчас в безопасном месте – где-то на Севере, если судить по его последнему сообщению.

– Но почему он не живет здесь, с тобой? – Натаниэль вдруг вспомнил о своем отце и затосковал. – Если бы я знал, где сейчас мой отец, я бы помчался к нему, несмотря на больную ногу.

Роберт улыбнулся, но в глазах у него была печаль.

– Джозефу было опасно здесь оставаться.

– Но почему? Война же кончилась.

– Да, но многие все еще не хотят признавать, что мой сын – свободный человек. – Роберт сел рядом с кроватью. – Война велась по многим причинам, но для меня важно только одно – свобода. Понимаете, я родился свободным на маленьком островке в Карибском море. Но когда я приехал сюда, то полюбил дочь раба. Когда родился наш первый ребенок, она пообещала мне, что он будет свободен, как и я.

– Она убежала с тобой? Роберт кивнул.

– Мы устроили побег, с риском для жизни. Джермейны приютили нас и дали понять, что я могу либо остаться здесь навсегда, разделяя с ними работу, либо уехать.

– Ты работал за деньги? Так почему же ты не взял их и не поехал на Север, к сыну?

– Здесь мой дом, здесь похоронены мои сыновья и жена. К тому же этот остров напоминает мне то место, где я провел детство. Я никак не могу отсюда уехать. И потом, я не выдержу северного холода и снега – просто умру.

– А Джозеф когда-нибудь приедет жить к тебе? – Сам того не осознавая, Натаниэль откусил галету. Роберт одобрительно посмотрел на него.

– Джозеф вернется, когда мы с мисс Бесси и мистером Кэлом убедимся, что ему ничто не угрожает.

– Они знают, где он?

Роберт кивнул и забрал у мальчика пустую тарелку, поставив перед ним молоко с печеньем.

– Это мистер Кэл нашел для Джозефа убежище, где он может учиться, ничего не боясь. Если бы не доброта мистера Кэла, я бы и его потерял. Джозеф очень храбр, но еще молод и глуп – хотел идти на войну вместе с братьями, – вздохнул Роберт. – Но скоро он вернется к отцу, который его любит, и в семью, которая примет его как равного.

– Здорово! – Натаниэль попробовал печенье и широко распахнул глаза. – Роберт, это же мамины «сладкоежки Сэмми»!

– Правда? – со смехом спросил Роберт. Натаниэль еще не слышал, чтобы тот смеялся. – Не знаю, как они называются, но Джозеф их обожал. Поэтому я и вам их испек.

Стоявшая за дверью Далси на цыпочках удалилась, не желая подслушивать. Теперь у нее появилась еще одна причина, чтобы любить Кэла Джермейна: он разделял ее слабость к бездомным, хоть и не признавался в этом.

– Он идет! – воскликнули Эмили и Белль.

Сев за стол к остальным, они уставились на дверь. Лицо Роберта расплылось в улыбке. Он распахнул дверь и нараспев произнес:

– Добрый вечер. Мы рады, что вы снова в нашем обществе.

Натаниэль убрал руку с плеча Клары и без поддержки, медленно и с большим трудом стал продвигаться к своему месту. Лицо мальчика было невероятно сосредоточено. Когда он, наконец, сел, на лбу у него сверкали капельки пота. Скрипя зубами, мальчик откинулся на спинку стула и позволил Роберту пододвинуть его к столу. Клара сжала его руку.