Принцесса маори - Вальден Лора. Страница 31

Подруга Джоанны, миссис Мак-Алистер, вместе с дочкой уехала в Веллингтон 1 января, сразу после встречи Нового года, обидевшись на то, что в новогоднюю ночь Адриан не скрывал, кому принадлежит его сердце. И то, что его выбор пал на несчастную Еву, весьма не понравилось его матери. После того как последствия биржевой лихорадки докатились и до Новой Зеландии, муж Джоанны, Бертрам, потерял свое состояние. Банк, в котором доктор Бертрам Томас поместил сбережения, постиг крах. Джоанна надеялась, что хоть брак Маргарет и Адриана принесет в семью желанные средства. Теперь все пошло к черту, и Джоанна страдала от раздражительности и мигрени. Все попытки разбить счастье молодой пары оказались безуспешными. Адриан не обращал внимания на увещевания матери о том, что он должен подумать о будущем семьи. Ева тоже не поддавалась моральному давлению. А когда Джоанна решила вышвырнуть Еву из дома, бабушка Люси тут же встала на сторону девушки.

Несмотря на все эти неурядицы, в тот день ничто не могло затмить счастья Евы. Окно было широко распахнуто, и девушка наслаждалась каждым дуновением ветерка. Жалованье от Люси Ева строго откладывала, а на деньги, которые прислал ей брат в запоздавшем письме с новогодними поздравлениями, девушка приобрела себе несколько модных коротких платьев и шляпку, которая защищала ее голову от солнца. Ева немного подстригла волосы, чтобы было не так жарко. Надо сказать, что она великолепно чувствовала себя в современном наряде. Девушка не только резко изменилась внешне, она также решила получить образование. Конечно, ее страстью оставалось обустройство помещений, и Ева ни в коем случае не отбрасывала мысль о том, что когда-нибудь она сможет зарабатывать себе на жизнь именно этим. В понедельник она пошла на курсы медсестер, заняв последнее место на потоке. Здесь Ева обзавелась подругой. Девушка, с которой она познакомилась, пришла в тот же день, что и Ева, звали ее Амандой. Она жила в общежитии для медсестер.

Хотя Ева мечтала не о такой работе, ее все равно переполняла гордость от мысли, что в будущем она сможет позаботиться о себе сама. Ева решила остаться в Нейпире не только из-за учебы, но еще и потому, что Адриану скрепя сердце пришлось изменить планы, отказавшись от учебы в академии Веллингтона. Юноша утверждал, что во времена кризиса это роскошь: из-за учебы он еще долго не сможет содержать семью. Он нанялся учителем в техническую школу для мальчиков. Там преподавал его бывший учитель, который считал, что Адриан просто создан для преподавания технических дисциплин. Директор, посетив его пробный урок, убедился, что перед ним одаренный самоучка. Теперь Адриану нужно было посмотреть, как ведут уроки остальные преподаватели, и в начале февраля дать собственный второй урок. После этого директор должен был принять решение о зачислении его на должность учителя, хотя, как сказал Адриан, ему заранее дали понять, что, скорее всего, это место останется за ним.

Ева тяжело вздохнула, собирая купальные принадлежности, которые в то утро Адриан настоятельно попросил взять с собой. Она все время спрашивала себя, как за какие-то несколько недель ее жизнь могла коренным образом измениться? Единственным грустным моментом в эти неспокойные дни стало то, что Ева не могла выкроить время для работы с бабушкой Люси. Правда, пожилая дама заверила ее, что все остальное, конечно же, важнее. Теперь, когда Ева решила остаться, у них было достаточно времени, чтобы дописать историю. Поскольку Адриан не поехал в Веллингтон, Люси могла подарить ему свою историю на свадьбу или, что еще лучше, завещать, чтобы он получил ее в руки только после смерти бабушки. Ева терпеть не могла подобных разговоров и пообещала Люси, что написанная ею книга воспоминаний обязательно будет готова еще при жизни. Бабушке Люси очень пришлось по сердцу, что Адриан влюбился в Еву. Волнуясь, она постоянно интересовалась, когда же состоится их свадьба.

Сегодня вечером, после того как они с Адрианом вернулись с моря, Ева хотела наконец-то перепечатать последний кусок, который ей надиктовала Люси.

Бабушка Люси вместе с сестрой Харакеке уехали на несколько дней в Мини, на «Болд Вайнери», спасаясь от гнетущей атмосферы в доме. Как утверждала Люси, ей не хотелось оставаться в городе во время жаркого лета. Но Ева предполагала, что пожилой даме с трудом удавалось терпеть натянутые отношения: Джоанна каждый раз так и норовила сорвать зло на матери. Еву очень порадовал тот факт, что, уезжая, бабушка Люси надела на шею под закрытое платье подаренный ею амулет. Она гордо об этом сообщила девушке, когда Джоанны не было поблизости. Еве хотелось узнать, почему дочь бабушки Люси так ненавидит это украшение.

Ева вспоминала тот рождественский вечер и сцену, которая разыгралась в ее комнате. Даниэль выглядел как побитый пес, когда понял, кому принадлежит сердце Евы. Он неожиданно уехал, и строительные работы на «Болд Вайнери» так и остались наполовину незавершенными. Адриан больше не ездил туда, потому что был занят другим. Пожилым дамам это не мешало, но тетка Джоанна постоянно причитала, что из-за их присутствия там участок с домом совершенно невозможно продать. Каждый день за столом она рисовала будущее в черных красках и проклинала начавшийся год. Но в одном она была права: всемирные экономические проблемы с началом нового года докатились до Новой Зеландии запоздалой волной. Наступило весьма неудачное время для продажи дома и земельного надела, на котором выращивается виноград лишь для личного пользования. Дом не был окружен сочными пастбищами, поэтому едва ли подходил для обустройства овечьей фермы. Да и для овощеводов имелись куда более выгодные предложения.

Ева в задумчивости вышла из комнаты с сумкой, в которой лежали купальные принадлежности. Ее мучила совесть из-за того, что счастье и любовь Адриана пришли к ней в то время, когда все вокруг было наполнено отчаянными жизненными проблемами.

На лестнице, ведущей на первый этаж, ей встретился доктор Томас. После потери своего состояния врач, казалось, постарел на добрый десяток лет и теперь, после внезапного отъезда Даниэля, совсем не обращал внимания на Еву. Она стала для него пустым местом. Очевидно, мужчина догадывался о причине такого скоропалительного отъезда сына в Веллингтон.

— Добрый день, доктор Томас, — вежливо приветствовала его Ева, хотя и знала, что в ответ не услышит ни слова. Но в тот день он неожиданно поднял голову и, смерив ее холодным взглядом, прогнусавил что-то невнятное. Еве показалось, что она услышала:

— Это ты во всем виновата, курица!

Девушка хотела быстро прошмыгнуть мимо него.

Его поведение показалось ей странным, но доктор схватил ее за плечи и стал трясти. Сначала он ничего не говорил, но потом из его рта вырвались страшные проклятия:

— Я все равно никогда не принял бы тебя как невестку! Зачем ты вскружила голову моему сыну? Убирайся! Ты слышишь? Здесь тебя никто не хочет видеть! — прошипел он.

Еве удалось вырваться, и она сбежала вниз по лестнице. Там она остановилась, сердце чуть не выпрыгивало из груди. Она не знала, рассказывать ли о случившемся Адриану, но потом решила не делать этого. Ей не хотелось, чтобы в доме стало еще больше раздора. Нет, будет лучше, если она побыстрее найдет себе новое жилище.

Расстроенная донельзя, Ева погрузилась в размышления. Адриан попросил ее прийти в гавань, подробно описав место встречи. Но сейчас Еве не хотелось никакого сюрприза, она думала только о том, что было бы лучше, если бы он все же проводил ее. И тут ко всему прочему девушка столкнулась с теткой Джоанной.

— Добрый день, тетя Джоанна, — неуверенно произнесла она, но когда та не ответила, Ева удивленно взглянула на нее.

У тетки каждый раз, когда они встречались, с губ слетали какие-то колкие выражения. Но Ева тут же поняла, почему Джоанна сегодня молчала и попыталась как можно скорее проскочить мимо нее. У тетки Джоанны под глазом красовался синяк, и Еве не пришлось долго фантазировать, чтобы сообразить, кто ей его поставил.

Ева тяжело вздохнула. Девушке срочно нужен был глоток свежего воздуха. «Не хватало еще, чтобы мне встретилась Береника», — подумала она, как вдруг дверь распахнулась и в дом вошла сестра Адриана. Ева хотела быстро проскользнуть мимо, но Береника не пустила ее.