Королевская страсть - Хортон Патриция. Страница 6

Барбара уже научилась проявлять горячую заинтересованность ко всему, о чем говорили ей кавалеры. Ее большие синие глаза неотрывно смотрели на говорящего, а слушать было совершенно не обязательно, мысли могли витать где угодно. Алекс Лангли, высокий, стройный юноша с буйной каштановой шевелюрой, прочел стихотворение, восхвалявшее ее грацию и изящество. Барбара благосклонно выслушала его и сказала:

— Вы льстите мне, милорд, но признаюсь, это приятно.

Остальные поклонники Барбары оценили стихотворение по-разному: одни, дабы скрыть ревность, похвалили поэта, другие ограничились критикой той или иной строки. Барбара протянула за стихотворением руку, но Алекс, скомкав листок, бросил его в камин и небрежно произнес:

— Зачем вам этот листок бумаги? Это всего лишь неуклюжая проба пера.

У Барбары появилось ощущение опасности, словно ее пытались заманить в ловушку. Ей нравились комплименты и лесть ее обожателей, но поклонники требовали слишком многого: каждый ждал от нее маленьких знаков внимания, подтверждающих, что она отдает предпочтение именно ему. Барбаре приходилось играть как по нотам: улыбка одному, кокетливый взмах ресниц другому. Флирт решительно утомляет, подумала она.

Извинившись, Барбара поднялась к себе, чтобы привести себя в порядок. Она помешкала в комнате, ополоснула лицо холодной водой, расчесала тяжелую массу блестящих волос. Возвращаться к гостям не хотелось. Не хотелось, потому что среди них не было того единственного, кто ей необходим.

— И отчего бы мне не влюбиться в кого-нибудь другого? — сердито спросила она свое отражение в зеркале.

Со злости Барбара чуть не запустила гребнем в него. Собрав всю силу воли, она все же спокойно положила гребень на туалетный столик и побрела вниз по лестнице. Перед входом в зал она остановилась, глубоко вздохнула и с улыбкою появилась в дверях. И вдруг замерла, точно натолкнулась на невидимую преграду, от волнения у нее перехватило дыхание.

Возле сидевшей в кресле Анны стоял Филип и, склонив голову, слушал ее. Барбара не сводила с него завороженного взгляда, словно обессиливший и измученный жаждой путник, завидевший наконец долгожданную воду. Только он — и никто больше! — обладал таким глубоким проникновенным взглядом, только он умел так заразительно смеяться. Барбаре страстно захотелось, чтобы какая-нибудь острота вызвала у него ту самую улыбку, от которой становились заметнее морщинки у глаз на правой щеке. Окинув взглядом его стройную худощавую фигуру, она почувствовала такую волну желания, что у нее ноги подкосились. Она стремительно направилась к нему, не замечая никого, словно они были одни в зале. С ней попытался заговорить Алекс Лангли. Она прошла было мимо, не удостоив его даже взглядом, но тут же опомнилась и обернулась к нему.

— Я заметила, милорд, что у нас появился новый гость, — мило улыбнувшись ему, сказала Барбара с невозмутимым видом. — Я должна уделить ему внимание.

При этих словах Филип поднял голову, и их взгляды встретились. Барбара стояла, не сводя с него глаз. Казалось, между ними происходил молчаливый разговор, но смысл его остался ей неясен. А она-то думала, что достаточно будет одного его взгляда, чтобы понять, любит он ее или нет.

Филип поклонился и сказал:

— Рад видеть вас вновь. Полагаю, вы успели уже полюбить Лондон.

Алекс Лангли рассмеялся:

— Скорее Лондон полюбил ее. Клянусь, к ногам Барбары брошены сердца всех кавалеров города.

Барбара почувствовала радостное волнение. Пусть Филип поймет, каким успехом она пользуется! Может быть, мнение других окажет влияние на него. Ведь, наверное, лестно быть любимым девушкой, расположения которой добивается весь Лондон.

Филип поцеловал Барбаре руку, и глаза его весело блеснули. Рука Барбары затрепетала. Его прикосновение вызвало в ней целую гамму чувственных воспоминаний, и она долго не смела поднять глаза, уверенная, что ее тайна сразу станет известной всему миру. Постепенно до ее сознания стало доходить веселое щебетание Анны, и она заметила, как девушка по-свойски положила руку на локоть Филипа. Взглянув на сияющее лицо подруги, Барбара с болью в сердце поняла, что Анна влюблена в Филипа. Свет в гостиной, казалось, померк, лица людей вокруг расплылись. Барбара в ужасе подумала, что сейчас, впервые в жизни, она потеряет сознание. Невероятным усилием воли она заставила себя глубоко вздохнуть, восстановила дыхание и, повернувшись к Алексу Лангли, сказала вполне спокойно:

— Милорд, не угостите ли вы меня вином?

Алекс предложил ей руку, и они направились к столу. Барбара не отважилась вставить остроумную реплику в разговор Анны и Филипа, она боялась не выдержать и расплакаться, заговорив с ним. Молча взяла она предложенный Алексом бокал вина, удерживая его двумя руками, поднесла ко рту и залпом выпила половину. Алекс изумленно взглянул на нее, и Барбара сказала, нервно рассмеявшись:

— Здесь ужасно жарко!

Алекс был счастлив, что ему удалось увести Барбару от толпы поклонников. Пылая от страсти, он заговорил о своей любви, а она, не слыша его, отрешенно смотрела в сторону Филипа. Изящный профиль Анны был поднят к склонившемуся над ней Филипу. Ее взгляд излучал откровенное обожание. Барбаре показалось, будто ей в сердце вонзили острый нож. Просто какой-то кошмар — потерять в одно мгновение возлюбленного и лучшую подругу. Как же она раньше не догадалась, ведь Анна так подробно описывала своего таинственного возлюбленного? Кто, кроме Филипа, мог вызвать такую пылкую страсть? Но Барбара была уверена, что Филип принадлежит только ей. А теперь, казалось ей, ее сокровенные мечты стали явными для всех и служат посмешищем для толпы. Филип, увлеченный разговором, склонился ниже к Анне, и Барбара вдруг вспомнила, как Анна во время их совместных прогулок по городу убегала на свидания. Свидания с Филипом! При мысли о том, что Филип и Анна лежали в объятиях друг друга, Барбаре стало совсем плохо. Она невольно вскрикнула и в отчаянии зажала рукой рот. Алекс вздрогнул и встревоженно взглянул на нее.

Барбара пробормотала:

— Мне нехорошо, милорд, — и выбежала из зала.

Задыхаясь от сдерживаемых рыданий, она бежала по лестнице, терзаемая обидой и страхом; ее могли услышать, могли узнать о ее ужасном поражении. Она влетела в свою комнату, бросилась на кровать и разрыдалась, не в силах совладать с собой. В ярости Барбара колотила подушку, представляя себе искаженные болью лица Анны и Филипа. Мысль о том, что они проводили в постели долгие часы, лаская друг друга, была невыносима. Затем ее воображение стало рисовать картины их мучительной смерти. Она видела их то растоптанными копытами несущихся лошадей, то сгорающими заживо и, наконец, пронзенными мечом, направленным рукою самой Барбары. Но, несмотря на гнев и боль, она не переставала любить их.

— Не люби я их, мне дела бы до них не было! — воскликнула она, уронив голову на руки. — В Лондоне все спят друг с другом, а мне наплевать! Сейчас же я чувствую, как что-то грызет меня, словно гигантская крыса, и все оттого, что я люблю их обоих.

Барбара хотела умереть — лишь бы не видеть больше вместе Филипа и Анну. В старинных балладах рассказывалось множество историй о женщинах, умерших от разбитого сердца. Она глубоко вздохнула, ей хотелось, чтобы сердце ее перестало биться. Но оно забилось еще сильнее. Барбара вдруг подумала об Анне с такой безумной ненавистью, что сама поразилась. Какая стерва! Просто шлюха! Неужели всего несколько дней назад они на этой самой кровати делились секретами и еще долго шептались после того, как Мэри велела им спать. Барбара была так счастлива их дружбой. Мысль о предательстве вновь кольнула ее в сердце. Она сжала кулачки. С каким удовольствием она бы вцепилась сейчас Анне в волосы! А она-то еще гордилась, что красивее Анны! Красота не помогла, именно Анне удалось завоевать Филипа. Барбара прищурилась. Наверное, Анна владеет каким-то магическим искусством любви, с помощью которого и удерживает Филипа возле себя. Барбара вдруг покраснела до корней волос. А вдруг он рассказал Анне о своей ночи с нею и они лежали обнявшись и смеялись над Барбарой и ее неумелостью! Унижение и обида попеременно накатывали на нее, к горлу подступила дурнота. Она схватила подушку и со всей силы швырнула ее через всю комнату. И не успела еще подушка упасть на пол, как Барбаре в голову пришла новая мысль. Она села на кровати и сказала вслух: