ТораДора (ЛП) - Такэмия Ююко. Страница 18
– Работай, я сказал.
Ах-ха,хохотнула Ами, посмотрела, что все остальные углубились в работу, и повернула свои большие глаза к Рюдзи.
– Ой, как нехорошо. Ты мог бы встретиться кое с кем, если бы пришёл пораньше. Ой!
Положив колокольчик на ладонь, Рюдзи щёлкнул его, попав Ами по носу. Прищурил один глаз, демонстрируя, что ничего не слышит, и повернулся спиной к Ами, прикрывающей нос.
– Какой кошмар. Невероятно. И что вы, ребята, делаете, а? Неуместные мужские вспышки злости та-а-а-акие странные. Не надо выплёскивать на меня своё раздражение только потому, что ты отдаляешься от Минори-тян. Это не я виновата.
– Не. Кто ж это такое сказал?
– …О-ох, отвратительный характер, отвратительная поза.
– Потому что ты своим делом не занимаешься.
– Ладно, ладно, займусь. Вот смотри, делаю, делаю… Да, я не могу понять, почему Такасу-кун в дурном настроении. Ты ничего не сделал, просто не на одной волне с девушкой, которая тебе нравится. И я чувствую, что Тигра-тян собирается стать счастливой, и бедный Такасу-кун останется в одиночестве – Ой-ой-ой-ой!
Он заткнул её тремя щелчками по лбу. Он заткнул её, и в его голове словно сгорела лампочка.
– Это всё ты, разве нет? Это ты! Ты распускаешь эти странные слухи!
– Ха-а-а? Не понимаю, о чём ты говоришь!
Не поддаваясь обаянию прекрасного лица перед собой, он приблизился к ней и сказал как можно тише…
– Я про то… что Тайга… л-любит Китамуру!… Похоже, все пытаются их свести! Ты…
– ОТКУДА, Ё-МОЁ, МНЕ ЗНАТЬ?!
Получив щелчок пальцем по лбу, нет, скорее удар прямо в лоб, Рюдзи заткнулся под натиском наконец-то вернувшегося женского насилия. Да, если вспомнить, Тайга уже неделю как от него отказалась. Помахивая отбитой рукой, Ами фыркнула.
– Брось, с чего мне так поступать! Конечно же, я знала про Тигра и Юсаку, но я их не сводила. Я никогда не поливала их дерьмом, и госпожа «Я люблю Маруо» Мая нервничала. Но я согласна с остальными, что они смотрятся замечательной парой. Хе, когда люди держатся близко друг к другу, в конце концов, они начинают встречаться, правда. Ну и что ты теперь будешь делать? Тебя это беспокоит?
– Хорошо. Если это так. Я просто… чувствую… что есть что-то неправильное в том, что все суют свой нос в чужие отношения. Вот и всё.
– Правда-а?…
Ами присмотрелась к бормочущему Рюдзи, её глаза снова непристойно заблестели.
– Ага. Значит, ты чувствуешь себя как отец, выдающий дочь замуж?
– Не понимаю, о чём ты. У меня никогда не было дочери и никогда не было отца.
– Женщину, которая всегда была для тебя настоящим сокровищем – которую берёг от падения, от обиды, от плача, от ран, от болезней, от смерти – уводит чужой мужчина. Человек, который возможно и не будет беречь сокровище, как берёг его ты. Человек, который может не суметь защитить её, вытаскивает её из твоего гнезда, когда ты уже вырастил её, когда она стала такой красивой… Отец не получает вознаграждения. Даже если он не хочет, даже если он не вознаграждён, он должен уйти. Знаешь, почему? Потому что отец состарится и умрёт первым. У него нет иного выбора, кроме как доверить свою дочь здоровому человеку, который будет жить дольше, чем он, потому что он инстинктивно боится, что после его смерти дочь останется в этом мире одна.
Что такое, думал он.
Настоящий отец Тайги не был таким человеком. Нелепый эгоистичный ублюдок, без колебаний вышвырнувший свою неподготовленную дочь. И Рюдзи не был отцом Тайги. Он никак не мог завести дочь такого возраста в свои семнадцать лет. Кроме того, есть немало женщин, которые ушли от отцов, не замужем и могут жить сами по себе. Вроде Юри-тян из семью Койгакубо или Ясуко-тян из семьи Такасу. Они были не брошенными дочерями, неспособными сопротивляться, а взрослыми с достаточной силой и знаниями, чтобы жить в этом мире. И это не единственная проблема.
– Что? Это же натуральная дискриминация. И ты тоже «дочь». Над собой смеёшься.
– Я так не думаю. Умная Ами-тян просто облекла в слова то, что думает Такасу-кун.
– Я так не думаю. Заткни фонтан.
Он отмёл то, что с усмешкой говорила Ами, и попытался сосредоточиться на шнурке и колокольчиках. Постарался аккуратно провести шнурок в ушко колокольчика, но не вышло. Скривился. Это не так просто.
– Но это тебя беспокоит, так ведь? Видеть вместе Юсаку и Тайгу. По лицу видно. Вот почему ты в таком плохом настроении. Хоть ты и не её отец, хоть не умрёшь от старости раньше неё, сокровище Такасу-куна, настоящее сокровище – женщина, про которую ты решил «никому не прикасаться». Мысленно ты уже женат, и вы втроём словно играете в семью, зная свои роли – папа, мама и дочка.
– …Хватит уже!
– Эй. Что ты собираешься делать?
Это не были ни сарказм, ни злоба. Она спокойно смотрела на него. Её холодноватые тёмно-коричневые глаза глядели на него, словно видя насквозь. Ами пыталась высмотреть, что таится в глубине души Рюдзи, и от такой прямоты он даже не мог двинуться.
– Я вот о чём. Если Тайга и Юсаку будут вместе, что будет делать Такасу-кун? Тебя это не волнует? Если ты будешь вместе с Минори, тебе уже не важно, что случится с ней?
Он моргнул. Облизнул пересохшие губы, даже забыв дышать под взглядом Ами, и наконец вспомнил. У него не было ответа на вопросы Ами. Но когда он попытался отвернуться, его схватили за подбородок, словно девушку, которую хотят поцеловать. Его держали с поразительной силой, принуждая к прямому ответу. На него смотрели пугающе большие глаза, снова задавая вопросы.
– Ты считаешь, что это хорошо? Эй, почему ты начал играть в отца? Когда это случилось? Это с самого начала так?
– Говорю тебе, я не помню, чтобы играл роль.
Даже отведя глаза, даже сумев отбросить руку, ухватившую его за подбородок, он не мог убежать от голоса Ами.
– Что ты такое говоришь? Ты же увяз в этом по уши.
– …Че.
– Отношения Такасу-куна и Тайги соверше-е-енно неестественные. Очень странные. Тебе пора кончать эту детскую игру. Это с самого начала было ошибкой. Почему бы тебе не проснуться, пока кому-нибудь не стало по-настоящему больно? Закончить всё. И тогда ты сможешь начать с нуля. Впусти меня. Не как человека, который влезает в «середину» уже сформировавшихся отношений, а с самого начала. Впусти меня. И тогда, может быть… может быть… я… я…
– Не знаю,и Ами замолчала. Затем тихо сказала, – как бы то ни было.
Ами отвернулась и в следующий момент растянула губы в улыбке. Затем прошептала с ангельским лицом, – Забудь всё, что я сказала.
Он не мог забыть, но мог сделать вид, что забыл. Но Рюдзи не мог найти слов, лишь смотрел на улыбку Ами, не в силах пошевелить застывшими руками. Ами взяла своими белыми руками шнурок с колокольчиком, отвязала и уронила колокольчик на колени. Исправлять ошибки сложнее, чем подвязать колокольчики к новому шнурку. Занимаясь этим, она пробормотала про себя…
– …Когда дойдёт до этого… человек, которого совсем не понимают, это ты сам.
Вот так. Её лица было почти не видно из-за спадающих волос. Набежавшие ребята были заняты собой и не заметили, что фальшивый ангел на матах что-то сказал.
С этого момента он не видел и следа рождественского ангела с пышкой над головой.
* * *
Последний день семестровых экзаменов.
Все экзамены закончились ещё до полудня, и класс был полон шума. Хоть все и были истощены трёхдневными экзаменами, юные тела возбудились от ощущения свободы. Все уже предвкушали зимние каникулы. Думали о Рождестве, а кое-кто уже грезил о новогодних подарках.
– Ребята, я же сказала вам сидеть тихо! Хорошо?! Отправляйтесь прямо домой, не болтайтесь тут попусту, поняли?! Завтра и послезавтра нормальные уроки, так что вы ещё не на каникулах! Все слышали?!
Классный руководитель, Одинокая Леди напрягала голос, но утихомирить класс у неё не было ни единого шанса. Они уже освободились от подготовки к экзаменам, и хотя она сказала, что ещё будут обычные уроки, на самом деле предстояло лишь узнать результаты экзаменов. Ещё предстояла церемония окончания семестра и, чего они больше всего ждали от Сочельника, большая вечеринка в спортзале, на которую собирались прийти почти все. Нет такой силы на свете, что могла бы успокоить семнадцатилетних в такой ситуации и заставить их смирно сидеть на своих местах.