Утомленная балом - Лебедева Елена Алексеевна. Страница 15

Шимановы переглянулись. Софья тревожно спросила:

— Ты слышал, Катрин нездорова. Что с ней?

Павел Николаевич поспешил успокоить жену:

— Ничего серьезного. Катя осенью застудила ноги. Весь октябрь провела в постели. Поэтому Панины не торопятся обзаводиться потомством.

Софья недоверчиво посмотрела на мужа:

— Это сам Митя тебе рассказал?

— А от кого, по-твоему, я узнал? Он, конечно, страдает.

— Страдает? Нисколько! — ей вспомнился вчерашний званый ужин, на котором Митя неплохо веселил публику.

Вдоволь насмотревшись представления с куклами, Вересовы решили перекусить. Лиза подошла к лотку и угостилась блинами с медом. Николай Степанович откусил ломоть от ее блина, но больше пробовать не стал, похлопав себя по животу. Дети запросили пирогов с яблоками, но завидев балаган с живым Петрушкой, забыли про еду и бросились туда.

Петрушка зазывал народ:

Лиза удивилась:

— Интересно, что это за спектакль, за который не берут денег?

— А вот мы сейчас и посмотрим, — весело отозвался Николай Степанович. — Давайте зайдем?

— Давайте, давайте! — восторженно затараторили дети.

Публика на обещание бесплатного представления отвечала восторгом. Кроме Вересовых в балагане оказалось около тридцати человек.

Запустив внутрь порцию желающих, охрана преградила путь остальным. Задернули матерчатые пологи входа. Люди с удивлением осматривались: внутри балагана не было ничего, кроме бочек, сложенных в виде сцены. Несколько минут в помещении стояла тишина — люди ждали обещанного представления. Наконец, на бочки взобрался Петрушка и торжественно разводя руками произнес:

Прохожие, случайно попавшие в балаган, нехотя устремились к выходу. Их разочарованные возгласы нисколько не волновали Петрушку. Напротив, там он, вместе с ряжеными опричниками, преградил им дорогу и звонко заголосил:

За выход, разумеется, брали несколько копеек.

Толпа начала хохотать. Самые бойкие отпускали шуточки в адрес ряженых. Кто-то тянулся к кошельку, слышался звон монет, в балагане становилось свободнее.

А Петрушка все не унимался и кричал задорнее прежнего:

— А не много ли вы берете за выход? — Лиза протянула сидевшему за кассой деньги.

— Пока никто не жаловался! — отвечал тот.

— И не пожалуются, — Вересов покатывался со смеху. — Все-таки, Лиза, наш народ — самый изобретательный. Кому бы еще пришло такое в голову?!

Снаружи собралась очередь. Люди пытались выяснить, что за представление их ожидает внутри. Однако те, что выходили, не торопились делиться тайной и только хитро посмеивались. А поскольку входящих было больше, чем выходящих, дела у бесплатного балагана сегодня шли в гору.

— Все верно, — продолжал монолог Николай Степанович. — Если я заплатил и оказался дураком, то так ли необходимо раскрывать секрет и делать умным кого-то другого?

В еще большем восторге пребывали дети: им очень понравился веселый Петрушка, а представление оказалось настолько коротким, что они не успели заскучать.

— Мама, а мы туда вернемся? — дергал Лизу за воротник сидевший на плечах у отца Сашенька.

— Нет, милый, не в этом году. На сегодня бесплатных развлечений достаточно.

— Я предлагаю посетить заведение с фокусами и акробатами. Как бишь зовут этого циркача… Ах, да, Леман, — вспомнил Вересов. — Говорят, это что-то необычное.

— Необычного нам сегодня хватило, даже слишком, — Лиза взяла дочь за руку. — Но ты прав, детям нужны впечатления.

Вересовы направились к другому балагану — большому сооружению из новеньких досок, обтянутых яркой тканью. Здесь тоже толпились люди, ожидая очереди на вход. Они весело переговаривались — делились масленичными впечатлениями. Лиза привстала на мысках, чтобы лучше рассмотреть толпу, и сразу увидела Митю, который подходил к кассе, собираясь оплатить билет.

Внезапно толпа заволновалась: тревожной волной прокатился гулкий рокот, потянуло дымком. И вот уже языки пламени охватили верхнюю часть балагана; огонь поднимался все выше, поглощая строение и складывая его, точно карточный домик.

Над площадью повисло плотное облако, люди громко кричали:

— Пожар! Горим! Помогите!

Началась паника. Вересов подхватил детей, устремляясь в безопасное место, и на ходу крикнул жене:

— Лиза, не отставай, быстрее!

Но Лиза, зачарованная зрелищем, не могла сдвинуться с места. Она знала, что людей, желавших посмотреть представление, было много, и что никто из них не подозревал об опасности. Теперь все эти люди оказались в огненном плену и погибали, задыхаясь от жара и боли…

Но там, в балагане, Митя! Если он стоял у кассы, то успел купить билет и прошел внутрь. Если же этого не случилось, что менее вероятно, — его подхватило людским потоком, и теперь он распростерт на площади, растоптан, истекает кровью…

Ноги сами несли ее против людского течения — Лиза не понимала, куда и зачем идет. Она хотела пробиться к любимому, чтобы спасти его, уберечь от гибели: слабые искры сознания мгновенно затухали под мощным натиском зова обезумевшего сердца.

Крепкие руки стиснули ее сзади и потянули прочь из толпы. Лиза стала брыкаться; она не видела человека, который пытался ее спасти.

— Лиза, очнись! Что ты делаешь? Это же я, Митя!

Лиза обмякла, сдавшись на милость державшего ее человека. Она наконец поняла, что не нужно никуда стремиться, и что Митя — он здесь, рядом.

Они пробрались в пустующий пряничный домик — продавец, видно, поддался всеобщей панике и бросился наутек. Здесь было безлюдно, да и запаха дыма почти не было — ветер уносил все запахи в противоположную сторону.

Митя привлек Лизу к себе:

— Любимая моя! Милая, славная девочка! Куда ты бежала?

Он нежно прикасался к ее щекам, покрывал поцелуями лицо, губы, шею.

Лиза пришла в себя:

— Я так за тебя боялась! Значит, ты не пошел в балаган?

Митя еще сильнее прижал Лизу к груди:

— Так ты боялась за меня? Искала меня? Конечно, я туда не пошел! Я увидел тебя и сразу же поспешил в твою сторону.

— Слава богу…

Он слегка отстранился, заглядывая к ней в глаза:

— Любимая!

Митя снова прильнул к ее рту, и поцелуй получился жарким. Лиза чувствовала, как ее пожирает огонь, но это не был огонь полыхавшего за спиной балагана. Сжигавшее ее чувство было необыкновенным — ярким, словно солнечный свет, и нежным, словно стайка белоснежных голубок.

Когда Лиза вновь очнулась, Митя уводил ее прочь от площади. Сани, на которых приехали Вересовы, виднелись неподалеку, но Вересов смотрел не на Лизу, не видя ее, а совсем в другую сторону; он тревожно осматривался, пытаясь разглядеть жену в толпе.